На чтение: ≈ 27 мин.– Говорят, что в министерстве вы работаете каждый день до 11 часов вечера. Что, и все сотрудники столько же трудятся?
– Работаем и позже. Но только наша команда – несколько человек из нового состава министерства. Я вовсе не считаю это нормой. Однако, к сожалению, на момент запуска без этого не обойтись: уж слишком запущенное досталось нам хозяйство. Чтобы его поднять, нужно не только время. И не только ресурсы. Главное – нужны новые силы, новые люди, понимающие, что основной ресурс развития образования – свобода, и умеющие этот ресурс использовать максимально. Но свободу, как известно, не дают, ее надо брать. Брать, не теряя времени.- Скажите, быть министром труднее, чем это казалось до утверждения?- Казалось? Думаю, что этот вопрос не ко мне. Во-первых, никогда не планировал быть министром. А во-вторых, любой настоящий труд труден. Другое дело, что меня постоянно удивляла и даже отчасти забавляла «готовность» функционеров из номенклатурной обоймы занять любой пост, в том числе и министра образования. Номенклатуре не свойственны рефлексия, самооценка, осознание уровня своей компетентности. Она всегда ко всему готова. Потому что не чувствует и не несет ответственности за дело. Номенклатура безответственна перед народом и перед историей. И потому ей все и всегда было легко. – Думаю, что министрами не рождаются и не становятся в один день. Но все же, мне кажется, бывают пики напряжения, когда человек понимает, что мог бы взвалить себе на шею этот груз, а главное – мог бы с ним справиться. Когда вы это почувствовали?- Я бы хотел, если позволите, скорректировать вопрос: не мог, а должен. Именно должен. И почувствовал я это вечером 30 июня, когда обдумывал результаты первого рейтинга, первого парада претендентов на пост министра перед народными депутатами России. Мне стали совершенно очевидны две вещи: первое – что ни у кого из моих коллег-претендентов нет сколько-нибудь четкой и серьезной программы действий. И второе – что форсирующая тенденция выступлений всех претендентов – косметический ремонт российского образования. Это в лучшем случае. Еще через пару дней я понял окончательно, что речь, по сути, идет о том, чья возьмет – линия обновления образования или линия застоя, стагнации. Моя кандидатура здесь всего лишь воля случая. Но новой России, новому ее правительству нужно новое образование. И я понял, что должен. Даже при том, что вовсе не считал себя готовым к этому ответственному шагу. Рядом со мной стояла надежная ВНИКовская команда. И я решил – выдюжим. – Без команды никакому лидеру не реализовать свою – даже самую гениальную, самую аргументированную – программу. По каким принципам вы будете набирать свою министерскую команду? И кто эти первые люди, появившиеся в ней?- Выбор команды всегда процесс встречный. Не только и, может быть, не столько лидер выбирает команду, сколько она – лидера. В нашем случае дело обстоит чуть проще. Команда наша сложена и слаженна. В ее ядре основатели и ведущие силы ВНИК «Школа». Сегодня это центр педагогических инноваций АПН СССР, директором которого я останусь. Но и для этой команды процесс перехода в новое качество непрост. Перед каждым, по существу, стоит тот же императив: должен. Инициатива всегда наказуема. Как говорится, сами заварили кашу, сами и расхлебывайте. И надо сказать, все самоопределились должным образом. Отказа я ни от кого не услышал. Сегодня уже назначены: первый заместитель министра В.Новичков, который и ранее был моим ближайшим помощником – заместителем директора центра педагогических инноваций; заместители министра: Е.Сабуров – руководитель ВНИКовской лаборатории, разработавшей новый экономический механизм в образовании, Е.Куркин – известный педагог-новатор, А.Тюков – один из наиболее интересных и талантливых методологов. Советниками министра и главными специалистами стали В.Собкин – по социологии образования (он же руководитель социологической службы в системе российского образования), М.Кузьмин – по национальным проблемам образования, А.Абрамов – по содержанию образования. Назначения продолжаются. Главный принцип – опора на единомышленников. Только в этом случае возможны прорывы. И только в этом случае совместный труд, как бы он ни был тяжел, в радость. – А что делать «старой» команде? Говорят, что они все со страхом ждут увольнения. Но есть ведь среди них много думающих, интересных людей, которым просто раньше не удавалось реализовать свой потенциал. Их идеи, предложения оставались невостребованными, им отводилась роль винтиков в наробразовской бюрократической машине.- Для меня команда – это прежде всего соратники. Их жизнь, как любит говорить один из основателей ВНИКа В.