Не надо мисать Калифорнию. Американский русский – язык первого поколения русских эмигрантов, живущих в США

По переписи 2000 года, в США живут 710 тысяч выходцев из России – кем бы они ни были в советских паспортах, в Америке они превращаются в русских (russians). Русский язык входит в первую десятку самых распространенных языков США, и число носителей русского языка в США, по данным последних трех переписей (1990, 2000 и 2010 годов), стабильно растет. Русские на территории Америки появились еще в ХVIII веке и прибывали разными волнами на протяжении ХХ века, но потомки первых волн эмиграции уже давно говорят по-английски. Конечно, и среди потомков первой и второй волн эмиграции есть люди, сохранившие русский язык, но они скорее исключение, чем правило. Рост числа носителей русского языка – следствие значительного притока русскоязычного населения, покинувшего СССР в 1970-е и 1980-е годы (так называемые третья и четвертая волны эмиграции), и последней, пятой, волны иммигрантов из России и СНГ.

Отличие последней волны, которая, строго говоря, еще продолжается, от всех предыдущих в том, что постсоветские переселенцы не должны были уезжать навсегда, без возможности возращения в Россию. Кроме того, с падением железного занавеса, распадом СССР и распространением Интернета возможность быть в курсе событий бывшей родины стала гораздо более доступной, а знания об Америке – более адекватными, нежели у эмигрантов предшествующих волн, уезжавших, как казалось, в никуда и навсегда. Это различие между третьей/четвертой и пятой волнами, вероятно, сыграет свою роль и в сохранении русского языка. Эмигранты третьей/четвертой волны не собирались возвращаться в Россию, и для них сохранение русского языка имело скорее сентиментально-ностальгическое, чем практическое значение. Постсоветские эмигранты зачастую оставляют за собой возможность вернуться в Россию или жить на два дома, а потому для них русский язык остается более реальной языковой необходимостью, а не просто истлевшей открыткой в альбоме памяти. Хотя мотивационное различие между волнами вполне реально и может дать свои плоды, в 2011 году,  когда пишутся эти строки, судить о его результатах еще рано, и поэтому мы будем рассматривать все три волны как одно большое образование. Наиболее существенным для нас будет различие между эмигрантами первого и второго поколения. Однако, прежде чем обратиться к чертам русского языка в Америке, остановимся кратко на некоторых фактах. Русские эмигранты широко представлены в больших городах США – в Нью-Йоркe с его знаменитым районом Брайтон Бич, давно превратившимся в пародию на Россию брежневских времен, Филадельфии, Бостонe, Чикаго, Лос-Анджелесe, Сан-Франциско, Хьюстоне. Уже в первой половине ХХ века в США было немало русских печатных изданий, в 1980-е годы их число выросло, но с распространением Интернета оно постепенно снижается – явление, впрочем, не уникальное для русского языка. Существует несколько больших программ телевидения и радио: Русский мир, РТР-Планета, RTVi, NTV America, Первый канал, Davidzon Radio (Нью-Йорк), New Life Radio (Чикаго), а также транслируются передачи из России и Израиля. Точных данных о том, кто все это читает и смотрит, нет, но, судя по опросам русскоязычного населения, основные потребители русских СМИ – люди среднего и пожилого возраста; последних в американском русском принято называть сеньорами  (oт англ. seniors). Молодое поколение читает в основном по-английски. Термин «aмериканский русский» был впервые предложен Мортоном Бенсоном еще в шестидесятые годы прошлого века для языка первого поколения эмигрантов, живущих в Америке; Бенсон же одним из первых указал на существенную разнородность русскоязычного населения Америки – от пуристов, застывших на той стилистической ноте, на которой они уехали из России, до оппортунистов, легкомысленно и неблагочестиво смешивающих русский с английским в тех количествах, что им удобны. Если отвлечься от пуристов, которые всегда в меньшинстве и в метрополии, и в эмиграции, нельзя не заметить, что язык эмигрантов первого поколения – людей, приехавших в Америку во взрослом возрасте, – все же меняется. В него проникают просторечные выражения и бесчисленные региональные формы, в нем активно смешиваются стили и стираются, более чем в метрополии, сословные различия. В нем может возникнуть и подчaс возникает новая норма, отличная от нормы в метрополии; в США эта норма в 1970-1990 годы явно ориентировалась на южные варианты русского языка, так как до недавнего времени носителей этих вариантов было больше, чем носителей московской нормы. Так, можно отметить широкое распространение подчинительного или вместо нормативного ли; эта форма характерна для южных