Наталья АГРЕ: Единые ценности и традиции помогают сплотить страну

Образование – это союз воспитания и обучения. Причем воспитание, о котором долгое время в образовательных учреждениях предпочитали не говорить, с некоторых пор вынесено на передний план и поставлено на первое место. В этом направлении за последний период было сделано очень много всего: принят Федеральный закон «Об образовании в РФ», где воспитанию отведено значительное место, утверждены Стратегия развития воспитания в РФ до 2025 года, Стратегия комплексной безопасности детей в Российской Федерации на период до 2030 года, Основы государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей и т. д. В каждой образовательной организации реализуется собственная программа воспитания, появилась должность советника директора по воспитанию и взаимодействию с детскими общественными объединениями. Возникает вопрос: какова во всем этом роль Института изучения детства, семьи и воспитания, который до недавнего времени существовал при Российской академии образования, но теперь вышел в автономное плавание? Об этом мы разговариваем с директором института, главным редактором журнала «Семья и школа» Натальей Агре.

Листайте вправо, чтобы увидеть больше изображений

– Наталья Валентиновна, расскажите, пожалуйста, о том, что изменилось с момента вашего прихода на эту должность. И немного о том, чем вы занимались ранее.

– Институт изучения детства, семьи и воспитания я возглавила три с половиной года назад. Как вы помните, это были весьма непростые времена – сначала пандемия COVID-19, затем военная спецоперация и т. п. А до того я долгое время, порядка 20 лет, работала в крупных коммуникационных холдингах, разрабатывая стратегии продвижения и рекламные кампании для солидных российских компаний – «Аэрофлот», «Уралсиб», МТС и т. д. Признаюсь, к образованию это имело весьма косвенное отношение. Однако потом я столкнулась с социальными проектами, одним из которых стал проект длиной в 14 лет, направленный на формирование культуры поведения на дорогах и снижение смертности от дорожно-транспортного травматизма, важной составляющей в котором была просветительская, профилактическая и образовательная работа в тесном сотрудничестве с Министерством просвещения Российской Федерации. Ведь культура поведения на дорогах начинается с семьи, дети с малых лет берут пример с взрослых, как родителей, так и воспитателей, учителей, поэтому наш коллектив занялся разработкой методик для педагогов ДОУ, школ и автошкол. Это была постепенно выстроенная межведомственная работа, так как вопрос безопасности дорожного движения лежит в сфере деятельности Госавтоинспекции, Минпросвещения, МЧС, Минтранса, Минздрава, общественных и международных организаций. И могу с гордостью сказать: результатом наших совместных усилий стали реальное снижение количества ДТП с участием детей и уменьшение детской смертности более чем вдвое. На сегодняшний день в Институте изучения детства, семьи и воспитания работает Федеральный ресурсный центр по безопасности дорожного движения, который методически поддерживает образовательные организации в стране, реализующие работу по безопасности дорожного движения.

– Если вкратце, какую главную цель видит перед собой ваш институт и какую задачу ставит?

– Если в двух словах: формирование единого воспитательного пространства с едиными ценностными установками, которое объединило бы все население Российской Федерации, обеспечив консолидацию общества и процветание государства.

– Уточните, пожалуйста: вы определяете цели, к которым люди должны стремиться, предлагаете систему работы, план действий, пошаговые методики, детальные инструкции для всех участников образовательного процесса?

– И то, и это, и многое другое. Мы уже разработали программы воспитания по трем уровням образования – дошкольному, школьному, среднему профессиональному, разработаны методические рекомендации и для системы дополнительного образования. Материалы размещены на нашем сайте. Вся инвариантная составляющая программ воспитания базируется на законодательстве РФ, прежде всего на нормах Конституции России, Стратегии нацбезопасности, указе президента о духовно-нравственных ценностях, Стратегии комплексной безопасности детей (которую разрабатывал институт) и других документах государственного планирования.