Слободчиков, – это событие. В этом смысле старый аппарат министерства командой не был. Ибо в команде не может быть винтиков и невостребованных идей. Старое министерство упразднено. Новое будет значительно меньше по численности. Сокращения и увольнения неизбежны. Но среди прежних сотрудников действительно есть немало думающих, интересных людей, которые не могли по-настоящему раскрыться в административной системе прежних министерских отношений, не могли пробить бетонную стену консерватизма российского Минобра, ставшую притчей во языцех. Страна проходит зону штормов. И мы должны не только сохранить, обновить, развить школу. – Когда в комиссиях Верховного Совета РСФСР рассматривали вашу кандидатуру на пост министра, всех поразила четкая – готовая – программа обновления российской школы. Как рождалась она? – В сравнении со своими коллегами – претендентами на пост министра я был действительно в лучшем положении. У меня за плечами была жизнь ВНИКа, его трудности, идеи, его программы. Народные депутаты России в итоге поддержали те основные наши идеи и подходы, которые в декабре 1988 года были одобрены Всесоюзным съездом работников народного образования. Именно на этих подходах и идеях и была выстроена предложенная мной программа. – Итак, главные идеи вашей программы?- Суть программы – попытка кристаллизации новой образовательной политики, способной привести школу в соответствие с современными потребностями страны, встроить образование в новые условия ее социально-политического, экономического, культурного и нравственного бытия. Эта политика должна быть действенной, а не декларативной, опережающей, а не плетущейся в хвосте событий. Хвостизм – это паралич политики, он и сегодня держит школу у столба застоя. Часто говорят, что политика – искусство возможного. Мне кажется, что это весьма пассивная установка. Я полагаю, что политика – искусство достижения необходимого. Наконец, новая образовательная политика должна быть реалистичной, нацеленной на конкретный, ощутимый результат. В основу этой образовательной политики, в основу обновления идеологии школы положены те десять принципов, о которых я уже писал в «Учительской газете» (1990, №26). Это демократизация, многоукладность, альтернативность, открытость и опережающее развитие образования, его гуманизация, гуманитаризация, дифференциация, непрерывность и развивающий характер. Первые пять принципов определяют нормальные социально-педагогические условия бытования образовательной системы, вторые – собственно педагогические условия построения очеловеченного педагогического процесса. – Эдуард Дмитриевич, то, о чем вы только что говорили, – это, так сказать, идеология обновления школы, а если сформировать цели ее обновления, то есть попросту я хочу вас спросить: а зачем вся эта программа? – Я понимаю мотив вашего вопроса. Наш социальный опыт всех достаточно хорошо научил: идеология – это одно, а реальные ее цели – это другое. Как говорится, каша – отдельно, мухи – отдельно. Но для нас идеология имеет смысл только в плане достижения целей, а не привычного их сокрытия. Перечисленные выше десять принципов являются необходимыми и достаточными для материализации трех главных целей: развития личности, развития самой системы образования, реализации задач образования как мощного фактора социального, экономического и духовного развития общества. Последнее мне хотелось бы подчеркнуть особо. Ибо мы должны наконец понять, что образование – действенный фактор духовной и интеллектуальной реабилитации общества, возрождения, воссоздания того генофонда страны, который целеустремленно вышибался многие десятилетия. Но это общие цели программы. Помимо них есть специфические российские. Прежде всего – образовательный суверенитет республики. И второе – переход от унитарной системы образования к широкому спектру национально-региональных стратегий и программ развития образования. Пора отказаться от унылого однообразия серых образовательных красок и приучать глаз и разум к богатству национально-региональной образовательной палитры. Развитие образования в усредненном пространстве невозможно. Не говоря уже о том, что усреднение самого образования – достаточно банальный способ социальной прополки нации.- Мне кажется, все действия сегодняшней школы пока что направлены против рынка, против экономической реформы. Как ваша программа вписывается в новую ситуацию?- Экономическая реформа сегодня – корень всех вопросов. И система образования должна быть направлена на всемерную помощь ей. Но школа пока действительно противостоит реформе. Она продолжает выпускать человека с одной резьбой, с испугом перед реальным разнообразием жизни. Она набивает голову часто ненужными знаниями и не дает развития. Она вбивает ту уравнительную психологию, о которой мы только что говорили. Она предельно деэкономизирована, труд в ней обезмыслен и обезнравственен. Чаще всего это перевод дерева в стружку. Но мы все еще не хотим или не можем понять, что те требования развития и самоопределения личности, которые два года назад были заявлены в нашей концепции общего среднего образования, сегодня уже вышли за пределы педагогических словопрений. Это требования быстро меняющейся социально-экономической и политической жизни, в которой развитие становится проблемой выживания. Рынок – это саморазвивающийся мир, и в нем может жить только развитая и самоопределившаяся личность. Ранее мы жили в иной системе – в системе распределения людских ресурсов по замкнутым структурам. Каждый знал, куда его вольют и за что выльют. Нормальный человек стремится ситуацию предвидеть. И потому наша программа не вписывалась в ситуацию, а прогнозировала ее. – Многие наши реформы, попытки обновления провалились, на мой взгляд, потому, что мы пытались решить проблему, вытягивая только одно звено. Лишь комплексный взгляд, всесторонний подход может быть удачным. Что представляет ваш комплекс мер?