Насильники родом из… детства. Их жертвы, впрочем, тоже

Васька плачет, содрогаясь всем телом, подвывая и всхлипывая. Я гляжу на его бритую голову и молчу. Мне жаль Ваську. Хотя пять минут назад он еще казался омерзительным. К тому же гнул пальцы, изображая из себя «крутого» и, растягивая звуки, грозил: «Да мой батя вам покажет»…

Привычка к жестокости

Васька Лавров врет. Батя его ничего не покажет. Дай Бог, чтобы он сам показался через три года, когда кончится очередной срок. Ваське тоже грозит колючая проволока. «Малолетка», конечно, – ему ведь всего 14 лет. То, что он совершил, гнусно и грязно. На языке закона это называется «сексуальное насилие». И все-таки… Васька бритый не потому, что готовится к колонии. Просто очень хочет быть похожим на отца. Нечасто они встречались – разве что в перерывах между отсидками. Но показался родитель Ваське настоящим «героем». Пускай пропитый, скорченный и без конца кашляющий, зато смелый! И сильный – рассказывал, что может все. Отец объяснил сыну, что мужик должен слово держать непременно. Сказал, например, «урою», значит, обязан урыть. И налил 10-летнему тогда Ваське стопку самогона. Мужик – тот, кто пьет, не морщась. Васька выдержал испытание, лишь слезы на глаза навернулись. Сейчас-то и вспоминать смешно. Теперь может и из горла, без закуски – наравне со старшими товарищами. Они Василия уважают. Правда, гоняют за сигаретами и водкой, подначивают, что маленький, жизни не видел. И братана его младшего Петьку тоже приняли в компанию. Как-то даже взяли «на дело» – сотовый телефон у прохожего стырить. Петька в ментовке держался как герой – друзей не выдал. И ничего ему за это не было, ругали только сильно, потому что Петьке еще 13. Правда, бабушка переживала. Василий все понимает – тяжело старушке с двумя пацанами. Мать-то их совсем спилась, родительских прав лишили. Да не очень она переживала по этому поводу – загуляла без обузы да сгинула, проведать сыновей некогда. А бабушке надо еще и за дедом следить. Как она ни прячет, все равно заначку находит. Выпьет – всех «строить» начинает. Посочувствовал бы Васька бабушке. Да не мужское это дело – баб жалеть.

Себе «ученика» Васька выбрал сам. Дружба Лаврова с 10-летним Славой Маликовым продолжалась пару месяцев. И была она весьма односторонней – мальчуган прятался от известного всей школе хулигана и оболтуса как мог. А началось все с того, что в конце октября бабушка не выдала внукам денег, как ни просили.

В общем, погулять от души было абсолютно не на что. Обидно до слез. И скучно. Пришлось искать выход самостоятельно. Впрочем, ничего нового Васька не изобрел – просто поймал во дворе одного из младших пацанов: тихоню и очкарика. Выпотрошил карманы, которые оказались пустыми. Разозлился и «убедительно попросил» добыть полтинник. Тот пообещал. А куда деваться-то от пинков? С тех пор Слава во дворе не играл, до школы добирался «огородами» – благо учатся они с вымогателем в разные смены. Но Василий был неумолим, как рок. Он выследил жертву, сообщив, что «счетчик работает» и нагорела уже сотня. Ждать будет неделю. Запуганный мальчишка не знал что делать. У мачехи попросить? Она незлая, но деньги экономит – на заводе им с отцом много не платят. А к папке подходить страшно. Еще ремня даст за то, что жалуется.

– Придется тебя проучить. Мужик должен слово держать, – сказал Василий и потащил плачущего мальчишку в подъезд соседнего дома. Слава совсем ослаб от слез, угроз и тумаков. Усадить на лестницу его было уже нетрудно. Мальчик обреченно смотрел, как взрослый, по его мнению, парень расстегивает ширинку, потом послушно открыл рот, не очень понимая, зачем. Довести дело до конца подросток не успел – где-то загремела дверь.

– Все, ты мне больше ничего не должен, – крикнул Васька на бегу. Славик поплелся домой. Валя, старшая сестра, учила уроки. Мимоходом погладила братишку по голове – мальчишеские проблемы ей решать было некогда. А Слава уснул, и показалось ему, что все это было страшным сном – на некоторое время он даже перестал бояться. Только через полмесяца Василий, случайно увидев свою жертву среди играющей ребятни, вспомнил про незаконченное дельце. Когда он выдернул мальчонку из кучки друзей, все испуганно притихли. Но вступиться никто не решился.

Слава не кричал – онемел от ужаса. Только тихо плакал. Взрослые, которых всегда много во дворе среди бела дня, – мужики, тусующиеся в поисках выпивки, старушки, сплетничающие на лавочках, – видели происходящее. Но никому не было дела до «детских забав». Васька повел Славика все в тот же подъезд, и все повторилось. Только на этот раз насильник остался удовлетворен. Разбираться с ним смело отправилась Валя – кто такой Лавров, ей известно хорошо, поскольку учатся в одном классе. Дома была только его бабушка. Девочка сообщила ей все, что думала, и с чувством исполненного долга вернулась утешать брата. Родителям не сказала ничего. Мачехе вряд ли это было бы интересно, а отца она и сама боится.