– Стратегию развития воспитания тоже вы создали?

– Нет, ее разрабатывал другой коллектив, но мы 1 и 2 ноября 2023 года провели научную конференцию, на которой обсудили уже новый документ – стратегию, рассчитанную до 2030 года.

– Когда вы реализуете проекты, начатые еще до вас и разработанные другими, есть ли у вас ощущение, что вы бы все сделали иначе?

– У меня нет и никогда не было задачи прийти и переписать все, что было до меня. Нужно бережно относиться к той работе, которая велась большим количеством специалистов в течение долгих лет, тем более многие наработки, сделанные в прошлом и позапрошлом веках, не утратили своей актуальности и сегодня. Моя задача – помочь людям договариваться о том, куда мы все вместе движемся, причем это касается взаимодействия как между уровнями образования, так и между ведомствами, а главное – между людьми. Наша задача не столько разработать что-то новое, сколько условиться о том, как всем нам, гражданам одной страны, объединить усилия для достижения общих целей. В этом смысле Институт изучения детства, семьи и воспитания, по сути, сегодня является одним из инструментов реализации государственной политики, и важно понимать всю ответственность, которая на нас возложена. Что же касается содержания образования, то оно, безусловно, постоянно обновляется, но надо постараться все изменения в нашей жизни уложить в ту самую канву единых подходов к воспитанию, в основе которых традиционные духовно-нравственные ценности. Не важно, что происходит вокруг, на первом месте всегда должны быть семья, общественно полезный труд, созидание, уважение к культуре, памяти предков и т. д. Но для достижения этой цели мы все должны работать в единой связке, а не идти в разные стороны. Только так страна будет сильной, а семья – крепкой.

– За минувшие 30 лет вектор образовательной (а следовательно, и воспитательной) политики неоднократно менялся: то делали акцент на гуманитаризации, то на экологизации, потом на экономизации, информатизации и пр. Не напоминает ли вам это пресловутый тришкин кафтан, когда, пытаясь прикрыть одно, оголяют другое, отвлекая от него все силы и внимание?

– Не спорю, есть и такое. Но ведь, даже если вам кто-то сказал, мол, с такого-то момента в воспитательной работе нужно делать акцент на патриотизме, это не значит, что следует забросить все остальное – формирование у подрастающего поколения ценностного отношения к природе, труду, людям с ограниченными возможностями здоровья. Какими бы ни были акценты, мы стараемся выстраивать работу комплексно, целостно, органично, базируясь на основных положениях Конституции, Законе «Об образовании в РФ» и других документах стратегического планирования. И одно не должно мешать другому. Поэтому, например, в период пандемии мы старались делать упор на снижение рисков, связанных с заражением. Вместе с этим, чтобы снизить вредное влияние западной культуры, мы активно работали с представителями киноиндустрии, писательским сообществом, рассказывали им о ценностях, о том, что должно появиться в книгах и фильмах для воспитания действительного патриотизма. Этим на самом деле должны заниматься все, не только наш институт, не только «Движение первых», а каждая структура, организация, сообщество, причем так, чтобы организации в своей деятельности не противоречили друг другу.

– Но ведь на то они и акценты, чтобы все внимание было сосредоточено именно на них. И когда вдруг вспоминают про трудовое воспитание, это значит, что как раз им и предлагается заняться в первую очередь.

– Мы не можем себе позволить выстраивать свои приоритеты так, чтобы из-за одного страдало другое. Наша задача – растить гармонично развитую личность. Другое дело, что мы должны стремиться к этому, изыскивать для этого все возможности. Институт изучения детства, семьи и воспитания сегодня – это еще и коммуникационная площадка. Вместе с партнерами мы ищем решения по многим вопросам, оперативно реагируем на вызовы, стараемся обеспечивать методическими материалами педагогических работников по всем направлениям воспитания. Решаем кадровый вопрос – привлекаем интересных специалистов с разными профессиональными научными интересами.