- Здесь с вами полностью солидарен. Нас долго учили искать одно звено, за которое можно вытащить всю цепь. И кончилось это тем, что мы привыкли искать отмычку – одну на все двери, одну-единственную панацею от всех болезней. Только названия у нас были разные – госприемка, бригадный подряд и т. д. Между тем любая реформа, в том числе и школьная, только тогда эффективна, когда она проводится системно, охватывает в едином замысле и его реализации весь комплекс проблем. Наш комплекс мер, нацеленный на обновление школы, предусматривает работу на трех уровнях: меры по запуску процесса этого обновления; первоочередные меры по преодолению кризисной ситуации в образовании; меры по оздоровлению системы образования. Первый и главный на сегодня, с моей точки зрения, комплекс мер включает все правовые, экономические и управленческие механизмы обновления образования. – Особый интерес работников народного образования вызывают экономические меры нового министерства, направленные на защиту интересов образовательных учреждений в период перехода к рынку. Не секрет, что экономики народного образования у нас нет – ни как науки, ни как практики. Да что говорить: во всех школьных реформах, кроме последней 1988 года, даже термина такого не было – «экономика народного хозяйства». Какие основные идеи вы заложили в этой части? – Экономические меры, обобщающие экономическую политику министерства, многогранны. Назову только важнейшие. Прежде всего это значительное увеличение расходов на образование, преодоление устойчивой и противоречащей мировой практике тенденции сокращения доли этих расходов в валовом национальном продукте. С 1980 по 1988 г. у нас она упала с 4 до 3,92 процента, тогда как в цивилизованных государствах составляет 5 процентов и имеет тенденцию к увеличению до 7. Второе фундаментальное направление – создание среды рационального хозяйствования в образовании путем перехода образовательных учреждений на новый экономический механизм. Без этого все инвестиции в образовательные сферы бесплодны, они будут проваливаться в черную дыру нашей бесхозяйственности. Мы сегодня много говорим об экономической самостоятельности образовательных учреждений, но в реальной жизни многие их директора уклоняются от этой самостоятельности, предпочитают прятаться под крыло роно. Хотя при этом резко критикуют роно. Министерство сейчас разворачивает широкую работу по разъяснению нового экономического механизма в образовании, подготовке соответствующих методических рекомендаций и будет всемерно стимулировать переход на новые условия хозяйствования в образовании. – А управленческие меры? Мне кажется, новая система управления будет эффективно действовать при двух условиях: во-первых, вариативности, когда каждый район мог бы формировать свою – удобную для данной территориальной системы образования – управленческую структуру, во-вторых, при четком разделении функций между министерством и органами местной власти. – Это бесспорно. Пора нам отказаться от унитарных управленческих моделей, единообразных от Белого до Черного и от Баренцева до Японского моря. Как я уже отмечал, одна из наших главнейших установок – регионализация систем образования, создание самостоятельных национально-образовательных систем с учетом местных условий, потребностей, национальных и культурно-исторических традиций. Соответственно различными должны быть и управленческие структуры. При этом надо наконец осознать, что местные органы управления образованием – это органы советской власти, а не ведомства. И дело местных советов выстраивать их, исходя из местных условий, определять их функции, структуру, численность и т. д. Министерство здесь может быть только советчиком, консультантом. Мы, в частности, рекомендуем продумать вопрос о сокращении управленческих звеньев. Нужны ли, к примеру, районные органы управления образованием в небольших городах? Или городские органы в областных центрах, где выстроена целая пирамида управленческих структур – областная, городская, районные? Другое дело – методическая служба. Это служба ведомства. Но и она должна ли быть везде одинаковой? Мы полагаем, что формы ее могут быть самыми разнообразными, опять же исходя из местных условий. В самое ближайшее время мы займемся и разграничением функций различных уровней управления образованием. Здесь