На чтение: ≈ 33 мин.В командировке всегда не хватает времени. По крайней мере на одну встречу. Так у меня получилось в прошлый раз в Ханты-Мансийске. С утра до вечера я сидел на конкурсных уроках регионального “Учителя года”, а мне очень хотелось съездить в Сургут,чтобы поговорить с местными молодежными лидерами, которые стали реально влиять на состояние образования в городе. Полушутя пожаловался Наталье Леонидовне Западновой, что плохо организовал свое время. Было семь часов вечера. Она посмотрела на меня очень серьезно и вдруг спросила: “Вы во сколько спать ложитесь?” Я замялся. “Ну когда как – иногда в час ночи, иногда в два”. – “Тогда поехали”. – “Куда?” – “Почти в Сургут. Сейчас позвоним ребятам из Комитета по делам молодежи, они приедут к мосту. Вы там поговорите, сколько вам нужно, и к часам двум ночи мы вернемся в Ханты-Мансийск. А заодно посмотрите и нашу гордость – самый большой мост в Сибири – через Обь, его недавно сдали. Отсюда до моста двести восемьдесят километров, Сургут – прямо на другом берегу, пятнадцать километров. Погода прекрасная, за три часа вполне доберемся”. Мы поехали. Трасса была пуста. Машина рассекала темноту бесшумно и легко, словно мощный лайнер океанские просторы в тихую погоду. Ни городов, ни поселков на обочине. Только черные силуэты мощных деревьев. Крутился диктофон, записывая нашу беседу о школе, о жизни, о влюбленностях.
Я менял очередную кассету, когда вдруг джип на всей скорости налетел на белую стену снега. Его тряхнуло, повело, и мы чуть не оказались в кювете. Фары не пробивали снежную пелену даже на несколько метров вперед. Стало слышно, как стонет ветер. “Буран, – совершенно спокойно сказала Наталья Леонидовна. – Такое случается”. Оставшиеся до моста сто километров мы ползли как черепаха, почти пять часов. А мост был великолепен – подсветка делала его невесомым в стихающем буране. Казалось, он плывет в легком кружеве снега. Нас перестали ждать, но ждали. Мы пили горячий кофе из термоса, привезенный сургутянами, и говорили, говорили. Буран умер так же внезапно, как и начался. Трассу местами почти замело. В Ханты-Мансийск мы въехали в восемь часов утра. В восемь тридцать нас ждал губернатор Филипенко. Я сказал ему сразу: “Александр Васильевич, вам все равно донесут. Мы провели с вашим замом эту ночь вместе”. Он удивленно вскинул брови. “Мы ездили в Сургут. У нас там была встреча”. Он помолчал, потом сказал: “Сумасшедшие. Вы оба”. Я не обиделся. Я уже знал, что сумасшедшие ему нравятся.
…Вернувшись в Москву, я включил диктофон и просто перенес на бумагу, убрав свои вопросы, нашу десятичасовую беседу с Западновой в ту ночь. Так получился этот текст. Читайте…
Петр Положевец
Ханты-Мансийск – Москва
Куинджи в Ханты-Мансийске
– Собранию полотен Ханты-Мансийской художественной галереи может позавидовать любой музей Москвы или Санкт-Петербурга. Маковский и Ге, Айвазовский и Куинджи, Шишкин и Саврасов, Поленов и Коровин, Васнецов и Репин, Петров-Водкин и Кустодиев. Прекрасная коллекция икон XVI-XVIII веков. Сюда приходят гости нашего города, участники различных конференций и бизнес-встреч, я не говорю уж о школьниках, для которых тут проводятся целые циклы уроков. Когда-то я была в Италии в музее Виллы Боргезе и насчитала там чуть ли не двадцать групп школьников, они не просто слушали экскурсовода, они внимательно изучали картины, делали какие-то наброски, пометки. Но больше всего меня заинтересовала группа совсем малышей, они сидели на полу на своих ранцах и внимательно слушали то ли гида, то ли учительницу, которая