На чтение: ≈ 24 мин.Дрессировщики тигров с мировой известностью и множеством престижных наград без звездной болезни. Самые артистичные трудоголики России, звезды не только цирка, но и кино, ток-шоу, спикеры ведущих СМИ ближнего и дальнего зарубежья. Отцы отличников, ни разу не посетившие родительских собраний. Преданные сыновья, считающие главными педагогами своих родителей. Они сменили порядка 50 школ, но чтут память первой учительницы. Они отстаивают право на свободу выбора хобби и не покидали рабочего места на протяжении всей пандемии, заботясь о подопечных животных. Чем еще поразят нас в преддверии года Тигра братья Запашные? Читайте в эксклюзивном интервью Аскольда и Эдгарда «Учительской газете».
– В Новый год все наоборот, поэтому начну с конца и спрошу вас, Эдгард Вальтерович, о планах на 2022‑й. Какие задумки «горят», что очень хочется реализовать в самом ближайшем будущем?
Эдгард: Я не сторонник бесперспективного отношения к чему бы то ни было, но главным остается вопрос: в каких условиях мы будем жить в 2022 году? Строить планы хорошо, когда в жизни присутствует некоторая стабильность. Когда же в ней появляются ранее не знакомые тебе слова, такие как «коронавирус», «омикрон», говорить о том, что будет в 2022 году, трудно. Тем более два года подряд уже отменяют Международный цирковой фестиваль. Германия открылась и тут же закрылась. Наши артисты возвращаются с длительных зарубежных контрактов. В такой ситуации главный план, который ты строишь, основан на надежде, что в 2022‑м мы сможем что-либо планировать, потому что сейчас живем в буквальном смысле одним днем. Ближайшие перспективы, на которые мы рассчитываем, – месяц, надеемся, что в течение этого времени ничего не случится. А строить далекоидущие планы было бы самообманом. Сейчас проводим новогодние спектакли, которые продлятся до конца января, затем возобновляем шоу «История», а далее посмотрим, как разовьются события.
– Наша основная читательская аудитория – педагоги, мы же «Учительская газета». Поэтому такой вопрос: кого вы считаете главными учителями своей жизни? Везло ли вам в целом с педагогами? Кого могли бы, хотели бы отдельно выделить, почему?
Эдгард: Главными учителями однозначно считаю своих родителей. Они брали на себя большой объем задач по нашему воспитанию и развитию. Вторым главным учителем для меня является школа. В детский сад я не ходил, мы с братом были там всего однажды. Но мы, по приблизительным подсчетам, сменили почти 50 школ, побывав фактически во всех республиках бывшего СССР. Поэтому выделять какого-то отдельного учителя было бы неправильно. Первого педагога, Наталью Ивановну, которая до сих пор преподает в московской школе №117, буду помнить всегда. Но именно как Учителя хочу выделить сам институт школы как учебного заведения. Пока ты ребенок, ты всего этого не понимаешь, мало кто из учеников относится к своему образованию серьезно. Только потом, уже во взрослом возрасте, я осмыслил эту важность! Именно родители заставляли меня заниматься, и я ни о чем не жалею! Я благодарен им за хорошее образование, за то, что окончил школу всего с одной четверкой, а брат вообще круглый отличник. Хорошая учеба для меня вопрос очень важный. Своих детей, которые уже ходят в школу, я тоже пристально контролирую в этом плане.
– Какие преимущества и недостатки вы бы отметили в советской образовательной системе, а какие – в современной? Какую систему считаете лучшей?