Впрочем, надо понимать и то, что в самом обществе существует запрос то на одно, то на другое. И чтобы понять, куда ветер дует, мы регулярно, два раза в год, проводим мониторинг ценностных ориентиров и, если видим, что в определенных моментах наблюдаются реальный дефицит, западание, пробел, делаем именно эти моменты приоритетными направлениями.

В идеале, чтобы полностью доукомплектовать наш институт кадрами, обеспечить специалистами по каждому из направлений, потребуется 3‑5 лет, но, если это удастся, мы получим идеальный механизм, который сможет долгие годы, десятилетия, реализовывать стратегию воспитания без перекосов и метаний из стороны в сторону. А это очень важно, поскольку, вы же помните, с момента развала СССР произошло несколько очень важных и крайне болезненных для всей системы образования изменений, продиктованных, между прочим, извне. К сожалению, имело место иностранное лобби, когда отдельные акценты специально усиливались кому-то в угоду. Но сейчас у нас суверенная система образования, и страна находится на том этапе, когда уже все поняли: надо строить что-то свое, а не копировать чужое. Очень важно обучить и воспитать собственных специалистов по всем направлениям, обеспечить преемственность научных разработок, чтобы каждый вновь пришедший сотрудник не начинал все с нуля и не повторял то, что уже сделали до него. Сегодня мы опираемся на исследования, которые проводились в СССР, проводим собственные социологические исследования, выполняем научно-исследовательские работы по изучению формирования ценностей у обучающихся посредством реализации программ воспитания, разрабатываем технологии социально-педагогического сопровождения семейного воспитания, анализируем подходы к продвижению русского языка за рубежом. Хотя пока этого все равно мало.

– Опыт СССР в плане разработок программ и методик воспитательной работы – это, конечно же, очень важно, надо уметь использовать то громадное научное наследие, которое нам досталось с тех времен. Но, согласитесь, в те времена представления о многих проблемах были именно те, советские. В атеистической стране, например, нельзя было даже предположить, что в школе будут преподавать основы религиозной культуры. А сейчас это есть!

– Разработки былых времен – это ведь не только период СССР, очень многое было создано и в царские времена. И мы берем что-либо из прошлого не потому, что советское – это по умолчанию самое лучшее, а просто потому, что оно многократно подтвердило свою эффективность и актуальность на практике. В воспитании нет инноваций, все в конечном счете сходится на семье. Родители, бабушки, дяди, тети, коллектив, традиции, корни, регион – все это было, есть и будет самым действенным воспитательным механизмом из того, что человечество предложило за все время своего существования. А мы, со стороны нашего института, предлагаем там, где традиции воспитания утрачены, возродить их, по-новому посмотрев на старое. Для того чтобы решить демографическую проблему в стране, нам важно, чтобы дети хотели и могли построить долгосрочные серьезные отношения. А если, к примеру, в семье нет трудового воспитания, если у детей отсутствуют элементарные навыки ведения домашнего хозяйства, они не умеют и не хотят помыть пол, приготовить обед, застелить постель, постирать-погладить, это чревато большими проблемами в дальнейшем. То есть, когда ребенок вырастает до возраста взрослых отношений, у него возникает страх – он не видит себя в роли супруга, который заботится о ком-то еще, помогает ему по дому, в быту. Для многих подобные отношения (совершенно естественные в понимании прошлых поколений!) – какое-то самоотречение, самопожертвование, подвиг. И далеко не все готовы на это. Словом, необходимо вернуть традиции трудового воспитания в семью, чтобы дети к своему совершеннолетию могли полностью себя обслуживать и заботиться о других.

– Вы уже подготовили методические рекомендации, которые помогут решить данную проблему?

