Не забудьте о сверхзадаче

Способность видеть в обыкновенном чудесное, гореть, а не тлеть в бездарном копировании и учиться обучая, на мой взгляд, обнаружили все конкурсанты, причем на материале разных предметных областей – обществознания, истории, английского, биологии, физики, информатики, русского языка, литературы, МХК, изо. И тем самым доказали, что неизменными признаками настоящего учителя являются мудрость воспитателя, неутомимость исследователя, горение души инноватора, верного лучшим традициям отечественного образования.

На мой взгляд, разное прочтение эпиграфов из Эмерсона, Бальзака, Сенеки мы получили не только потому, что предметы были разные, но и потому, что на каждом уроке были использованы совершенно разные педагогические подходы, разная методология, разные исследовательские приемы и методы. И бесспорно сильными сторонами при этом практически у всех конкурсантов оказались глубоко осмысленная гражданственность и практическая ориентированность независимо от того, был ли это урок обществознания или естествознания. Каждый из 22 конкурсантов мог стать участником любой номинации. Сомнений в уровне профессиональной компетентности конкурсантов не возникало.

Но вместе с тем хотелось бы отметить и некоторые моменты, которые, на мой взгляд, должны быть просто исключены на таком конкурсе, как «Учитель года». Удивляло, что некоторые конкурсанты допускают постановку непроблемных вопросов. Причем иногда вопросы задавались вне всякой смысловой логики. Не дождавшись ответа, учитель продвигался дальше по уроку. Возникает недоумение: зачем задавать вопрос, если никто, ни учитель, ни ученики, не заинтересован получить на него ответ?

Разочаровало невнимание конкурсантов к уровню речевой культуры. К сожалению, многие учителя не слышали речевые ошибки аудитории, не правили их. А в отдельных случаях незамеченным оставался не только речевой недочет, но принципиальное смысловое расхождение позиций ученика и учителя. И когда ученик предлагал другой взгляд, учитель оставлял это без внимания. Это недопустимо. Как правило, на таких уроках не было единой смысловой выверенной логики.

Некоторые конкурсанты почему-то не владеют понятием самоанализа. Иногда анализ урока, данного на аудиторию, сводился к анализу педагогической деятельности в целом. А ведь речь шла о том, чтобы коротко, лаконично, по существу рассказать, какие цели и задачи ставились, каким образом, с помощью каких методик, приемов, на каком материале предполагалось реализовать эти цели и что получилось. Мы слышали такой самоанализ в единичных случаях. Это тоже информация для размышления.

Я обнаружила две тревожные тенденции. Во-первых, академический, классический урок перестал быть интересным для учителя. Более того: мы наблюдали странную картину, когда вместе с водой из ванночки выплеснули и ребенка. То есть учителя не обременяли себя тем, чтобы сформулировать образовательные цели и задачи. Члены жюри сидели и гадали: какая цель урока, задача? Причем понятно, если бы это было творческой задумкой, приемом, но возникло такое впечатление, что учителя не считают это обязательным: иметь четкие стратегические образовательные, воспитательные цели. Во-вторых, сейчас мы много говорим о том, что доминирующей должна быть образовательная парадигма, в центре которой находится ученик с его индивидуальными способностями. Большая часть уроков демонстрировала нам прямо противоположное, когда конкурсант был одержим стремлением высветить себя неповторимого и соответственно был свободен от понимания такой парадигмы. Согласитесь, странно, когда на уровне государственной образовательной политики говорят, что такая парадигма должна быть главной, а уроки в исполнении лидеров этого не подтверждают.

В моем понимании мастер-класс – идеальная модель, не вызывающая сомнений, что мы имеем дело с педагогом, который вправе получить статус мастера. И по содержанию, и по форме, и по использованным методам, и по тому, как педагог владеет всем арсеналом средств, которые используются сегодня в образовательно-воспитательном процессе. Таких уроков было немного.

Мне показалось, что не реализуется сверхзадача конкурса. Получается, что впечатления члены предметных жюри уносят в себе, члены Большого жюри – в себе, а конкурсанты – в себе, может быть, обменявшись между собой. А вот большого, предметного осмысления всех тенденций, которые проявились на конкурсе, обобщения опыта не произошло. Я вижу такое логическое завершение конкурса. Определили группу лидеров и затем необходимо осмыслить, что хорошо, что плохо, и эти выводы в виде рекомендаций спроецировать на практическую деятельность в каждой предметной области. Когда возможен такой профессиональный разговор? На слетах или сразу, буквально через день после окончания конкурса.

Алина ЛЕВИТСКАЯ, министр общего и профессионального образования Республики Северная Осетия-Алания, кандидат филологических наук, доцент, заслуженный работник образования Республики Северная Осетия-Алания