На чтение: ≈ 14 мин.Сегодня викинги предстают в образе дерзких, яростных и бесстрашных в боях воителей, завоевателей и пиратов-грабителей, которых долгое время никто не мог победить, отважных мореплавателей. Однако наряду с войнами и походами, в которых они весьма преуспели, предки сегодняшних скандинавов строили дома, растили детей, молились богам, занимались хозяйством, торговлей и рыболовством, различными ремеслами, социальным обустройством. Накануне в Исландии весь день лил дождь. Взгляд только под колеса и на мокрое шоссе впереди. Все, что за обочиной, занавешено плотной пеленой тумана. Заночевали в какой-то ложбинке – мокрые, злые и полуголодные. А утром вылезли из палаток и увидели туго натянутое совершенно чистое синее небо и искрящуюся на солнце озерную даль, в которой плавали зеленые острова.
Берега в некоторых местах были изрезаны скальными выступами. Они напоминали загривки каких-то допотопных животных. Кое-где на склонах ближе к воде виднелись леса с заметными издалека высокими остроконечными деревьями. Над озерной гладью то и дело вспархивали птицы. Они не улетали далеко.
Взметнувшись в небо, тут же садились на воду. Почти полдня мы огибали эту удивительную озерную страну, которая иногда представлялась нам землей обетованной. Таковой ее действительно считают исландцы. Это знаменитый парк Тингведлир. Он включает в себя северную область акватории озера Тингвадлаватн, а также лавовое плато, испещренное хребтами. В парке много всего уникального, связанного с природой. Это и рыбы, и птицы, и растения. Но и люди постарались.
Внесли свою лепту в славу парка. В переводе его название означает «парламент на равнинах». В 930 году тут образовался Альтинг – один из старейших в мире парламентов. Каждый год на берегу озера собирались вожди племен – потомки норвежских викингов – и обсуждали, как строить добрососедство, по каким правилам жить, на чем должны зиждиться мир и согласие в этой обетованной земле.
Главный спикер, выбранный большинством, зачитывал проект закона, который принимался или отклонялся после бурной дискуссии. Один из первых законов, принятых парламентом, касался местных низкорослых лошадок, завезенных на остров еще первыми переселенцами. Закон запрещал импортировать других лошадей в страну. По этому и многим принятым тысячу лет назад законам Исландия живет до сих пор. Живет в мире и согласии с лошадьми, птицами, водопадами и гейзерами.
Беларапией в народе когда-то называли сказочные южные страны. За сказкой я и отправился туда. Мой египетский маршрут пролег от Каира до Асуана. Перипетии этой экспедиции надолго останутся в памяти. Утром широкий, просторный, безмятежный и величавый в своем молчании и безразличии к тому, что происходит на берегах, Нил распахнулся передо мной буквально через полчаса быстрой и веселой езды по городу.
В привычном во всех больших городах звуковом транспортном хоре выделялись слишком частые писклявые сигналы мотоколясок, улюлюкивающие сирены полицейских машин и надсадный скрежет копыт, когда лошади, одолевая очередной подъем или вырываясь из затора, пытались сдвинуть с места тяжелую повозку. Ближе к Гизе чаще стали появляться ослики. А потом и верблюды с седоками, которые торопились обслужить туристический люд.
Я, конечно, осознавал принадлежность к этому беспокойно-любопытствующему племени. Но в то же время не забывал о своей роли, своем пути странника. Пирамида предстала передо мной золотистой горой, вершина которой пронзала небесную голубизну. Разглядывал я ее, правда, из-за каменного забора, опоясывающего всю «пирамидальную» территорию. Даже воспользовавшись багажником велосипеда как ступенькой, забрался на стену.
Посидел там, посмотрел вдаль на пирамиды, на сфинкса (лет десять назад довелось как-то даже прикоснуться к ним не только взглядом), потом поразмыслил и решил, что этого достаточно. Плюс (или минус!) десять долларов, которые я должен был заплатить за вход. Главное – некий ритуал соблюден. А когда уже отъехал и нырнул в каирские улочки, то появились и некоторые мысли.
Человечество изрядно наследило на диких просторах планеты. Разные народы – разное их наследие. Слава (пусть даже бесславие, но ни в коем случае не забвение!) фараонов, викингов, конкистадоров, пиратов, ниндзя, индейцев давно перешагнула границы ареалов их географической прописки, толпы их призраков ныне бродят по разным частям света. Пирамиды – след египтян. След-символ. Подобные на планете можно пересчитать по пальцам.
Со всего мира приезжает (прилетает!) сюда досужий (в основном) люд, чтобы лицезреть этот символ, возведенный рекламой в ранг чуда. На самом деле творение бездельного, чванливого, но дерзкого ума и умелых, но покорных рук. Понятно, человеческих. Возможно, инопланетян. Есть такая гипотеза. Даже утверждают, что в одном из саркофагов нашли мумию пришельца. Но это вряд ли. Маловероятно, что какому-нибудь мало-мальски разумному существу, кроме человеческого, взбредет в голову тратить силы на возведение в пустыне этих громадин.
Сегодня они для толп туристов всего лишь картины и картинки канувшей в Лету древности. Ее можно рассматривать вблизи. Можно на расстоянии. Кому как нравится. Или как повезет. Впечатление, конечно, разное. После пирамид Луксор вторая туристическая изюминка Египта. Этот старинный город в долине Нила возник на руинах дрeвней cтoлицы Египта «стовратных Фив» в период Среднего и Нового царств.
