Нам нужны квалифицированные исполнители. Ярослав КУЗЬМИНОВ, ректор Государственного университета – Высшей школы экономики

Куда движется наша экономика, какие специалисты нам нужны и можем ли мы прогнозировать потребность в них хотя бы на несколько лет вперед? И что нужно сделать нашей стране, чтобы не приходилось говорить о неэффективности трудовых ресурсов?

– Ярослав Иванович, чтобы знать, какие специалисты нам нужны, прежде всего необходимо представлять, в каком состоянии сейчас находится российская экономика. Какие проблемы в ней доминируют?

– Я думаю, есть несколько проблем, имеющих более или менее долгосрочный характер. Сейчас у нас неплохие темпы роста экономики, но тем не менее если сравнить Россию с теми же показателями других стран СНГ, то она окажется чуть ли не в самом хвосте. В чем же причины? Первое, что нам мешает, – это неразвитость кредитной системы и страхового рынка. У нас всегда были слабые банки и страховые агентства, а это значит, что в России нет инструмента, который гарантировал бы, что если люди отдадут временно свободные деньги взаймы тем, кто в них сегодня нуждается, то потом им их отдадут. Вторая проблема – неэффективность трудовых ресурсов – как раз напрямую касается главной темы нашего разговора. Мы долго ждали, когда у нас начнется промышленный подъем и все наши слесари и инженеры наконец-то заработают. Подъем начался, но наши кадры оказались не такого уровня, который нужен для эффективного производства. Вся проблема в том, что за длительную историю Советского Союза у нас сформировалась очень специфическая традиция подготовки трудовых ресурсов. Во-первых, эта традиция была ориентирована на подготовку кадров для конкретного производства («завода номер пять»). Сейчас в условиях рыночной экономики такой подход не работает. Во-вторых, вся наша экономика работала на оборонку. Так, к примеру, наш танк «Т-34» был прежде всего хорош тем, что его могли собрать люди с любой квалификацией. За то время, что немцы собирали один свой «тигр», мы успевали сделать десять «Т-34». То есть брали не качеством, а количеством. Поэтому когда подготовка к третьей мировой войне закончилась, наша экономика очень быстро рухнула, не в силах перепрофилироваться с массового производства гимнастерок на цветные модные рубашки. То же самое произошло и с кадрами. Их выпускали полуобразованными, умеющими работать лишь с большими допусками. К примеру, делаешь деталь, и допускаемая в ней степень кривизны на порядок выше, чем в западных странах. Вот и получается, что к работе руками мы не готовы.

Третья же проблема – это колоссальный разрыв между социальными требованиями и ресурсами для их удовлетворения. У нас гигантский навес высшего образования, две третьих всех молодых людей рано или поздно поступают в вузы. Но ведь экономика востребует только треть специалистов с высшим образованием. Получается, пирамида наоборот, структура подготовки кадров не соответствует потребностям экономики. А это означает то, что у нас существует огромный потенциал неудовлетворенных социальных потребностей.

– А как же опыт зарубежных стран, где большинство населения имеет высшее образование?

– Да, это вполне возможно, но тогда это образование будет не профессиональным, а общим. На уровне колледжа в западных странах высшее образование имеют действительно две трети населения. Оно длится 12-13 лет и по интеллектуальному развитию соответствует младшим курсам нашего университета. Поэтому надо различать высшее образование как требование социализации – в этом ничего плохого нет, но если оно воспринимается как профессия, то получается как в армии, где на одного солдата приходится два генерала.

– Скажите, какие специалисты конкретно сегодня нужны экономике и возможно ли составление прогнозов их потребности?

– По заказу Минобрнауки мы ведем такое исследование вместе с центром Юрия Левады и ФОМом. Это будет первое исследование в рамках экономического мониторинга образования, которое установит потребности работодателей. А пока конкретных данных нет, правительство работает на уровне личного впечатления. Так проводить политику нельзя. Нужны серьезные социологические и статистические исследования, и только на их базе можно принимать какие-то ответственные решения. Первые данные будут через месяц. Но уже сейчас можно сказать – нашей экономике нужны квалифицированные исполнители. К сожалению, мы не умеем заимствовать, искать и воспроизводить лучшие решения. А ведь три четверти инноваций в любой экономике – это умение заимствовать, а не изобретать новое.

Формирование эффективных исполнителей в разных секторах экономики потребует перестройки начального профобразования. Люди с высшим образованием будут делиться на две группы – бакалавр и магистр или специалист, который будет работать по выбранной специальности. Система четыре плюс два или четыре плюс один – это не только наш ответ на требования Болоньи, это еще и экономическая необходимость. Посмотрите – половина людей, получивших высшее образование, по специальности не работают. А зачем тогда государству тратить дополнительные деньги на их обучение? Де-факто практически все студенты с 3-4-го курса начинают работать и занятий не посещают, просто одни делают вид, что учат, а другие – что учатся. Реально учатся спецпредметам лишь 40-50 процентов студентов, тогда давайте только их и обучать, все остальное – псевдонагрузка для наших преподавателей.

– Ярослав Иванович, куда пойдут работать бакалавры, как их воспримет наш российский работодатель, для которого пока эти звания в диковинку?

– Туда, куда и сейчас идут – торговать в магазины, продавать турпутевки, работать секретарями. Идея введения звания «бакалавр» ведь не в том, чтобы снизить уровень выпускаемых специалистов, а в том, чтобы сэкономить на подготовке тех, кто заведомо не собирается работать по специальности. Бакалавриат даст культуру общения, общую эрудицию, но не надо этих людей учить в течение пяти – шесть лет, это вредно и для них самих, и для экономики. В школе же, я считаю, должны преподавать лишь магистры, дети достойны, чтобы с ними занимались квалифицированные люди. Но такая магистерская программа должна работать в тех объемах, в каких люди реально идут в школы. Сегодня меньше трети окончивших педвузы идут в школу.

– Значит, большинство вузов вообще надо перевести на уровень бакалавриата?

– Да, и это будет совершенно объективно, причем без всякой дискриминации. Если вуз претендует на право учить магистров, он должен иметь серьезную научную базу, высококвалифицированных преподавателей, читающих спецкурсы на базе собственных научных разработок. А если этого нет – значит будет готовить лишь бакалавров. До уровня бакалавриата можно поднять еще и ряд наших лучших техникумов и колледжей. Я как-то раз ездил по торговым техникумам и сделал вывод, что уровень выпускников в техникумах в ряде случаев выше, чем в торговых вузах того же региона. А все потому, что в техникумах сильна практическая подготовка, и там учат продавать конкретно, а не умозрительно. Я вообще считаю, в России должна сложиться такая система высшего образования: 1000-1500 институтов, 200-300 больших университетов и лишь 30-50 национальных университетов, таких как МГУ, Санкт-Петербургский государственный университет. Они должны иметь разный уровень – первые готовить лишь бакалавров, вторые – магистров, а третьи вообще нужно финансировать особо. Такие вузы как МГУ, – наша гордость и национальное достояние – мы не должны их потерять, ведь МГУ конкурирует с Гарвардом, хотя на одного студента получает 4 тысячи долларов в год, в Гарварде эта цифра в десять раз больше.

Но важно, чтобы такое разделение не было безысходным. Дверь в «магистерский клуб» должна быть открыта – пожалуйста, предъяви научные результаты своих преподавателей – и аттестуешься на университет.