Не время: почему древо познания становится липой

О разрушении отечественного образования трубят со всех сторон. Виновниками крушения в информационном пространстве становятся то «проклятые реформаторы», то новые ФГОС, а в последнее время все чаще звучит ненавистный многим ЕГЭ, который надо изничтожить, чтобы образование возродилось. Так, к сожалению, думают даже некоторые авторитетные люди. На мой взгляд, ошибочность этой установки заключается в том, что все забывают главное: ЕГЭ – это экзамен, заключительный этап длительного процесса. А образование – это путь становления личности, ее развитие и совершенствование. Нет смысла ломать копья над тем, каким будет завершение, если разрушен сам процесс, то главное, для чего существует школа.

Вот об этом главном и хотелось бы поговорить, потому что на фоне лозунгов о гуманистической педагогике налицо дегуманизация всего образования. Из него исчезло понимание простых человеческих нужд – горестей и радостей человеческого бытия. Их нет для министерств и ведомств, существующих вне поля нормальной человеческой жизни, без самого ощущения кратковременности человеческого существования.
Я никогда не понимала и до сих пор не понимаю: как можно рассчитывать на качество, если все учителя работают сверх всякой меры? Некогда профсоюз «Учитель» занимался подсчетом рабочего времени учителя, и по факту получилось, что даже на полторы ставки учитель работает 70 часов в неделю вместо положенных 36. Подсчет шел в обычные дни, когда приходится заниматься своими ежедневными обязанностями: проводить уроки, готовиться к занятиям, проверять тетради, заполнять журнал, выполнять элементарные функции классного руководителя. Уже в этом рутинном процессе человеку не остается времени на элементарное восстановление сил, не говоря уже о той творческой энергии, которой ждет вся общественность, начиная от министра и заканчивая родителями. Состояние «уставшей бабушки» – закономерное следствие тех условий труда, в которых оказалось все учительство.

Каждый родитель желает, чтобы в класс пришел энергичный педагог «со взором горящим», внимательный к каждому ребенку и влюбленный в свое дело. Учителю тоже хочется быть воплощением этого идеала. Впрочем, наверное, уже и не хочется. Желание требует реализации, а такой возможности у педагога нет. Любой психолог скажет, что восполнять творческую энергию надо, высвобождая время для себя, своих потребностей, избавляясь от суеты. Если смотреть на список дел, которыми напичкан день учителя, как советский рейсовый автобус пассажирами, то вменяемому человеку должно быть понятно, что никакой энергии там не родится – выжить бы и не свалиться раньше времени.

Нормальная нагрузка – с учетом физических и психоэмоциональных возможностей человека – не 1,5‑2 ставки, а 18 учебных часов в неделю. Вот это и еще раз это надо отстаивать всеми силами защитникам отечественного образования. 18 часов без дополнительных принудительных обязанностей, без вторжения в личное пространство человека. Другими словами, дать право на жизнь, которую сегодня у учителя отняли.

Государственная школа не учитывает потребностей участников образовательного процесса: ни детей, ни учителей, ни родителей, и сегодня очевидно, что главное школьное дело – удовлетворение губительных фантазий чиновников. Управленческие структуры сегодня занимаются разбазариванием человеческой жизни на никому не нужные мероприятия, отчеты, спущенные сверху контрольные. На то, что нужно детям, у школы не остается ни времени, ни сил.

В этом году, обремененном пандемией, мы получили еще две вишенки на торте образования: воспитательные программы и обязательные ВПР (Всероссийские проверочные работы по всем основным предметам, явленные, по словам министра Сергея Кравцова, в качестве методической помощи). Обезглавленная вирусом, школа должна была проводить этот контрольно-измерительный винегрет, срочно проверять многостраничные ответы, забивать отчеты в базу данных. Уцелевшие педагоги порой работали за себя и за того, кто ушел на больничный. Нервозность нагнеталась еще и школьным этапом Всероссийской олимпиады, тоже требующей и организации, и проверки. ВПР, которые каждый раз нарушают весь ритм работы школы, отнимают у педагогов гарантированное Конституцией право на отдых и установленную федеральным законом продолжительность рабочего времени. Конституция гарантирует право, а управленец гарантированно отнимает. И чем дальше, тем больше.

Верхом управленческого совершенства Рособрнадзора осенью этого года стал документ, который предписал учителям сделать анализ Всероссийских проверочных работ: написать в ноябре аналитическую справку, где отобразить «дефициты по конкретному учебному предмету ВПР для: а) каждого обучающегося; б) каждого класса»; внести изменения в рабочие программы; «В срок до 1 декабря 2020 г., по решению образовательной организации, учителя-предметники осуществляют внесение изменений в технологические карты, планы-конспекты и т. п. учебных занятий с указанием методов обучения, организационных форм обучения, средств обучения, современных педагогических технологий, позволяющих осуществлять образовательный процесс, направленный на эффективное формирование умений, видов деятельности, характеризующих достижение планируемых результатов… которые не сформированы у обучающихся и содержатся в обобщенном плане варианта проверочной работы по конкретному учебному предмету. Скорректированные технологические карты учебных занятий должны быть согласованы с соответствующими изменениями, представленными в рабочих программах по учебному предмету на заседаниях школьного методического объединения (при наличии) и с курирующими заместителями руководителя ОО (по учебно-воспитательной работе)».

Чтобы прокомментировать этот опус наших блюстителей качества образования, нужны какие-то особые слова. Наверное, когда-нибудь они появятся, потом. А сейчас в сознании всплывают только строки из стихотворения Александры Чернышовой:

Хочешь правду? Совсем не хочется застрелиться,
Не заплакать толком, не разозлиться –
Потому что давно не чувствую ни хрена.

В современных условиях профессиональное выгорание настигает педагога на первом десятилетии педагогической деятельности. Наша система образования бесчеловечна в целом, она не может пожирать учителя и при этом быть чуткой к ребенку – она ест всех. Бессмысленными контрольными, немыслимыми отчетами, казенными мероприятиями. Бог знает, рождается ли на вершинах чиновничьего олимпа вопрос, где взять учителю время на все те процедуры, которые от него требуются, на то, в чем никто из учителей не видит никакого смысла. А без личной убежденности в важности дела все превращается в профанацию.

Когда разрушен процесс, остается одно – требовать результат. Тотальный контроль за школой – попытка скрыть отсутствие того главного, ради чего школа существует, – формирования и развития личностного потенциала ребенка. Сложнейший процесс, для которого нужны соответствующие условия – и материальные, и кадровые ресурсы. Бюджетное финансирование школ уже стремится к нулю. А управление сегодня занимается не наращиванием ресурсов, оно крадет последнее, что осталось, – драгоценное время и здоровье миллионов учительских жизней. К сожалению, такого рода воровство стало нравственной нормой наших контролирующих органов. А когда утрачено ощущение времени и понимание ценности человеческой жизни, тогда и у образования нет будущего.

Анна ИНЮТИНА, учитель, член профсоюза «Учитель», Ижевск, Удмуртская Республика