вполголоса рассказывала им что-то о знаменитом “Автопортрете” Тинторетто. Дети смотрели как завороженные на это полотно, и я вдруг поняла, что именно вот с таких занятий, таких неформальных посещений выставок и музеев начинается влюбленность в искусство, становление человеческой души, начинается пробуждение художника. А то, что в каждом из нас живет с детства волшебник и художник, я не сомневаюсь. Просто часто некому разбудить его в детской душе. Кажется, Айрис Мердок замечательно написала об этапах писательского труда: первый этап – это когда зреет замысел нового произведения, а второй – это когда писатель начинает ощущать, что время написания прошло и уже ничего не получится. Времени между двумя этими периодами собственно для “выливания” художественного произведения на листы бумаги отводится нашей душой ничтожно мало. Главное, не упустить этот промежуток и продлить его до того момента, когда будет поставлена точка в романе или повести. Так и с детьми. Надо не упустить тот момент, когда их душа еще раскрыта навстречу сложным художественным вещам, когда еще не разрушены нравственные ценности и ориентиры, пока не залил душу горечью цинизм. Я по долгу службы часто бываю в нашей галерее, но каждый раз смотрю по-новому на многие вещи, например на икону Богоматери Одигитрии Смоленской. Такая простота, свет, заступничество, умиротворенность, доброжелательство. Как нам не хватает всего этого…
Собственником всех этих картин является фонд потомков, вернее, юные граждане Ханты-Мансийска. У фонда есть несколько предприятий, он зарабатывает деньги и вкладывает их во многие проекты, аккумулируя деньги на специальных счетах. В прошлом году в округе родилось около 15 тысяч детей. Для каждого из них фонд открыл специальный счет. Достигнув совершеннолетия, ребята смогут распоряжаться накопленными средствами кто как захочет: для получения образования, приобретения жилья. Это забота о будущем, а сегодня закончившие школу с золотой и серебряной медалью получают гранты губернатора на дальнейшее продолжение учебы. Для победителей олимпиад тоже установлены специальные стипендии. Родилось это не на пустом месте. Это традиция. В 1890-1891 годах наследник царского престола, будущий император Николай Второй, совершил путешествие на восток. Возвращаясь обратно в столицу по Иртышу и Оби, он остановился в Самарово – нынешнем Ханты-Мансийске. Князь Ухтомский описывает, как выборные от крестьян собрали тогда 2500 рублей и попросили Его Высочество разрешить им учредить стипендию в каком-нибудь техническом учебном заведении. Согласие они получили. К слову сказать, такая же стипендия была учреждена еще и раньше – в 1873 году – в память посещения Самарово великим князем Алексеем Александровичем. Тогда стипендиатом самарских купцов стал крестьянский мальчик Хрисанф Лопарев, будущий исследователь древнерусской литературы, написавший замечательную книгу, которая, кажется, называлась так: “Самарово, село Тобольской губернии и округа: Хроника, воспоминания и материалы о его прошлом с картой, планом и шестью видами”. Эта книга и сегодня читается с большим интересом.
Нашему краю нужны высококвалифицированные специалисты. Как было до сегодняшнего времени? Многие талантливые ребята уезжали учиться в столицу или большие университетские города и… не возвращались. Трудно их за это судить. За пять лет многие обзаводились семьями, находили работу, поступали в аспирантуру. Если бы они учились здесь, на месте, в Ханты-Мансийске, вряд ли бы округ их потерял. Вот почему мы решили создать свой университет.
