На юмористов не учат. Аркадий ИНИН

У писателя-юмориста, «главного оптимиста советского кино», кинодраматурга Аркадия Инина есть три любимых афоризма. Первый – девиз Габровского фестиваля: «Мир уцелел, потому что смеялся». Второй – девиз клуба «12 стульев» в «Литгазете»: «Если нельзя, но очень хочется, то можно». И третий – девиз польского поэта Юлиана Тувима: «Если у вас нет чувства юмора, то у вас должно быть хотя бы чувство, что у вас нет чувства юмора». Эти афоризмы помогают находить азимут, по которому надо двигаться в творчестве. Инин считает, что пишет сказки для взрослых. В центре его сюжетов, как правило, женщины. Его называют «инженером женских судеб». Но он отшучивается, что еще только «техник». До «инженера» не дослужился.

– Аркадий Яковлевич, как вы стали юмористом?

– На юмористов не учат. Ни во ВГИКе, ни в Литинституте, ни в институтах культуры… Этому, видимо, учит жизнь. Так что я начинал, как все. Самодеятельность, капустники, КВН, затем студенческий эстрадный театр миниатюр… После института 8 лет работал инженером-электромехаником. Постепенно у меня появлялись репризы, шутки, которые понятны, скажем, не только на кафедре электротехники, а вроде бы смешные сами по себе. Начал их носить в газеты… Сначала юмор был для меня как хобби. Потом я стал относиться к увлечению, как к работе, а к работе – уже только как к увлечению. Одним словом, каждый для себя решает вопрос ухода в профессионалы. Люди по-разному смотрят на жизнь. Ощущают в себе или сатирические, или юмористические способности. Я никогда сатириком не был. Я – юморист, лирик и остаюсь таковым до сих пор.

– Как «приходили» к вам киносюжеты?

– По-разному. Например, основой для сюжета фильма «Однажды двадцать лет спустя» послужило письмо матери-героини, опубликованное в одной из газет. Там говорилось, что многодетных матерей у нас почитают только на словах. Женщина лет 38 из Подмосковья, у которой десять детей, рассказывала о своих проблемах. Другой бы на эту тему написал горький суровый сценарий, а я задумал лирическую комедию. Связался с автором письма. Но та возмутилась: дескать, ничего комедийного в ее истории нет. Потом все-таки эта тема «обросла» сюжетом. Побывал я и в Ассоциации матерей-героинь, где встретился с добрейшими, милейшими женщинами, которые ничего не хотели говорить о своих трудностях. Только рассказывали замечательные истории про своих детей. Я стал их провоцировать: «Но вы же были в эвакуации, ехали в теплушках, представляю, как большой семье было трудно». Они: «Да, было очень тяжело, дети болели, бывало и три дня не ели, но это все ерунда, а вот было такое смешное»…

– Изменились ли темы вашего творчества?

– Нет. Может быть, поэтому они сегодня и не востребованы в кино. Я не хочу идти на компромисс. В последние три года ничего у меня в кино не происходит: добрые, улыбчивые, обнадеживающие фильмы не нужны. И, видимо, возврата к доброму советскому кино, по которому тоскуют многие, уже не будет. Тем поколениям, которые этого кино уже не знают, кажется диким, что герои ходят и полчаса разговаривают, выясняют какие-то отношения вместо того, чтобы уже затащить в койку или дать в глаз. И большинство юмористов, увы, скатываются все ниже и ниже. Даже ниже пояса. Возникает «генитальный» юмор, который, к сожалению, востребован. Стремление выжить такой ценой – это, конечно, беда. Потому что иначе нужно уходить с эстрады и менять профессию.

– Сценарии ваших фильмов, как правило, со счастливым концом. В итоге всех своих героинь вы выдаете замуж. А как вы относитесь к практике разводов?

