Нам нельзя отставать от детей

Человек становится социально полноценным гражданином не в день получения паспорта, а до этого дня: с момента рождения. И важнейшую роль в таком становлении играет школьно-дошкольное образование, в котором будущий гражданин пребывает около пятнадцати самых ответственных для формирования личности лет. К великому сожалению, приходится констатировать, что государственная, традиционная школа в России и по сей день мало способствует формированию социально полноценной личности. И все дело в способах обучения и в соответствующей этим способам системе взаимоотношений учитель – ученик.

Традиционный учитель в традиционной школе чаще всего не задумывается над этой, без преувеличения, глобальной проблемой – проблемой формирования будущего страны.

Математик учит детей математике, географ – географии, учитель начальных классов учит читать и писать… И учитель порой не осознает, что, преподавая, например математику, он либо воспитывает будущего достойного гражданина, либо формирует безответственную инфантильно-пассивную личность, которой в бурно меняющемся мире будет трудно выжить. И все дело в том, как он учит.

До сих пор в системе образования широко бытует термин ФРОНТАЛЬНО: фронтальный опрос, фронтальные методы обучения… Они и сейчас доминируют в традиционной школе. Напомним, что ФРОНТ – термин военный и означает линию боевых действий между воюющими сторонами. И в педагогику этот термин забрел не случайно. Достаточно вспомнить расположение школьных парт в классах. Эти колонки, ряды и шеренги стоят по всей России. И их мизансцена определяет систему взаимоотношений: один против всех. Своеобразная война действительно идет. Она формулируется самими учителями: «дети не хотят учиться, а учить их надо».

Наше непростое время проявило в том числе и неблаговидную роль школы в формировании гражданской неполноценности; бывшие послушные хорошисты и отличники – сейчас самые незащищенные работники социальной сферы – учителя, врачи. А бывшие двоечники и троечники в настоящее время ворочают миллиардами. И эти последние стали таковыми не благодаря школе, а вопреки ей.

Диагноз очевиден: активные, не соответствующие фронтальному шаблону непоседы традиционной школе не подходят. А правильнее сказать: школа не подходит им.

Все дело в способах обучения и в стиле взаимоотношений между педагогами и детьми. А в итоге – в переосмыслении некоторых основ педагогического профессионализма.

Цель учителя-профессионала (какой бы предмет он ни преподавал) – готовить человека к выживанию; учить его быть здоровым, ответственным и активным гражданином своей планеты.

Призраки нашего фронта

Свобода похожа на селитру:

чем более ее сдавливают,

тем страшнее бывает ее взрыв.

Когда ребенок впервые попадает в школу, его сначала учат… сидеть. «Сиди прямо, не горбись. Тебе, дорогой, целых одиннадцать лет придется сидеть! Привыкай!»

Первое, что мы делаем, – лишаем ребенка движения – основы его развития. Оковы, которые мы надеваем на его кинестатическую природу, самым негативным образом отражаются на его эмоциональной сфере, на его творческой спонтанности, на общем психофизическом состоянии. И уж, конечно, мешают ему учиться.

Ребенку, у которого рост и развитие неразрывно связаны с движением, говорят: «Сиди!» И не просто сиди, а сиди хорошо. Молчи. Не крутись! Не мешай учителю РАБОТАТЬ.

Каждый урок – это маленькая война. Линия боевых действий пролегает между ними и нашим рабочим столом, на котором располагается наше стратегическое оружие – классный журнал. А рядом и орудие пыток для многих ребят – классная доска. Мы насилуем природу детей и при этом обижаемся на них за то, что они плохо себя ведут на уроках. Про некоторых коллег мы говорим: «Не может держать дисциплину!» Интересно, какой смысл мы в это вкладываем?!

Помню самый первый вопрос, который мне, молодому специалисту, прибывшему по распределению в школу, задал ее директор. Он спросил: «А как у вас с дисциплиной?!» Я тогда наивно ответил: «Нормально. Опаздывать на работу не буду». Опытный завуч потом посмеялся надо мной: «Эх, молодо-зелено! Ведь тебя о чем спросили? Как ты можешь держать в руках класс? Как ты владеешь детской дисциплиной?!»

Для меня это было важным профессиональным открытием. Я был понятливым: изготовил специальный длинный прут – указку и быстро навел в классе дисциплину. Я гордился собой: ученики на уроках у меня были как шелковые! И начальство мною было довольно. Меня ставили коллегам в пример: «Смотрите, молодой, а как уроки ведет – муха пролетит – слышно! Хорошее пополнение пришло».