Экономика должна быть экономной
– Лето у нас короткое. Кислорода не хватает. Детишкам обязательно надо отдохнуть на юге, и не неделю-две, а как минимум месяца полтора. Нам многие предлагают свои путевки. Но мы решили организовать тендер: кто предоставит лучший набор услуг – оздоровление детей, туризм, какие-то образовательные программы и, конечно же, лучшую систему скидок. А то как получается: приезжают, например, представители Краснодарского края и говорят: мы продадим вам санаторно-курортные путевки за такую сумму. А мы отвечаем им: покупая у вас на каждую смену по несколько сотен путевок, мы вправе рассчитывать на некие скидки. Они стоят на своем: нет, нам это экономически невыгодно. Тогда извините, нам с вами тоже экономически невыгодно работать. Мы найдем другого партнера. Теперь мы все делаем только на основе конкурсов, а регулятором стало специальное положение о тендере. Так стали работать и главы местного самоуправления. Конкурс – это прозрачность. И мы стараемся добиться ее во всем. Принимая постановление, описываем все, чтобы было видно, какие программы есть, кто за них отвечает и каковы механизмы их реализации. Запуская любой региональный закон, продумываем финансовое обеспечение. Конечно, и рамочные законы нужны, но лучше, если они будут подтверждены деньгами. Принятые законы должны действовать.
До недавнего времени округ получал учебники для национальной школы из издательства “Просвещение”. Потом решили печатать их в “Уральском рабочем”. Там качество не хуже, но выходит дешевле. А теперь подумываем о том, чтобы перейти на собственную базу. Нам выгоднее поддерживать своих производителей.
Торум Маа
– У нас тридцать тысяч коренного населения. Нельзя говорить: много это или мало. Гете сказал, хотя и по другому поводу: под каждой могильной плитой похоронена человеческая история. Каждый народ, сколько бы человек он ни насчитывал, имеет право на нормальную жизнь и нормальное развитие своего языка и культуры. Нормальное – значит не навязанное, а то, что соответствует традициям и ментальности. Если не поддерживать малые народы, которые исконно проживали на северных территориях, занимались охотой, рыбалкой, выделкой шкур, разведением оленей, это угроза всем, кто здесь живет. Чтобы здесь жить, надо эту землю не только любить, но и понимать. Кто, как не коренные народы, лучше всего ее понимает? В советское время очень широко распространилась идея школ-интернатов для детей коренных народов. Как только ребенку исполнялось 7 лет, его отрывали от родителей, отдавали в школу. Казалось бы, на один учебный год, а получалось, что навсегда. Те, кто отправлялся учиться в большие города, как правило, домой не возвращались. Многие, не справившись с психологическими нагрузками больших городов, просто погибали. С начала девяностых мы в крае по-иному стали выстраивать политику по отношению к местным народам. Создали ассоциацию коренных народов. Приняли законы по родовым угодьям. Раньше ведь никто не обращал внмания: живут тут коренные народы или нет – все здесь советское, то есть государственное. Теперь же если ведутся разработки, то местные жители получают компенсации. А если считают, что разработки нанесут непоправимый вред природе, их промыслам, то могут отказаться от них, и никто их не заставит отступиться.
Начинаем развивать родовые или стойбищные школы. Идея их заключается в том, чтобы дети получали образование рядом с родителями. Чтобы родители учили ребенка своей культуре, своим обычаям, своему ремеслу. Но пока у нас есть еще школы-интернаты. Недавно я была в Сургутском районе, и там мне рассказывали, что, когда начинаются каникулы, многие родители не хотят забирать своих детей домой, потому что это лишний рот. Наша задача – вернуть ребенка в семью и семье помочь, чтобы ей было чем его кормить. Меня очень волнует, что будет происходить с этими детьми после окончания школы. Чтобы поступить в техникум или институт, надо преодолеть прежде всего собственные комплексы и барьеры. Вот почему мы создали в округе систему адаптационных центров, в которых готовим детей коренных народов к поступлению.
В Ханты-Мансийске собрали специалистов по местной культуре и языку, которые проживали раньше в других территориях. Они работают в НИИ возрождения обско-угорских народов. Здесь разрабатываются учебники, учебные пособия для национальных школ. Институт находится в южной части города – Самарово, почти на том же месте, где когда-то находилось поселение хантыйского князя Самара. В регионе постоянно проводятся международные фольклорные фестивали финско-угорских народов. На одном из них, в 1993 году, присутствовали делегации почти из 20 стран мира. Самую многочисленную – Венгерской республики – возглавлял тогдашний президент Арпад Генц.