– По ряду вопросов уже есть решения. У нашего института 500 инновационных площадок по всей стране, и те наработки, которые мы создаем здесь, в этих стенах, идут в регионы, там апробируются, после чего мы получаем обратную связь, дорабатываем, исправляем и т. д. Повторяю, с нуля мы не разрабатываем ничего, все уже когда-то написано, вопрос, как все это адаптировать и встроить в нашу современную жизнь. Люди должны понимать, какой инструмент мы им даем и как им пользоваться.

– Деликатный момент. Вы сказали, что новое – это хорошо забытое старое. Но при царе и в СССР в образовательных учреждениях вообще не упоминали про секс-меньшинства. Потом, в 90‑е годы, вдруг о них вспомнили и начали говорить о толерантном отношении, продвигать половое воспитание. А в последние годы, как известно, маятник качнулся в другую сторону. Хотя единодушного отношения ко всему этому в обществе нет. Так какой же вектор взять за основу?

– Вектор только один, и я на нем настаиваю – у нас много десятков лет назад было такое понятие, как «личная жизнь». В воспитанном обществе было не принято обсуждать личную жизнь, причем как свою, так и чужую. К сожалению, проблема последних 30 лет не в пропаганде или запрете специфичных тем, а в том, что стало возможным обсуждение чьей бы то ни было личной жизни. И надо приложить титанические усилия, чтобы понятие это снова стало неприкосновенным. К сожалению, западная культура с ее бесконечными обсуждениями чужих семейных драм, скандалов, трагедий приучила нас к тому, что все это нормально. Поэтому сами люди перестали стесняться, в социальных сетях и на телешоу делятся сокровенным и глубоко интимным. А ведь, если тщательно оберегать то, что должно оставаться сугубо между близкими людьми, тогда у окружающих не возникнет к вам лишних вопросов. Но вот нужно ли семейное воспитание в школах и садиках? Конечно же, нужно, потому что мальчик должен понимать, что он мальчик, а девочка – что она девочка. Мальчик – защита, девочка – забота. И основы медицинских знаний им тоже нужны, ибо здоровье семьи – основа ее благополучия, это не половое воспитание, тут акцент совсем на другом. Но личная жизнь должна стать сокровенной!

– Когда учительница в своем блоге выкладывает фото в купальнике, а директор предлагает ей либо удалить его, либо уволиться, кто из них прав, по-вашему?

– Тут вопрос не в том, кто прав или виноват, это про культуру в целом. Если ссылаться на программу воспитания, есть такое направление, как эстетическое воспитание. Предполагается, что взрослый человек, родитель или педагог, своим поведением, видом, манерами является главным воспитателем для тех, кто вокруг него. И очень бы хотелось, чтобы каждый взрослый, не важно, телеведущий, политик, актер, учитель или кто-то еще, понимал, что на него смотрят другие. И от того, как учитель выглядит, насколько он опрятен, во что одет, очень многое зависит, это тоже составляющие воспитания.

– До недавнего времени ваш институт входил в структуру РАО. Теперь нет. Почему?

– С момента моего прихода сюда мы просто носили на себе этот статус, но с РАО вообще не взаимодействовали. Выход из-под крыла академии не наша инициатива. Наверное, на тот момент это имело какой-то смысл. Но поскольку РАО нас не финансирует, не ставит перед нами никаких задач, не курирует нашу работу, на мой взгляд, абсолютно оправданно, что мы не входим в структуру РАО.

– Разве статус института РАО не придает вам солидности, веса, авторитета?

– Мне для статуса не нужны регалии, мне гораздо важнее видеть результаты работы, которые изменяют жизнь общества к лучшему. Реальные дела и отношение к людям, к своей стране имеют большую ценность, нежели пышные эпитеты и регалии. Для меня важны две аудитории – педагогов и родителей. Именно они в первую очередь выстраивают ту самую систему воспитания в стране, о которой так много говорят на всех уровнях. Поэтому наш институт стремится эти две аудитории обеспечить всем необходимым, в первую очередь методическими рекомендациями, а также реагировать на их запросы, учесть их пожелания. И когда я вижу, что за полгода сайт нашего института (https://институтвоспитания.рф) посетили миллион человек, которые находились там более 2,5 часа, это дороже любых регалий и статусов. Я знаю: то, что мы делаем, нужно очень многим людям, и именно тем, кто конкретно занимается воспитанием детей.

