Настоящая литература не может быть модной. Сергей ЕСИН

Сергей Николаевич Есин родился в Москве, окончил Московский государственный университет. Автор многих книг прозы, ректор Литературного института им. М. Горького, вице-президент Академии российской словесности, президент Международного союза книголюбов. При всей огромной занятости продолжает работать за письменным столом. В одном из интервью на вопрос «Не мешает ли ректорство писательству?» Сергей Есин ответил: «Сомерсет Моэм говорил: никогда не бросайте работу, лучшего наблюдательного пункта вы никогда не найдете. Мое ректорство тоже дает мне кое-что для писательства. Будучи ректором, я написал два или три романа, повесть. Так что работа идет»… Наш разговор – о литературе в современной России.

– Сергей Николаевич, рубеж ХIХ и XX веков стал эпохой необычайного расцвета великих литератур и искусств, великой музыки и философии… Стоит только взглянуть на прилавки современных книжных магазинов, на увлеченно читающих людей в метро, и мне начинает казаться, что история повторяется. Вы согласны?

– Я так не считаю. Эта увлеченность литературой – только видимость. Если в начале прошлого века всплеск был со знаком «плюс», то сейчас мы наблюдаем всплеск со знаком «минус».

– Как так?

– Никогда еще Россия не жила такой лицемерной и бездуховной жизнью, как сейчас. Никогда еще российское общество не находилось на таком низком моральном уровне, как сегодня. Все перевернулось. Обычно в России богатые и образованные люди жили богатой духовной жизнью. Они и толкали общество вперед, были его, образно говоря, «интеллектуальным локомотивом». Сейчас наоборот, именно простые люди занимаются поисками «вечного, доброго, светлого» и одновременно выступают в роли хранителей семейных традиций. Что касается «высших слоев» – то там громогласно рассуждают о добре, справедливости, истине, продолжая жить на много моральных «градусов» ниже, чем простой народ.

– Одно время кафедрой творчества в Литинституте заведовал Владимир Лидин, первый главный редактор «Комсомольской правды». Рассказывают, что как-то на вопрос: «Кто такие интеллигенты?» – Владимир Германович ответил: «Интеллигенты вроде бабочек – подвержены эволюции. Во времена Чехова они стыдились тех, кто жил беднее их. В наше время они завидуют тем, кто живет богаче их». Может, вы просто завидуете богатым?

– Поверьте, я, как и многие писатели, отношусь к богатым людям без малейшей зависти. Понимаете, деньги – это тоже творчество. Правда, весьма специфическое. Специфика его заключается в том, что, когда зарабатываешь деньги, откладываешь в сторону все, что касается духовного мира. В бизнесе, особенно большом, книжек уже не почитаешь. Не будет у тебя времени и на разного рода сомнения. В бизнесе приходится действовать быстро и решительно – иначе сожрут, что называется, с потрохами. Богатые люди за свое богатство тоже платят – и весьма недешево. Поэтому умный человек им завидовать не станет.

– Известно мнение, что настоящий поэт (художник, музыкант, писатель) должен быть обязательно бедным, голодным, бородатым, непохмеленным, завывающим о погибели Земли Русской. Сейчас у нас перед глазами совсем другие писатели – успешные люди (чуть не сказала бизнесмены), которые очень гармонично сочетают свое творчество с вкусами публики.

– Так разве это литература?! С каждым новым произведением литература должна делать шаг вперед. А ведь и Донцова, и Маринина всего лишь эксплуатируют фундаментальные разработки литературы, но не развивают ее. Технику письма, вечные характеры, сюжеты способна выработать только большая литература. Большая литература питается крупными социально-нравственными проблемами, над которыми бьется общество. Достоевский, скажем, жил витавшими в то время идеями христианства, свободы совести и нравственности. А что сейчас витает в воздухе? Какие идеи?

– Как-то «Литературная газета» предложила ввести обязательные надписи на книгах, пользующихся оглушительным успехом. Как на пачке сигарет внизу мелко напечатано: «Минздрав предупреждает: курение опасно для вашего здоровья», так и на книгах террористически-детективного содержания следует сообщать: «Минздрав предупреждает: чтение этой книги делает вас дебилом». Как вы считаете, насколько опасно для людей чтение бульварных романов?