Округ доплачивает учителям, которые знают свой родной язык, 15 процентов. Так культивируется чувство гордости за свою национальность, свою культуру. “Да, я ханты или манси, я прекрасно говорю на родном языке, умею ловить рыбу, охотиться на зверя, земля моя – частица России, где живут другие люди, не похожие на меня, но все мы вместе одно великое государство”.
В школе искусств открыли целое отделение, на котором обучают игре на забытых народных инструментах. Поддерживаем мастеров, которые изготовляют такие инструменты.
За счет регионального компонента знакомим всех детей с местными обычаями. Есть прекрасная программа привития трудовых навыков, разработанная в Березовском районе Евдокией Ерниховой, – она учит работать с берестой, бисером. На уроках ребята сравнивают русские, мансийские, хантыйские орнаменты и узоры. У нас очень хороший учебник географии. 22 центра национальных культур работают по всему округу. В Сургутском районе я как-то попала в Рускинскую школу. Там уроки профессионального мастерства ведет председатель поселкового совета – охотовед. Учит, например, всех без разбору ребят, независимо от того, русские они или ханты, как белке попасть в глаз, чтобы мех не попортить. Кстати, буквари мы издаем не просто на языке ханты и манси, но и на диалектах этих языков.
У каждого человека есть в городе, где он живет, любимое место. Может быть, многие этого даже не осознают. Нас тянет туда, когда нам неуютно на душе, когда мы устаем, нам хочется показывать это место всем своим знакомым и друзьям. Мне очень нравится в нашем городе священная гора. Там расположен фольклорный музей под открытым небом Торум Маа. Многие люди любят там бывать и слушать хранительницу этого музея Зою Никифоровну Лозямову. Какие истории она знает, как разбирается в обычаях и традициях своего народа! Однажды она поразила меня тем, что взяла из ухи обычную щучью голову и стала рассказывать сказку. Оказывается, у щуки в древности не было головы, а ей очень хотелось ее иметь, и она об этом не раз просила волшебника. Но тот, зная какая она хищница, не соглашался дать ей настоящую голову. И тогда щука, разозлившись, стала глотать все подряд, что ей попадалось: зверей, весло, девочку и так далее. Рассказывает Зоя Никифоровна сказку и разбирает щучью голову, я смотрю и вижу, что кости-то и в самом деле напоминают все эти проглоченные предметы. Оказывается, из них и появилась у щуки голова. Как-то Зоя Никифоровна поделилась со мной своей болью: внучка, пока маленькой была, с удовольствием ходила с ней петь и танцевать в национальный ансамбль, а подросла и стесняться стала. Вот вам и проблема. Ее одним днем и даже одним десятком лет не решишь: как создать такую систему работы с коренными народами, чтобы они развивались и не нарушалась их самобытность? Достичь этого баланса очень трудно, это крайне тонкая материя.
Мы – Россия
– Есть ли наша заслуга в том, что мы живем лучше, чем другие регионы? Тут две грани. Природа дала нам нефть и газ, которые кормят нас. Наша забота, забота власти – сделать так, чтобы людям жилось комфортно, достойно. Если бы где-нибудь в Нечерноземье была нефть или газ, а у нас – ничего, только тайга, тогда бы они нас кормили. Природа, не человек, создала наши богатства. Нам же надо с умом ими распорядиться. Так получилось, что нам больше повезло. Я категорически не согласна с тем, что за счет территорий-доноров кормятся все остальные регионы. Раз мы живем в России, все мы связаны невидимыми едиными нитями. У нас нет, например, развитого сельского хозяйства, такого, как на юге Тюменской или Курганской области, у нас нет таких полезных ископаемых, как в Свердловской области. Каждый российский регион особен по-своему. Нам надо не обижаться друг на друга, а вместе совершенствовать некоторые федеральные законы, разрабатывать четкие механизмы их реализации.