– Чем вы особенно гордитесь из того, что было сделано за минувшие 3,5 года?

– Наверное, главный предмет гордости – это постепенно формирующийся коллектив института, который позволяет профессионально и системно реализовывать процессы, направленные на разработку, апробацию и внедрение важнейших документов. И стратегическим достижением я бы назвала выделение и преемственность инвариантной составляющей программ воспитания по всем уровням образования. Именно такой подход в единой ценностной платформе был поддержан министром и реализован в программах воспитания, а в дальнейшем и в федеральных образовательных программах. По сути, инвариантная составляющая программы воспитания позволила систематизировать и объединить педагогов всей страны, не только направив, но также обеспечив необходимые инструменты для организации воспитательной деятельности. Я считаю это крупнейшим достижением нашего института и моим лично тоже.

– Единое образовательное пространство я понимаю, единое информационное – тоже, а вот единое воспитательное – нет. У нас ведь очень разные регионы.

– В стране каждый регион живет по-своему, но это совершенно не отменяет того, что традиции воспитания в федеральном понимании у нас одни: мы все за дружбу, за ответственность, за семью, уважение к старшим, за здоровье, детей, природу, историческое и культурное наследие. Да, где-то космополитизм сильно изменил мировоззрение изрядной доли людей, обычно этим страдают жители мегаполисов. Но такое наблюдается везде. Париж не Франция, Москва не Россия. Тем более мы не про то, что имеем здесь и сейчас, а про то, куда движемся. Что же касается регионального компонента, то в данном случае это неотъемлемая часть любой системы воспитания. Есть инвариант, он общий, а есть региональный компонент, он везде свой, но не должен противоречить инварианту. Без малой родины не бывает любви к большой Родине, но и строить одно за счет другого нельзя. Надо делать ставку на то, что нас объединяет. И поднятие флага, гимна, введение «Разговоров о важном» стали связующими элементами.

– Есть наш опыт, есть западный. Насколько мы можем применить иностранные наработки в области воспитания? Тем более что в ряде стран вообще нет такого понятия, как воспитание, есть просто обучение (education).

– Был период, когда люди с придыханием относились ко всему, что к нам приходило «оттуда». Но, насколько я сейчас вижу, пресловутый Запад становится нам все менее и менее интересен в силу своей разрозненности. Европейские страны разбавились приезжими настолько, что потеряли свою идентичность. Однако надо отдать должное: там до сих пор очень хорошо умеют работать с инфоповодами, выстраивать коммуникационные стратегии, формировать мировоззрение людей и влиять на их поведение. Они прекрасно знают, как сделать привлекательным то, что в данный момент нужно государству. Или же, если точнее, как сделать хорошо своему государству и плохо другим. Мы через это прошли и в полной мере ощутили на себе деструктивное влияние того самого Запада. Поэтому не надо брать у них то, что они делают хорошо только для себя. Но и выводы тоже надо делать правильные: наше информационное пространство должно быть настроено на нужды Российской Федерации, СМИ, кино, поп-индустрия должны культивировать в нашем народе то, что укрепляет общество, формирует ценности, которые нас объединяют. Да, пока это сложно реализовать, но мы движемся в правильном направлении.

– Воспитательный процесс есть во всех странах, просто не везде это признают. Но почему-то в результате этого процесса американец вывешивает на своем доме флаг США и гордится им, а когда то же самое делает русский, его обвиняют в великодержавном шовинизме. Причем даже внутри страны многие до сих пор спорят, нужен ли нам триколор.