вариантов русского языка, однако в американском русском она встречается и у эмигрантов, приехавших из других диалектных ареалов, например, из речи женщины, приехавшей из Москвы в возрасте 36 лет: Я сомневаюсь, или это вам будет интересно. Как это типично для многих эмигрантских групп, имеются слова, которые служат своеобразными маркерами адаптации в новом обществе; одним из таких слов является но (произносимое как [nno]) вместо нет, a также употребление слов паунд (вместо фунт), эрия  (от англ. area, вместо район) и некоторых других и, наконец, характерный интонационный контур (интонация подъемa) в декларативных предложениях американского русского. Лексические заимствования в языке эмигрантов неизбежны, и их описание дело нелегкое – их трудно предсказывать, хоть сколько-нибудь интересным образом систематизировать или сравнивать с языком метрополии. Остается лишь ограничиваться довольно банальными наблюдениями о том, что язык заимствует новые слова, отражающие новые или несхожие понятия. Однако русский язык постсоветской эпохи предоставляет нам возможность сделать сравнение с языком эмигрантов и чуть более интересным. Дело в том, что в силу мощных социальных катаклизмов постсоветской эпохи русский язык метрополии тоже претерпевает очень сильные и быстрые изменения и так же, как америкaнский русский, находится под сильным влиянием английского. Редкая в истории возможность для языка эмигрантов и языка метрополии сохранить заветное сходство, несмотря на разделяющий их океан? Нет, скорее редкая в истории языкознания возможность показать, что лексические переносы довольно случайны. Да, конечно, оба варианта русского – и русский в России, и американский русский – заимствуют английские слова одинаковым образом, и вот уже больница становится госпиталем и в Москве, и в Чикаго, а список превращается в лист  по обе стороны Атлантики. Но вместе с совпадениями есть и много различий. Во-первых, aмериканский русский заимствует из английского исключительно фонетически, по произношению, в то время как русский в России до недавнего времени заимствовал по написанию, отсюда такие дублеты, как Харвард и Гарвард, калидж и колледж и др. Во-вторых, русский язык в метрополии охотно заимствует и из британского, и из американского английского, отсюда встречающиеся в метрополиии карпарк или флэт, известные американскому русскому только как паркинлот (parking lot) и апартмент (apartment). Несомненно, однако, что контакт с английским значительно более интенсивен в условиях эмиграции, и это дает себя знать в том, какие части речи заимствуются. При взаимодействии языков, как правило, легче всего заимствуются существительные, а глаголы или функциональные элементы (предлоги, союзы) заимствуются только в случае более интенсивного языкового контакта. И действительно, русский язык в России заимствует преимущественно существительные; из широко употребляемых глаголов в русском языке метрополии нам встретились слова мониторить и копипейстить. Между тем американский русский свободно заимствует и адаптирует глаголы самого разного рода, например: За что можно так мисать (< miss) эту вашу Калифорнию? Я вот не скучаю так за Харьковом; На круизе будут больше энтертейнать (< entertain). Уже энаунснули (< announce) новую программу? Ты должен побыстрее окешить (< cash) этот чек; Вы рентуете (< rent) или купили? Внедрение глаголов в американский русский подчас приводит к интересным семантическим гибридам: если в русском есть похожий глагол или глагол уже был заимствован ранее (как правило, через латынь), его исходное значение утрачивается и он приобретает значение, навязываемое английским употреблением. Например: Республиканцы спекулируют (= предполагают, < speculate), что реформа не пройдет; Он совсем сконфузился (= запутался, < get confused). Интенсивный языковой контакт всегда чреват калькированием, и в американском русском много калек с английского. Вот лишь некоторые примеры: брать выход (экзит), урок, курс, автобус, время; делать апойнтмент, резервацию; записать карандашом (в значении «договориться неокончательно»); поступить в школу (в значении «в университет», т. к. по-английски «университет» – school) и т. д. Лексические изменения и смешение диалектных форм, конечно, наиболее заметны. Однако язык первого поколения эмигрантов претерпевает и более тонкие изменения, такие как нарушение гибкости порядка слов или опущение местоимения в позиции подлежащего при подчинении.  Таким образом, даже первое поколение эмигрантов не защищено от структурных перемен – можно не знать или плохо знать язык своей новой страны, но родной язык вне России все равно подвержен серьезным изменениям. ​Мария ПОЛИНСКАЯ, профессор Гарвардского университета США