У нас в Конституции провозглашено, что Россия – это социальное государство. По международной градации государства делятся на три типа: социальные минимальные, социальные максимальные и социальные эффективные государства. Коли мы провозгласили в Основном Законе, что наша цель – строительство социального государства, то мы должны обеспечить гражданам России хотя бы минимум социальных гарантий. К сожалению, сделать это пока мы не можем. Взять, к примеру, российский Закон о ветеранах – в большинстве субъектов он не работает. К социальному максимальному государству относятся Соединенные Штаты, потому что там хорошо работает система социальной защиты граждан. Она построена так, что дает возможность некие социальные программы выполнять предпринимателям. У них есть частные дома для престарелых, частные школы, частные дома инвалидов. При этом основной бизнес получает льготы. Наше государство такие льготы предпринимателям обеспечить не может.
Книги – мой плот
– Что я ценю в учителях? Расскажу вам одну историю. Я все еще занимаюсь досуговой педагогикой. Иногда мы с моими коллегами из молодежных организаций проводим для подростков специальную игру. Чтобы ребята задумались: зачем человек рождается? Почему он должен обязательно умереть? Как твой поступок отразится на других людях? Проигрывается фантастическая ситуация. На Земле происходит катастрофа – химическая, ядерная, биологическая, неважно какая. Страшны последствия: вскоре все земляне погибнут, если только не доставить с планеты Зет спасительное вещество. И тогда в корабль набирают команду гениев, чтобы они слетали и добыли это вещество. Но по дороге они должны погибнуть все, кроме одного. На последнем этапе пути остаются двое. Они сами должны решить, кто из них останется выполнять миссию спасения. В тот раз из команды остались парень – настоящий Ричард Львиное сердце – и девушка – красавица, умница не по годам. В зале, затаив дыхание, сидели их учителя и одноклассники. Кому остаться? Аргументы равные, и тогда девушка сказала: я должна остаться, потому что ты не сможешь рожать детей… Он ушел. Теперь нужно было убедить планетян отдать вещество. Она их убедила, а вернувшись на Землю, сказала слова, которые и являются ответом на ваш вопрос: “Люди, вы должны быть добрее и терпимее друг к другу”. А учителя такими должны быть в первую очередь. Потом началось обсуждение. Вы не можете представить, что творилось. Никто никого не слышал и не слушал. Больше всех возмущалась классная руководительница победившей девочки: мол, она все не так делала и не то говорила. Она просто обозлилась на эту девочку. За что? За то, что та оказалась умнее учительницы и думала совершено не так, как она, и тоньше чувствовала. Моя победа заключалась в том, что через неделю классная руководительница подошла к своей ученице и извинилась. Так вот: учитель, настоящий учитель, должен понимать своего ученика или по крайней мере стремиться научиться его понимать.
Мне становится страшно, когда я вижу, что многие наши дети не умеют читать. Нет, не на скорость, не складывать буквы в слова, с этим, слава Богу, у нас все пока нормально, они не могут вчитываться, понимать смысл. Потому что чтение требует напряжения. Мой племянник говорит: зачем я буду читать, если есть видеомагнитофон? Как привить подросткам любовь к чтению? Наверное, надо начинать с малышей. Как спасти детей от хаоса информации? Они ведь попали в информационную воронку. Слишком много вокруг противоречивой информации. По радио, телевидению, в газетах, журналах, она разная, взаимоисключающая. Нет ориентиров. Голова у взрослого начинает идти кругом, а что говорить о ребенке? Когда в девяносто первом году хлынула лавина новой, ранее закрытой информации, я еле с ней справилась. Меня спасли книги. Те, что я называю любимыми. Их хочется перечитывать по многу раз. С любой страницы, восторгаясь точностью слова, глубиной мысли, неожиданностью диалогов. Я люблю поэзию. Новеллы Паустовского, рассказы Лескова. Паустовский как никто сумел передать состояние мира, которое называется вечностью.
Я выросла в нормальном доме. Уютном, комфортном, там чувствовалось тепло. Но, чем больше мне лет, тем меньше остается времени для домашности. Я в девять утра уже на работе. И часто в девять вечера все еще на работе.
