Наши дети

Катенька не любит свою школу. Она ходит в нее, потому что где-то же надо учиться. Потому что именно эта школа находится рядом с домом. Потому что ее окончили брат и две сестры.
Учится Катенька хорошо. Я была свидетельницей, как она половину воскресного дня мудрила, изящно изображая пестики и тычинки, считала, писала, даже не подозревая, что заданными на выходной день уроками учителя нарушают ее, Катенькино, конституционное право на отдых. Она вообще не знает, что есть у нее какие-то права, закрепленные даже в Декларации прав ребенка. Ей пятый год твердят только об одних обязанностях – хорошо учиться, примерно себя вести, уважать учителей, почитать старших, убирать класс, собирать металлолом… И потому, когда разгневанная учительница назвала Катеньку подлой тварью, та на оскорбление не обратила внимания, как она мне позже призналась, у нее “эти гадкие слова в одно ухо влетели – в другое вылетели”.
За какую такую провинность удостоилась ученица такой, мягко говоря, резкой учительской характеристики? Катенька спрятала дневник “плохого мальчика”, чтобы спасти его от двойки. Однако, не научившись лукавить и все еще оставаясь ребенком непосредственным, скрыть поступок не смогла: глазенки выдали. Конечно же, этот воспитательный момент учитель не должен был упустить. Однако в реестре школьных “преступлений” “благотворительная” Катенькина акция не тянет даже на запись в дневнике, тем более что в злостных нарушителях дисциплины она не числится.
Кто из нас, скажите откровенно, не грешил подобными попытками спасти идущего ко дну одноклассника, не всегда порой сознавая, что, поступая по-товарищески, действуем не вполне праведно? А случалось, бросали тонущему спасательный круг в знак протеста против изматывающей обе стороны войны учителя с нелюбимыми им учениками. На изощренное издевательство над учителем это явно не тянет, а потому, руководствуясь логикой здравого педагогического смысла, учителя чаще всего не поднимают из-за такой малости шума.
Катенькина мама, поняв из сумбурных дочкиных объяснений, что случилось, наутро помчалась в школу. “Да, я могла в порыве гнева что-то в этом роде сказать, потому что у меня давление зашкаливало за 200”. По-видимому, с давлением у нее действительно проблемы, решила мама, потому что Катенькиного брата иначе как дураком та не называла. В школе он цепенел от окриков учителей и замыкался. В итоге становился неуспевающим. Да, память у него была аховая, учение ему давалось с трудом, однако, не по своей воле покинув школу и поступив в политехнический колледж, окончил его без троек. Сейчас он служит в спецназе, а туда, как известно, дураков не берут.
Катенька не любит свою школу. Потому что учителя не только громко кричат, но за шиворот выволакивают провинившихся из класса и называют детей дураками, дебилами и даже гадами и сволочами. Я переспросила Катеньку, не путает ли она чего, неужто прямо “сволочами” называют. “Еще как!”- воскликнула она. И все-таки она, повспоминав, назвала двух учителей, кто ей нравится. Это ее классная руководительница и учитель ритмики. Надо думать, есть и еще педагоги в этой престижной Нефтекумской школе, кто не забыл о такой эфемерной штуке, подтверждающей, правда, их профессиональную пригодность, как педагогическая этика.
Я спросила Катеньку, что нужно сделать, чтобы она полюбила свою школу. Она ответила: “Надо учителей изменить…”

Галина СЮНЬКОВА
Ставропольский край