Неизвестно, закончилась бы эта странная связь когда-нибудь, если бы Васька не решил однажды наказать Славу за курение. Мальцы прятались на теплотрассе, среди горячих труб. «Учитель» подошел к «ученику» и, сказав ему пару ласковых, прижал детскую ладошку к раскаленному железу. Держал, пока пузыри не появились. Когда тайное стало столь явным, мальчик в истерике рассказал все родителям. Взбешенный отец прибежал в милицию.

Поначалу Василий Лавров чувствовал себя героем. Улыбался на допросах и хвастал друзьям о своих мужских подвигах. Друзья его защищать не стали. В школе не удивились, директор с психологом только руками разводят – ну трудный он, что с ним сделаешь. Не испугались – не первый раз ученики совершают проступки. В этом микрорайоне школа одна, остальные – гимназии и лицеи. Учатся в ней далеко не лучшие представители юного поколения. О том, что случилось, все узнали очень быстро – следователь Советской прокуратуры Константин Баронов допрашивал и учителей, и учеников, и соседей. Маликова не дразнят, а о Лаврове просто забыли. С глаз долой – и школе легче. Суд еще предстоит, но все старательно делают вид, что ничего не произошло. А может быть, просто всем безразлично.

Заговор молчания

Школьный психолог, поговорив со Славой, пришла к выводу – он ничуть не изменился, случившееся его не сломало, и все будет по-прежнему. Странно, но она не увидела – или не захотела увидеть – того, что показалось явным молодому следователю. По его мнению, все действительно будет по-прежнему. То есть плохо. Потому что на лбу у Славы Маликова отчетливо читается: «жертва». Правда, Маликов-старший решил всерьез теперь взяться за воспитание сына. В кабинете следователя, когда затюканный пацан в который раз рассказывал свою историю, до отца вдруг дошло, что сын курит. Он тут же начал стаскивать ремень, и если бы не Баронов, расправа могла быть жестокой. Константин Михайлович всерьез опасается, что папе удастся перевоспитать Славу. Потому что, по его мнению, ничего иного, чем превратить сына в копию Васьки Лаврова, он не сможет.

Об этой истории говорить не хочет никто. Екатерина Валерьевна Лаврова, бабушка Васьки, только плачет. Носит внучку пирожки в СИЗО и винит себя – не уберегла. От чего? Или от кого? От собственного сына – Васькиного отца, от его дружков, дети которых стали теперь дружками Васьки? Сама она всю жизнь тянулась, пахала за двоих в больнице – пол мыла, горшки выносила. Мечтала о счастливом будущем для детей и внуков. Не вышло ничего доброго ни из тех, ни из других. Или от своей невестки – Васькиной матери? Любимым развлечением братьев Лавровых в отчем доме была замочная скважина – пока отец сидел, мать развлекалась с ухажерами. Теперь вместо замочной скважины у Васьки – телевизор. Отец Славы Маликова послал меня куда-то далеко. Впрочем, это радует – возможно, таким образом он начал-таки охранять сына.

Разговорчивы только дети. Я никак не могла понять, почему они не восприняли происшедшее как ЧП. Юные соседи – ровесники Лаврова и Маликова – говорили примерно одно и то же:

– Ну Васька, конечно, придурок. Но он же не один такой. Другие просто не попадаются.

По мнению работников правоохранительных органов, сексуальное насилие в мальчишеской среде стало вполне обыденным явлением. За каждым уголовным делом стоят десятки случаев, не ставших явными. Васька Лавров так и не понял, что совершил преступление – просто выполнял правила игры. А дети всегда играют в то, чем живут взрослые. Наша страна все больше превращается в зону криминальной культуры. Как объяснил мне психолог Александр Николаевич Коровкин, прежде чем лечить сексуальные отклонения, нужно выяснить, чем они вызваны – болезненной ли патологией либо влиянием среды, разрушенными семейными связями, недостатками воспитания. Известно, что сексуальное поведение подростков отличается чрезвычайной неустойчивостью и при определенных обстоятельствах легко приобретает патологические формы. А в основе удовлетворения полового влечения лежит механизм «закодирования», закрепления разных его способов. Похоже, что Лавров получал больше моральное наслаждение, сексуальное – так, попутно, доступным и понятным ему образом. На большое и светлое чувство его никто не «кодировал».

Родители обоих мальчиков не считают нужным говорить с сыновьями на «скользкие» темы. Впрочем, на другие – тоже. Заняты собой и добычей пропитания. Их тоже не учили понимать детей. Что станет с Лавровым дальше? Какое «кодирование» он получит в колонии, где проведет по меньшей мере четыре года? Что будет со Славой Маликовым, которого взялся перевоспитывать отец – между прочим, тоже судимый? Через несколько лет милиция Омска будет ловить очередного сексуального насильника и все станут спрашивать: «Откуда берутся маньяки?» Увы, они родом из детства.