– Я считаю, что повальное увлечение чтивом – это проблема государственного уровня. Для того чтобы литература развивалась, она должна быть разнообразной. Помимо писателей, создающих массовое чтиво, должны быть писатели, которые пишут сложно и умно. Пусть их книги не будут выпускаться миллионными тиражами. Но они должны быть на прилавках магазинов. Ощущение высокой жизни в литературе обязательно должно присутствовать. Ведь литература – это взаимообмен между читателем и писателем. И что будет, если писатели будут постоянно снижаться до уровня читателя? Вспомните, в свое время страна запоем читала Юрия Трифонова, а не Александру Маринину. Популярностью пользовались произведения Распутина, а не Пронина. А в метро можно было увидеть книжки Владимира Астафьева, а не Донцовой. Надо самим себя интеллектуально тренировать. Причем в любом возрасте, в любом состоянии.

– Ученые считают, что снижение интеллектуального уровня – это общемировая тенденция.

– Я не знаю, общемировая эта тенденция или нет. Но пугающая меня тенденция к народному отупению развивается в России очень стремительно. Чахотка опасна. Но гораздо опаснее скоротечная чахотка.

Недавно, прогуливаясь утром с собакой, я обнаружил возле школьной помойки второй томик Пушкина. У меня был шок. Я уже как-то привык к тому, что жильцы престижных домов постоянно выбрасывают книги на помойку. Но найти в школьном дворе книгу Пушкина! – это было для меня ударом.

– Существует теория, согласно которой все бумажное, что только есть на свете, в итоге превратится в электронное. Электронные библиотеки полностью вытеснят библиотеки настоящие, и бумажные книги уйдут в историю. Может быть, проблема как раз и заключается в том, что умирает не сама книга, а ее бумажное воплощение? Многие предпочитают «скачивать» книги через интернет – по крайней мере, за них платить не надо…

– В какой-то мере интернет, может быть, и спасает людей. Но когда наше правительство уповает на то, что в сельской библиотеке благодаря интернету дети смогут читать Плутарха, мне смешно. Во-первых, в интернете всегда размещаются неполные версии. Во-вторых, уповать на то, чтобы в российскую глубинку, которая телефон за чудо техники считает, провели интернет… Это что-то из области фантастики. Мы с вами этого точно не застанем. Лично мне электронная книга никогда не заменит книгу бумажную. Существует удивительная романтика в медленном, естественном чтении текста. Например, я люблю читать лежа. Я получаю от этого огромное удовольствие. Есть даже определенное удовольствие в том, чтобы портить книгу своими пометками. Так читают все нормальные люди.

– Один литературный критик как-то поделился со мной мыслью о том, что воспринимать художественный текст можно только в определенных условиях. Например, читать произведения классиков в метро – кощунство.

– Нет, я думаю, что это все сугубо индивидуально. Я в свое время в метро написал один из лучших своих рассказов. Кроме того, я знаю одного современного автора, ставшего уже классиком, который начинал свою литературную карьеру… в туалете. Он писал, сидя на унитазе, положив доску на колени. А после того как перебрался в кабинет, ему стало не только тяжело писать, но и читать, и даже думать. Так что оптимальные условия для восприятия и написания текста каждый выбирает сам на свое усмотрение.

– Недавно прочитала такое выражение: «Писатель – это тот, кому писать дается труднее всего». Кто такой писатель на ваш профессиональный взгляд?

– Точно знаю, что писатель – это явление не интеллектуальное. Это явление прежде всего биологическое. Даже десять литературных институтов не смогут вырастить писателя из человека, у которого нет дара. Мы можем только скорректировать дар тем, у кого он есть или кто его только начал чувствовать.

Вообще писательский труд – дело глубоко неестественное. Представьте: одни люди живут. Другие эту жизнь описывают. Причем ладно бы они ее просто описывали. А то придумывают какую-то вторую жизнь, которая, честно говоря, не имеет ничего общего с реальной. Но самое удивительное, что реальные люди вдруг начинают жить, исходя из канонов этой второй, искусственной жизни. Бред, не правда ли? Ведь что сделал Толстой? Он выдумал «Войну и мир», «Анну Каренину», «Воскресение», насочинял тысячу образов, которых в реальной жизни просто не найти. Но сколько женщин, подходя к железнодорожной платформе, чувствовали себя Анной Карениной? А сколько девушек ощущали себя Наташей Ростовой? Сотни? Тысячи? А может, миллионы? С таким загадочным подходом к жизни надо родиться. Наша задача – найти и развить этот дар.