Правда, восхищались мною недолго. Потому что я воспитывал учеников не только указкой, но и двойками. Скандал случился сразу же после первой четверти. В одном из седьмых классов я выставил в четверти по своему предмету двадцать двоек (из тридцати возможных). Директор пробовал меня образумить. Но я был непреклонен. Принципиально. Не хотят учить: пусть получат свое!

Вот тогда меня, молодого специалиста, вызвали к заведующему роно. И заведующий роно сказал мне буквально следующее: «Молодой человек! Вот вы поставили в журнал дойки, значит, ученики не поняли. Ученики не поняли, значит, вы плохо объяснили. Плохо объяснили, значит, двойки вы поставили себе. Но журнал, мой юный коллега, НЕ МЕСТО ДЛЯ САМОКРИТИКИ!!!» Я эти слова на всю жизнь запомнил. Сначала я смеялся над ними. Я вставил эти слова в студенческий капустник, и над ними смеялся весь Педагогический институт имени Герцена.

Прошли годы. И я понял, что заведующий роно был прав. На все сто процентов! Двойки я действительно ставил себе. И напрасно, после очередного урока я жаловался коллегам в учительской, мол, до чего тупые ученики. Вот если бы половину из них выгнать! Или нет: две трети выгнать, то оставшихся можно было бы учить. Позже я понял, что те, кого бы я оставил, и без меня как-нибудь выучились бы. А те, которых я с удовольствием бы выгнал, как раз и нуждались в хорошем педагоге.

Думая плохо о детях, ругая их, упрекая, «воспитывая» двойками, мы внушаем им комплекс вины и неполноценности. Некоторые из них так и остаются двоечниками на всю жизнь. Во всем. Спасибо школе. Мы этого часто не понимаем. Не думаем об этом. Нас словно заколдовали в наших педагогических институтах. В этих институтах нас обучали загадочные «волшебники», для которых главным были не мы – будущие учителя, а собственные публикации, защиты, диссертации. У них своя волшебная жизнь, которая называется наукой. Они читали нам скучные, часто никому не нужные лекции, а мы сидели и записывали. Целых пять лет нас «грузили» через самый непродуктивный, слуховой канал, игнорируя два остальных – главных. За эти годы мы отучались двигаться, творить… Потом нам вручили дипломы, и многие тут же ушли куда угодно, только не в школу.

А кто попал в школу?! У некоторых (немногих) пошло хорошо. Они оказались учителями, что называется, от Бога. И сохранили свой дар не благодаря образованию, а вопреки ему.

Остальные понесли свой учительский крест по рытвинам нашего образовательного фронта, не принося особой пользы ни себе, ни детям. Они воюют с призраками. Эти призраки, как им кажется, – детское разгильдяйство, неуважение, лень, нежелание учиться и т.д. А на самом деле это жажда движений, любопытство, желание творить, играть, стремление к общению, к свободе… То есть те качества, с которыми не бороться нужно, а поощрять и использовать в нашей работе. Это те качества, которые теряются нами не только в результате образования, но и в силу возраста.

Одно индийское изречение гласит: «Лучше идти, чем бежать. Лучше стоять, чем идти. Лучше сидеть, чем стоять. Лучше лежать, чем сидеть. Лучше быть мертвым, чем быть живым». Такой печальный финал нас вроде бы не устраивает. Хочется продекламировать наборот: «Лушче сидеть, чем лежать. Лучше стоять, чем сидеть. Лучше идти, чем сидеть. Лучше чем идти… Лучше быть живым, чем быть мертвым!».

Так-то оно так. Но индийская мудрость совпадает с естественным ходом нашей жизни, с нашими возрастными особенностями. В начале жизни нам легче бежать, чем идти. И лучше идти, чем стоять на месте. Но приходит время, и нам лучше сидеть, чем стоять, а еще лучше полежать.

Разница в возрасте учителя и ученика обусловливает разное отношение к движению, к динамике действия и… к способам обучения. Ученику интереснее побегать и покричать, учителю – посидеть и побеседовать. Но что делать?! Детей всегда будут учить взрослые. А взрослые, к сожалению, редко помнят себя детьми. Но работа у нас особая. Годы берут свое, а нам нельзя сдаваться и причитать, как Паниковский: «Мы старые, больные. Нас государство не любит…» Нам нельзя отставать от детей. Нужно принимать их такими, какие они есть – и бежать вместе с ними. Тогда появляются общий язык и взаимное понимание.

Тогда исчезают призраки. Исчезает фронт.

Евгений КОЖАРА, директор Центра педагогических технологий «Евгеника»