Не «Лавр». ​Книжная полка

Евгений Водолазкин из тех писателей, кого интересно и читать, и слушать. Встречи с ним непроизвольно превращаются в задушевный разговор. Такая добрая беседа состоялась в Доме книги в рамках презентации его нового романа «Авиатор». При этом автор, отвечая на вопросы читателей, не столько рассказывал о содержании романа, сколько делился своими мыслями о времени, о литературе, о душе.

Да, от него ждали второго «Лавра», еще одного жития (за этот роман в 2013-м Водолазкину присудили премию «Большая книга»). Но, по мнению автора, штамповать то, что удалось, нельзя. Ведь особенность формы, в которой создан «Лавр», в том, что житие обладает мощным энергетическим накалом, поэтому повторять его в другом романе бессмысленно и бесполезно. Однако «Авиатор», где главный герой, художник Иннокентий Платонов, замороженный на несколько десятков лет, «оттаивает» в 1990-е годы, тоже написан особым языком. Вообще, как считает Евгений Водолазкин, каждое художественное произведение обязано иметь неповторимый язык. Для того чтобы у «Авиатора» появился свой акцент, писатель ходил в петербургские музеи, просиживал в библиотеках, подмечая и выписывая детали городского быта рубежа XIX и XX веков, ведь его главный герой родился в 1900 году.Новый роман, по словам писателя, – это попытка сопоставить личную и всеобщую историю. Первая живет по своим законам, наполнена частными событиями, вторая же в итоге оказывается лишь ее частью. Человек все меряет через собственное «я», и каждый конкретный поступок рождается в чьей-то конкретной душе. Именно резонанс наших душ и определяет то или иное историческое событие. Поэтому писатель уверен, что работу по исправлению человечества всегда нужно начинать с себя, с собственного внутреннего мира. Помочь в этом могут лишь два института – церковь и литература. Ничто не проникает в душу глубже слова. Поэтому задача литературы не учить, а показывать человеку, что именно внутри него огромное поле деятельности. Необязательно рассказывать про положительные стороны человеческих поступков и помыслов. Дурные примеры тоже приемлемы, особенно когда рассматриваются через духовный окуляр, как у Достоевского.Собственно, об этом и повествует «Авиатор», который Евгений Водолазкин выпустил всего через пару лет после «Лавра». Но такой темп работы не совсем устраивает писателя, так как прежде всего он считает себя академическим человеком (Водолазкин много лет работает в Институте русской литературы РАН). Нынешний темп презентаций, встреч и интервью не позволяет ученому пристально вглядываться в окружающий его мир и размышлять. Хотя то, что вокруг столько людей, задающих глубокие философские вопросы, не может не внушать оптимизм.Санкт-Петербург