Ни в одном городе мира нет столько исторических памятников на квадратный метр, как в Луксоре. От Карнака к Луксорскому храму ведет двухкилометровая Аллея сфинксов, которая находится в неглубоком котловане. Я несколько раз прогуливался вдоль него. Каменные полулюди-полульвы выглядят совсем нестрашно (не то что чудище в Гизе). Тем более что добрая половина статуй подпорчена вандалами и временем.
Хотелось думать о нем – как о его древних и даже вечных реалиях, так и о переменах и их восприятии. Но упрямо тенькала, не покидала озорная мысль: если бы не опека полиции, я бы тихо ночью проскользнул через городские ворота и устроился бы на ночлег в каком-нибудь закутке котлована рядом со сфинксом. Он бы не рыкнул недовольно, однако служил бы надежной охраной. Может быть, тысячи лет назад так и поступали пустынные странники, которые забредали в город.
Что ж, походные бытовые дела и даже мысль о них всегда рядом со «зрительным» прикосновением к истории. И нередко, удивительное дело (впрочем, для меня уже это давно неудивительно), эти будничные насущные заботы помогают лучше понять деяния предков. Понятно, не только своих.
Речь как о своих делах-заботах, так и о реалиях жизни вокруг. Повседневная жизнь египтян, их занятия – моя путешественная повседневность. Она в непосредственной близости, прямо перед глазами. Вот гончар в окружении горшков и кувшинов различных форм и размеров колдует над очередным изделием, замазывая в нем каким-то рыжим раствором трещинку. Вот паренек (он же и кулинар, и торговец) из гороховой смеси лепит шарики и бросает в кипящее масло.
Так рождаются и тут же с пылу с жару потребляются феллахи. Вот мясник азартно отсекает от туши большие куски, его подручный тут же их мелко кромсает и раскладывает по пакетам. Вот мальчишки гоняются за голубями. Вот разложенные на подносе лепешки медленно выплывают из жаркой печи. Еще в ее чреве, а особенно ближе к выходу они забавно вздуваются, превращаясь чуть ли не в шары. Потом на воздухе опадают, остывают, распространяя хлебный запах со слегка ощутимой приятной блинной мучной кислинкой.
Едва я задерживаюсь возле очередной пекарни, меня тут же одаривают пахучим хлебным продуктом. Одной-двух лепешек вполне хватает для дневного перекуса. В дальних от центра и его храмов переулках мелькают, тут же исчезая за поворотами в дверных проемах, женские фигуры в черных полностью закрывающих тело с ног до головы одеяниях. Как-то непривычно, странновато и даже страшновато.
Будто встречаешься с вестниками черной нехорошей судьбы, от которой не уйдешь. Но пытаешься. Мужчины проводят свой досуг за чаем, кальяном, нардами, просто сидят или полулежат на топчанах, циновках, расстеленных под деревьями, а то и прямо посреди улицы, на земле. Бездельные застывшие позы, как будто ничего вокруг не случается. Не может и не должно случиться. Но ведь случается. У кого-то не хватает терпения, у кого-то – денег, у кого-то – здоровья. В том числе и здравия в голове. Это самый трудный случай. Еще со времен фараонов.
Это просто жизнь. Просто египетская жизнь. День за днем. Месяц за месяцем. Год за годом. Век за веком. Я уверен, в деталях и мгновениях этой жизни суть нашего земного бытия. Того, что было, есть и будет. Если, конечно, будет. Гюстав Флобер, побывавший в Египте в ХIХ веке, под впечатлением от его древностей, на фоне которых так бледно выглядела суетная жизнь простых египтян, писал: «Так копошится маленькая жизнь среди развалин жизни куда более величественной».
Написал, как увиделось. Как сегодня видится толпам туристов. На эту простую суетную жизнь тоже, конечно, смотрят, даже порой обращают внимание, но многого не замечают, тем более не откладывают в памяти. Для меня же это главный путешественный интерес, как профессиональный, так и просто житейский. А главное – стремление «воспринять с особою убедительностью части истины».
…Билет в прошлое купить невозможно. Но туда можно попытаться пробраться тайными тропами. Что я и сделал. Пирамиды в Кобе поскромнее, чем в знаменитой Чичен-Ице. Но мое самостоятельное раннее, «безбилетное», в обход официального, разрешенного властями лицезрения прошлого восхождение на одну из них я воспринял как маленький дорожный подвиг, некое преодоление временной преграды, попытку (пусть всего лишь она, тут важно намерение и реализация его) проникновения в историческую запредельность.
Кстати, когда спустился вниз и смешался с толпой дисциплинированных туристов, узнал, что с разрешения администрации можно взобраться на одну из пирамид. Восхождение на ее сорокаметровую высоту, даже придерживаясь за веревку, что свисает сверху, для многих, пожалуй, ключевое и наиболее волнующее событие всего мексиканского вояжа. На камнях, отполированных тысячами подошв, не остается следов. Они остаются в памяти. Мы живем в реальном мире, в котором все перед глазами, все можно пощупать и попробовать.
Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора
Выбор читателей
Комментарии