К сожалению, вопросами полового воспитания занимаются пока только органы правопорядка. Не любовью, понятно, а извращениями. Городская прокуратура взяла под контроль сразу пять подобных подростково-однополых дел. Не говоря уже о двуполых. Всех накажут, посадят. А что дальше? Или что раньше?

В психологической службе Омского министерства образования очень удивились моим вопросам. Прокомментировать не смогли, отправили к специалистам. В подростковом областном психоневрологическом диспансере сообщили, что такими случаями не занимались давно, сказать ничего не могут. Впрочем, были вежливы. Пригласили обращаться, если заболеет мой ребенок. Спасибо, лучше вы к нам. Курс «Этики и психологии семейной жизни» потому и заглох, что не хватало специалистов – ни своих, ни приглашенных. При всей медицинской бедности врачи за учительские копейки работать отказываются. А бесплатно заниматься профилактикой неинтересно. Правда, с этого года 59 омских школ работают по программе «Полезные привычки». Это примерно двадцатая часть всех детских образовательных учреждений, существующих в Омской области. Как ни странно, столь незначительной цифрой можно гордиться – учебные заведения сумели найти силы и средства. Действительно хорошая и полезная программа. Правда, секс в ней несколько однобокий. Про половой путь передачи вируса СПИДа дети знать будут, но боюсь, что сам этот путь им придется преодолевать самостоятельно. И времени на него нет – в смысле трудно вклинить дополнительные занятия в плотное школьное расписание. Как говорит заслуженный учитель РФ Галина Ивановна Яковлева с 40-летним стажем работы, у нас есть система образования, но нет системы воспитания. По логике функции классного воспитателя должен исполнять классный руководитель. Но за ту мелочь, что ему полагается, по-настоящему работать могут только чистые альтруисты. Учителя озабочены пропитанием не меньше, чем родители. А источниками полового просвещения для них часто являются собственные дети.

Дети замочной скважины

Произошло это в одном из омских интернатов, где воспитываются дети, оставленные без попечения родителей. 15-летний Андрей угодил сюда при живой матери. Вела она слишком активный и независимый образ жизни. Парень с превеликим трудом окончил начальную школу, а потом надолго завяз в шестом классе. Зато, как большой любитель спиртного, успел отметиться в областном наркологическом диспансере.

Под стать своему другу был и его 14-летний приятель Вадим. Вдвоем они обложили данью ребят из младших классов. Чтобы избежать побоев, малыши вынуждены были каждый день после уроков отправляться в город и заниматься попрошайничеством. Приносили своим «господам» когда по 30, когда по 50 рублей. Тех, кто не справлялся с заданием, жестоко избивали. Причем били по-взрослому расчетливо, не оставляя следов на лице. Продолжалось это в течение нескольких месяцев. Следователь потом все подсчитал, и оказалось, что, нещадно эксплуатируя рабский труд перепуганных малышей, старшие товарищи успели заработать около девяти тысяч рублей!

Больше всех страдал 10-летний Костик. Мальчуган как-то не смог собрать нужной суммы. И глумливые приятели придумали для него особенное наказание: заставили их «обслуживать». Потом оральные услуги вошли в привычку. Костика силой затаскивали в спальню, даже если в этот день он приносил деньги. Пойти и рассказать обо всем воспитателям ребенок не мог. Признаться в своем позоре боялся не меньше, чем кулаков истязателей.

А те уже настолько обнаглели и уверовали в безнаказанность, что в открытую начали хвастать перед своими товарищами. По интернату поползли страшные слухи. Администрация отреагировала моментально. Судили подростков за насилие и вымогательство. В исправительной колонии Вадим проведет четыре года, Андрей – на полтора года дольше.

– Чем можно объяснить эти дикие поступки детей? Одним лишь переизбытком гормонов в формирующемся организме подростка? Вряд ли. Скорее речь идет об искаженном понимании пока еще неведомой ему стороны жизни. Сегодня слишком многое стало доступным, – говорит поддерживавшая на процессе обвинение помощник окружного прокурора Людмила Крутикова. – Практически ни один фильм не обходится без, мягко говоря, откровенных сцен. Кино да еще печатные издания определенной направленности – единственный источник знаний по такому важному для подростков вопросу. А поговорить по-настоящему, серьезно им ведь абсолютно не с кем.

Возможно, кому-то покажется, что тема эта слишком деликатная, чтобы поднимать ее на страницах «Учительской газеты». На мой взгляд, всегда гораздо хуже замалчивать проблему, делать вид, что ничего не происходит.

Есть ли у большинства детей выбор: смотреть на мир широко раскрытыми глазами или подглядывать за его изнанкой? Боюсь, что нет. А сколько еще точно таких же подростков толпятся у этой проклятой замочной скважины? Никто не знает.

P.S.

По понятным причинам имена в материале изменены. Подлинные лишь фамилии специалистов.