– Не надо ошибаться на счет других стран: воспитание есть везде, и оно целиком подстроено под задачи, которые определяются государством. Меняются приоритеты государства, вслед за этим меняется политика, а вместе с ней и образование. Там умеют работать с коммуникациями, мировоззрение целенаправленно формируется с помощью новостей, сюжетов, роликов, публикаций, выступлений, книг, кинофильмов, картин… И при всем том, что декларируется свобода слова, плюрализм мнений, активно продвигается именно то, что в данный момент нужно власти. А кто не согласен, того «задвигают». Там все воспитание – это госполитика, которая меняется в зависимости от того, кто у власти. А вот у нас как раз очень многое основано на традициях, поэтому мы в 90‑е годы и не развалились, сумели сохранить систему образования, хотя многое потеряли. Поэтому нам надо не идти чужим путем, а опираться на традиции и ценности своего народа.

– В вопросе принятия ценностей очень важна обратная связь. Как вы ее получаете?

– Как я уже сказала, мы регулярно проводим мониторинги ценностных ориентиров. В опросах участвуют более 100000 человек: дети-подростки, родители, педагоги. Мы используем базовые площадки в регионах, но аудитория всегда шире, потому что мы рассылаем анкеты по региональным органам управления образованием, а они распространяют дальше. Это широчайшие исследования, даже ВЦИОМ такого не делает. Второй момент – постоянная работа с аудиторией, наши сотрудники ездят по всей стране, проводят конференции, форумы, общаются с педагогами, родителями. Наши инновационные площадки постоянно сообщают, как народ реагирует на те или иные программы, где и что надо исправить. А еще я ориентируюсь на информационное поле, в том числе блогосферу. Там ведь явно выделяются три группы: те, кто за, кто колеблется и кто против. И если те, кто был против и поначалу агрессивно нападал в комментариях, перестают это делать и хотя бы просто молчат, то это уже позитивный сдвиг. А если они потом начинают нас поддерживать… Процесс идет, мы это наблюдаем и по педагогическому сообществу, которое сначала далеко не всегда одобряло наши идеи, а теперь сторонников стало значительно больше. И родители начинают по-другому рассуждать, чаще задумываться над тем, как и что они делают в плане воспитания. И дети, которые все это чувствуют на себе. Так и формируется единое воспитательное пространство.

– А каков сам механизм реагирования? Например, создали вы программу, предложили аудитории, а ее что-то не устраивает. Что дальше?

– Мы очень долго апробируем программы еще до их принятия, вывешиваем проект документа в открытом доступе и даем возможность высказать всем свое мнение по каждому пункту. Не сказала бы, что много людей именно против, гораздо больше тех, кто пишет «а вот вы про это забыли», «а можно было бы это по-другому изложить» и т. д. Нравится – не нравится – это тоже не аргумент. Программа – государственный документ, и если ее приняли, ее надо реализовать, а не выделять что-то одно и только это выполнять, а чего-то не делать, потому что не нравится.

– И последний вопрос: по-вашему, что более эффективно – кнут или пряник? Уместно ли принуждение в воспитательном процессе?

– В наших традициях всегда было так: дети должны заботиться о семье, поддерживать порядок в доме. Взрослые заставляли их чистить зубы, делать уроки, помогать родителям и т. д. Формально это принуждение. Но очень многое зависит от того, как это преподнести, и тут уже все упирается в психологию и педагогику. Один действует авторитарно, приказывая и ничего не объясняя, другой объяснит так, чтобы ребенок сам захотел что-то делать и понял, почему ему это надо. Я убеждена, всегда нужно разговаривать с людьми, а детям вообще надо все подробно растолковывать, они ведь часто не могут понять, почему вот это именно так, а не иначе. Полезные привычки формируют культурный код, но я не за авторитаризм, а за правильное разъяснение того, что нам всем нужно и почему оно так важно.