важнейший принцип – делегирование властных полномочий снизу вверх, а не наоборот, как мы привыкли. Исходящая точка – самостоятельность образовательных учреждений. Управленческие звенья работают для них и ради них, а не ради самообслуживания и обслуживания верхних эшелонов управления. Хочу также сказать, что мы намерены предоставить полную образовательную самостоятельность ряду наиболее продвинутых городов и регионов. С первого сентября такая самостоятельность будет предоставлена Москве, Ленинграду и некоторым другим городам. – Эдуард Дмитриевич, не могли бы вы хотя бы бегло перечислить первоочередные меры министерства, касающиеся учителя. Ведь ситуация с каждым днем все усложняется: многие из учителей – те, кто не уходит в кооперативы (а уходят не самые худшие), начинают вливаться в забастовочное движение. – Обеспечение социальной защищенности учителя и повышение уровня оплаты его труда я считаю первой и самой неотложной мерой. Сегодня учитель находится в униженном положении. Если в 1960 году его заработная плата составляла 87 процентов от средней по стране, то в 1988 году – 78 процентов. Мы должны наконец понять, что униженный учитель не может воспитать возвышенного гражданина, что в итоге отношение к учителю – это мера самоуважения и самосознания общества. И здесь помимо существенных государственных вложений требуется максимальная мобилизация местных средств. Такие средства, как показал опыт общения местных советов с работниками дошкольных учреждений, при желании изыскиваются. Министерство намерено также снять все искусственно выстроенные «потолки» с заработной платой работников народного образования. – Думаю, что вашу программу усилиями только одного Министерства образования не решить. Поддерживают ли вас коллеги по Совмину? – Наш Совмин, с моей точки зрения, необычен во многих отношениях. Прежде всего это команда единомышленников, понимающая всю тяжесть и ответственность взятых на себя задач, работающая спаянно и наотмашь. Это, возможно, первое правительство, действующее не в режиме ХозУ – хозяйственного управления, а принимающее самостоятельно помимо экономических и социальных важнейшие и ответственные политические решения. Четкость, динамичность, взаимопонимание и взаимная поддержка – отличительные черты работы российского Совмина. И поэтому я не испытываю ни малейших сомнений в том, что программа нашего министерства получит полную поддержку коллег. – Какие организационные шаги уже совершены министерством? – Думаю, что душа старого министерства уже прошла плотные слои атмосферы, хотя процесс его реорганизации еще только разворачивается. Разработана и одобрена Совмином России принципиально новая структура министерства, о чем можно говорить особо. Идет укомплектование нового аппарата. Проведены совещания с начальниками областных и краевых управлений народного образования, с представителями автономий по созданию национально-региональных образовательных систем. Завершил работу Всероссийский семинар по новому экономическому механизму в образовании, готовятся августовские педагогические конференции. Совместно с автономными образованиями мы ведем сейчас формирование Совета по проблемам национального образования, восстанавливая традиции Наркомпроса 20-х годов. Но основное внимание сосредоточено на разработке программы подъема образования в российском селе. Эту работу ведем совместно с Комитетом по науке и образованию Верховного Совета РСФСР и с практиками, приехавшими в министерство из сельских школ многих районов России. – Вам не приходилось никогда отказываться от своих идей?- Человеку свойственны перемены. Неменяющийся человек мертв. И время от времени просто необходимо подвергать сомнению казавшиеся незыблемыми научные постулаты. Другое дело – вечные общечеловеческие категории добра и зла. Я прошел через единственный отказ. Это 1956 год. После этого мне не приходилось ни отказываться от своих идей, ни краснеть за них. – И думаете, что не придется? – Думаю, что не придется. Самое основное для человека – оставаться самим собой. Человек не выбирает время, в котором он живет. Но он выбирает себя во времени. А выбор – это судьба. – Злые языки говорят: ну и трудно ему будет – не работал ни дня в школе, ни в вузе. А вас самого не мучает этот факт? – Мне всегда будет трудно, на любой работе, безотносительно к тому, что говорят злые языки. Ибо я так устроен. И любая работа для меня – это полное погружение. Я не умею работать наполовину. Что касается «факта», то он меня не мучит. Я двадцать лет работал для школы, а последние четыре года – вместе со школой для ее возрождения. Меня будет мучить только одно – если я уйду, не сделав того, что хотел сделать.- Кстати, а что должно произойти, чтобы вы ушли в отставку?- Я уйду в отставку, как только изменится курс российского правительства. Если ситуация развернется вспять, я найду иные способы общения с ситуацией. «Учительская газета» №34, август 1990 года
Выбор читателей
Комментарии