Наталья Демирова, студентка МГУ имени М.В.Ломоносова, педагог-организатор по музейной работе с правом преподавания истории школы №1940: Вспомните свои школьные годы, и у вас все получится

​Каждый человек входит в школу учеником, но далеко не каждый возвращается туда учителем. Мне довелось – в этом году двери школы открылись для меня во второй раз. Я вернулась сюда учителем. Незаметно пролетела первая четверть, пришла пора оглянуться назад, чтобы подвести первые итоги. Чем же встретила меня школа на этот раз?

Хотя в школе я всего два месяца, но кажется, что вся жизнь разделилась на «до» и «после». На «до» и «после» того, как я снова вошла в школу. Я сравниваю свои ощущения, вспоминаю своих школьных учителей и удивляюсь, как то, что раньше забавляло меня, ученицу, казалось причудой, становится до боли близким и понятным мне, учителю. Это началось уже первого сентября. Я шла в школу на линейку, но шла не к восьми утра с цветами и родителями, а гораздо раньше, одна и без цветов.Я смотрела по сторонам и видела первых родителей, которые усаживали своих малышей в белых бантах, с охапками астр и георгинов в машины, видимо, их школы находились далеко от дома, и им приходилось выезжать раньше других. Потом линейка: множество радостных детских лиц и, кажется, даже больше, чем детских, – взволнованных лиц родителей. Они поправляли своим детям банты, галстуки, застегивали курточки, фотографировали каждый шаг ребенка.Я смотрела на них и думала о своих собственных родителях. Я вспоминала, как они собирали меня, как волновались, как забывали обо всех своих разногласиях в этот день и были в своем волнении абсолютно единодушны. Я никогда не понимала их волнения. «Подумаешь – первое сентября, ну иду я в школу, ну кончились каникулы, начался учебный год. Обидно, досадно, каникулы веселее учебы, но чего из-за этого так переживать?!» – примерно так я думала каждое первое сентября и недовольно куксилась, когда на мне поправляли банты, застегивали курточку, и даже, признаюсь, специально корчила глупые гримасы, когда фотографировали каждый мой шаг.А что же теперь? Я стояла на школьном крыльце и сама, взволнованная до глубины души, высматривала «тех самых» – свои пятые и шестые классы, которые мне предстояло учить в этом году. Высматривала и ничего не могла рассмотреть – в горле стоял ком, казалось, что из глаз вот-вот брызнут слезы от волнения. «Как же мы с ними поладим? Как я буду их учить? Смогу ли я? А вдруг не смогу? А вдруг не поладим? А что если я буду плохим учителям и ничего не смогу дать этим детям?» – мысли теснились в голове, путались и от детей переходили на родителей.Конечно, если я, будущий учитель их детей, сейчас задаю себе подобные вопросы, что же творится в душах у этих людей, которые сегодня привели своих детей – самое драгоценное, что есть в их жизни, – сюда, какие вопросы задают себе все эти люди, доверяя нам свои сокровища? «А вдруг не научат? Будут ли учителя справедливы к моему ребенку? Помогут ли ему стать личностью? Сумеют ли направить его? Не подавят ли его индивидуальность?» – и еще тысячу подобных вопросов задает родитель на пороге школы, но ведет в школу, отдает свое чадо нам, доверяет, переступая через все страхи и сомнения. И вдруг мне стали понятны волнения собственных родителей первого сентября.За этими мыслями пролетела линейка, и вот они, те самые, заходят парами в школу, – мои пятые и шестые классы. Наконец я сумела рассмотреть их. Какие крохотные! И какая пропасть между учеником пятого и шестого класса! А через несколько дней мы встретились с ними на уроке, тридцать пар глаз задавали мне свои немые вопросы: «Какая вы? Нам будет с вами интересно? А вы строгая или можно и пошалить? Захочется ли нам идти на ваши уроки снова и снова?» И как ответить? Как успокоить? Только трудом. Упорно каждый день, каждый час отдавая частички себя: свои знания, свои чувства, свои мысли – все, что есть.И вдруг через какое-то время они начинают не просто здороваться со мной на лестнице, здороваясь, дети расцветают в улыбке. Они начинают оставаться на переменах и обступать с вопросами, не спешат уходить. Приходит такое удовлетворение, которое я не знаю, как описать. Но я уверена, что это удовлетворение без всяких слов поймет любой учитель. Странно, волнение не уходит, те вопросы, что я задавала себе первого сентября, возвращаются снова и снова, после каждого урока задаешь себе вопрос: «Что я смогла им дать? Что они вынесли из урока? Было ли им интересно со мной?» С трепетом ждешь следующий урок: какие знания они принесут на него, что осталось у них из того, что я пыталась дать на прошлом уроке?Иногда радость, иногда расстройство, начинаешь оценивать себя, вдруг становится ясно, что где-то ошиблась: не так нужно было объяснить, здесь была недостаточно требовательна, или, наоборот, уделила чему-то очень много внимания, не осталось времени на другие важные вопросы. Я вспоминаю, как самые любимые учителя, когда я была еще школьницей, на вопрос «А не скучно вам каждый год рассказывать одно и то же?» всегда отвечали: «Это вам кажется, что мы рассказываем одно и то же, а мы каждый раз что-то меняем в уроке, стараемся сделать его хоть чуточку лучше». Сейчас я понимаю своих учителей. Уже сегодня, вечером, после урока я думаю: а в следующем году на этом уроке надо будет попробовать по-другому дать материал, акценты, пожалуй, расставить по-другому, да и хорошо бы поискать еще примеров понагляднее.Очень скоро мне стали понятны и постоянные увещевания моих учителей: «Не отвлекайтесь, внимательно слушайте вопрос, внимательно знакомьтесь с заданием». Школьницей я злилась: «Чего тут непонятного, простое задание!» – и делала свои глупые ошибки. Сегодня я учитель и сама призываю своих детей к тому же. Как я теперь понимаю горечь своих педагогов, когда вижу эти досадные ошибки: не от незнания, а от невнимательности, чуть ли ни со слезами снижаю оценку за них, скрепя сердце.А их вечное: «Учите! Работайте дома! Без вашей самостоятельной работы ничего не выйдет!» Тогда я недоумевала: «В школе учиться, дома учиться, а жить-то когда?!» Как мне грустно сегодня, когда я вижу, что ученик не хочет работать дома, как мне грустно оттого, что я знаю – он из-за этого получит те оценки, которые его расстроят. Теперь уже я увещеваю: «Самостоятельная работа дома! Так и только так мы сможем добиться результатов!» Мне грустно и одновременно смешно, когда я в их глазах вижу тот свой давний вопрос: «Наталья Ильинична, опять вы со своим домашним заданием, а жить-то когда?!»Но как поет моя душа, как мне радостно, когда они работали на уроке, подготовились дома, когда все у них получается, и я ставлю самые высокие баллы. Есть много слов для грусти, но мало слов, которые могут выразить настоящее счастье. Счастье от того, что ты смог что-то дать маленькому человеку, что сделал его жизнь хоть чуточку интереснее, разнообразнее, ярче, а его самого – сильнее, ответственнее, образованнее. Я не могу подобрать слов для этих чувств. Да и не буду пытаться: чтобы эти чувства понять, их надо пережить. Я на своем опыте убедилась: по-настоящему понять учителя, его мотивы, чувства, переживания можно, только став им. И, кажется, я рада, что мне это довелось.