– Плохо, но, наверное, это в жизни неизбежно. Сам я подаю положительный пример: 42 года живу с одной женой. Да, я действительно пишу сказки, в которых всегда присутствует хеппи-энд. А в жизни, увы, все иначе. Избрал для себя этот жанр, потому что убежден: не надо угнетать зрителя житейскими печалями, которых ему и так хватает. И если человек приходит в кино, то лучше подарить ему надежду. Диапазон таких картин в мировом кинематографе широчайший. Суть же одна. И многие плачут, особенно женщины. Просто, в отличие от мужчины, они так устроены. Когда я задумываю что-то новое, то прежде всего прикидываю: а будет ли это интересно женщинам? Женщины – это зрительский и читательский мотор. Они составляют основную зрительскую и читательскую массу, тянутся больше к культуре. Если вы придете в любой зал – хоть в кино, хоть в консерваторию, то увидите, что три четверти зала, а то и больше – женщины.

Обычно главные роли я пишу на конкретных актеров, независимо от того, будут они играть или нет. Мне нужно видеть реального человека: как актер ходит, как разговаривает. А играть может кто угодно. Сам я не актер. Просто в свое время придумал что-то вроде талисмана: показаться в своих фильмах хоть на секунду, на втором плане мелькнуть лысиной. Верю, что тогда фильм будет удачнее.

– Многие юмористы – и вы не исключение – берут псевдонимы. У вас есть какие-то истории, связанные с переменой фамилии?

– Мне сначала понравился такой псевдоним – Гай: вроде бы звучит хорошо, подумал я, – Аркадий Гай. Но однажды мне прочитали эпиграмму: «Если б Гаю божий дар, / Родился б второй Гайдар»… Тогда я решил взять псевдоним Аркан, но опоздал: уже был Аркадий Арканов. Почему сейчас Инин? Все просто: мою жену зовут Инна. По этому поводу хочу рассказать забавную историю. До замужества моя супруга носила простую фамилию Иванова и мечтала ее поменять. Когда вышла за меня замуж, стала Гуревич. Затем я официально поменял фамилию, потому что на выступления приглашали Инина, билеты на самолет заказывали на Инина, не говоря уж о том, что и гонорары присылали на Инина… Вот и попробуй потом докажи, что я и есть тот самый. Теперь я, мои дети, внук – Инины, только жена долгие годы была Инной Гуревич. И друзья шутили: раньше героические русские женщины уходили за мужьями в Сибирь, а теперь берут еврейскую фамилию мужа!

– А как, на ваш взгляд, устроена женская душа?

– Разъясню свою «ненаучную» теорию. Разница между мужчиной и женщиной определяется вовсе не половыми признаками, а по совершенно иным критериям. Мужчина – это существо, которое всегда довольно тем, что у него есть. Женщина же всегда недовольна тем, что имеет. Блондинка хочет стать брюнеткой, толстая хочет похудеть, худая хочет поправиться. Замужняя стонет: «Хочу свободы», одинокая стонет: «Устала от одиночества…». Таким образом, существо, которое хочет все время не того, что у него есть, это женщина. А существо, всегда удовлетворенное тем, что у него есть, – это мужчина. Сам я стараюсь рассуждать как настоящий мужчина. Не могу слышать, например, разговоров о погоде. Для меня лично жарко – очень хорошо, дождь пошел – тоже хорошо. Вообще в отношении женщин я согласен с мудростью Байрона: «Невозможно жить ни с ними, ни без них». Женщина, на мой взгляд, хороша, когда она добра, ласкова, заботлива, преданна. Одним словом, не «эмансипе».

– Как оцениваете свою жизнь: комедия, трагедия или, может, лирика?

– В жизни случается всякое. Трагедий, слава Богу, не было, кроме потери родителей, но это, увы, неизбежно. А вообще-то бывали и драмы, и комедии, и фарсы… И уж тем более лирика. Мемуаров от меня не дождетесь. Я же, скажем, не Илья Эренбург. Помните, он писал так, что его даже пародировали. «В четыре утра я лег спать – в пять Гитлер двинул танки на Польшу». Я, как и большинство юмористов, достаточно иронично отношусь не только к миру, но прежде всего к самому себе, посмеиваюсь над своими недостатками. Тем, что в себе замечаю, этим награждаю… вернее, наделяю моих персонажей.

– Ваше пожелание читателям.

– Держаться, обязательно держаться. Озлобление неплодотворно, оно ничего не меняет, а делает жизнь еще тяжелее, еще мрачнее. Ну а уныние вообще известный грех. Сам я стараюсь не поддаваться грустным обстоятельствам и всех призываю не унывать!