Дом должен быть изящным. Не богатым, а красивым. В нем должна быть хорошая посуда. Красивые чашки. Не бумажные салфетки. Стол нужно сервировать, даже если спешишь. Даже когда ешь винегрет или квашеную капусту. В доме должны быть любимые мелочи, напоминающие о приятных людях, счастливых встречах, потрясающих местах. Лучше самому их приобретать, тогда они не нарушат стиль дома.
Сильная ли я женщина? Сильных женщин не бывает. Это мужчины бывают разные. Они придумали миф о сильных женщинах, чтобы оправдать себя. Все женщины слабые. Им нужны помощь и поддержка, но они горды, они предпочитают не признаваться в этом вслух и открыто просить помощи. Мужчины любят, чтобы ими восхищались и подчинялись им. Состоявшуюся женщину не интересуют слухи и сплетни, и ей не бывает скучно наедине с собою. Мужчина по натуре – актер. Ему нужна сцена. И зрители. Впрочем, может быть, я и ошибаюсь…
Вместо послесловия
Она открыта и энергична. Ее знают в городе и округе. Она замечает мелочи. Даже если за них не отвечает. Зимняя улица. Мусорный ящик, доверху набитый отходами. Она тут же звонит начальнику коммунхоза города. “Вчера вечером он тут стоял и сегодня стоит”. Тот понимает с полуслова. Больше напоминать не надо. Через час улица вся убрана. Чистота и порядок.
Ее раздражают безалаберность и отсутствие стиля в человеке. Завуч по воспитательной работе не может приходить на работу в жакете, из которого торчит неподшитая подкладка. Тут она категорична. Как бы трудно ни жилось, на нитки всегда деньги можно найти.
Считает, что с людьми надо уметь разговаривать. И главное – хотеть. Если у чиновника не находится на это времени – за бумагами, заседаниями, – такого руководителя надо менять.
Любит неожиданности. На день рождения отдыхала в Сочи. Сентябрь. Бархатный сезон. Море за ночь не остывает. В шесть тридцать вышла на пустынный пляж – никого – и поплыла почти до горизонта. А вернулась – на берегу скатерть-самобранка: цветы, фужеры, шампанское и ожидающие ее друзья.
Она верит, что ничто не возникает напрасно, что “ни одно действие не остается необъясненным”, что ни одна великая мысль не может пропасть, даже если она была “унесена в могилу”, что ни одна драма или трагедия внутренней жизни человека никогда не проходит впустую, даже если разыгрывается втайне.
Больше всего в людях ценит ответственность и считает, что никто не определил ее лучше, чем Виктор Франкл: “Ответственность – это то, перед чем нас ставит жизнь и чего мы стараемся избежать. Как гласит народная мудрость, в человеке всегда найдутся силы, которые пытаются освободить человека от нее. Поистине сказать, что ответственность чем-то напоминает пропасть. Чем дальше и основательнее мы ее изучаем, тем более потрясает нас ее глубина, вплоть до того, что от нее начинает кружиться голова. Поскольку, как только мы начинаем задумываться о сущности человеческой активности, мы не можем не содрогнуться, ибо в ней есть что-то пугающее и – в то же самое время – что-то величественное. Страшно осознать, что в любой момент мы несем ответственность за все, что за ним последует; что каждое решение – от мельчайшего до самого крупного – это решение навеки; что каждый раз мы либо реализуем, либо упускаем возможность, имеющуюся только в данный конкретный момент. Каждый момент содержит в себе тысячи возможностей, но мы можем выбрать только одну из них; тем самым все остальные возможности отвергаются, обрекаются на небытие, и это тоже навечно. Но разве не прекрасно осознавать, что наше будущее и вместе с ним будущее всех и всего, что нас окружает, зависит хотя бы и в малой степени от того, какое решение мы принимаем в данный момент. То, что мы реализуем этим решением, что мы тем самым приносим в мир, таким образом сохраняется; претворив его в жизнь, мы не даем ему исчезнуть бесследно”. Западнова – человек ответственный.
Выбор читателей
Комментарии