Эдгард: Однозначно советская была лучше хотя бы по мировоззрению. Для нас учитель являлся авторитетным человеком, к нему нельзя было относиться неуважительно. Хулиганы были, есть, будут, но если человек проявлял в школе хамство по отношению к педагогу, он порицался, а не приобретал сторонников. Сейчас, когда я смотрю ролики в Интернете, где школьники поднимают руку на учителей, разговаривают в хамской форме, используют нецензурную лексику, пребываю в шоке. За них еще и родители заступаются! У меня папа не посетил ни одного родительского собрания за 10 лет. Во-первых, мы не давали повода. Во-вторых, отец боялся сделать из нас блатных, наоборот, оставался в тени как можно дольше, чтобы к нам не изменилось отношение. Сейчас осуществляется родительское давление на учителей, которое в СССР, может, и встречалось в единичных случаях, но точно не было системной проблемой. Для меня это неприемлемо. Второй момент: в советской школе была идеология «Все люди – братья». Национальный вопрос не стоял так остро, как сейчас. Также в Советском Союзе не было иных форм обучения, кроме очной. У моего друга дочери 12 лет, она находится на каком-то «самообучении», и я не уверен, что умеет читать, считать и писать. В СССР этот вопрос решался бы жестко, вплоть до лишения родителей их прав. Сейчас же это разновидность демократии, проявление толерантности. И это тоже неприемлемо для меня. Образование должно быть общим, обязательным, очным, закладывать в детскую душу базовые ценности.
– Кстати, о воспитании. Звание заслуженных артистов РФ, Премия правительства Москвы, звание лауреатов национальной премии «Цирк», победа на Международном конкурсе артистов цирка в Саратове, китайский «Золотой лев», попадание в Книгу рекордов Гиннесса… У иных от такого количества наград, бешеного успеха, фактически всемирной славы могла бы появиться звездная болезнь. Что для вас послужило своеобразной «прививкой» от этой «инфекции»?
Эдгард: Трудолюбие. Звездная болезнь бывает в легкой и тяжелой форме. Но, когда ты находишься в окружении трудолюбивых людей, быстро проходит. Наш круг общения очень многое о нас говорит. Цирк всегда про трудолюбие, умение доверить свою жизнь другому и взять на себя ответственность за чужую жизнь, разнообразное видение мира. С детства нам прививали любовь к животным. Мы с братом спасали привязанных голубей, лечили дворовых кошек, никогда ни над кем не издевались. Папа всегда направлял нас к адекватным, трудолюбивым наставникам, «прививка» от звездной болезни – результат их работы.
– Эдгард Вальтерович, как повлияла на вашу деятельность, на режим работы пандемия? Какие уроки удалось извлечь из этого периода?
Эдгард: Если на этот вопрос отвечать снова через призму школы, важно вовремя знакомить ребенка с правильными примерами для подражания. Какие плакаты висят на стенах у современных детей? Да в основном никаких, голые стены. Мы же вешали плакаты людей, которые чего-то добились в жизни, героев войны и труда. Ориентация на такие примеры создает определенный базис.
В Ленинградском зоопарке в годы Великой Отечественной войны жила бегемотиха. Голод, холод, люди крыс воспринимали как ценный материал – это было мясо. А бегемотиху никто не съел, наоборот, о ней заботились, лечили после ранения. Пандемия напомнила мне о героических сотрудниках зоопарка, о том, что и я несу ответственность за наших животных. В самом начале, когда нам советовали полностью закрываться в чехлы и не подходить друг к другу ближе пяти метров, все дрессировщики, ветеринары, ассистенты, служащие ходили на работу. Кормили, поили, ухаживали, давали физические нагрузки. И для меня это хороший показатель. Это люди с таким же правильным воспитанием, как у нас. Поэтому пандемию наши животные пережили, не почувствовав ничего. Финансово, конечно, нам очень тяжело: цирк был закрыт полгода, до сих пор действуют значительные ограничения. Мы не бюджетная организация, живем в катастрофических условиях. Но выживаем, и слава богу.
– Аскольд Вальтерович, несмотря на то что вы с братом большинству людей известны как дрессировщики хищных животных, каждый из вас владеет еще несколькими цирковыми жанрами. В чем преимущество такой многозадачности, в чем сложности? Как удается дисциплинировать себя?
Аскольд: Каждый цирковой артист должен владеть навыками основных жанров: это акробатика, жонглирование, эквилибр, воздушная гимнастика, дрессура животных. Это было нормой, цирковой жанр подразумевает, что я должен уметь постоянно удивлять аудиторию. Если же я узконаправленный специалист, то буду мало востребован: не смогу часто менять репертуар, интерес аудитории ко мне быстро упадет. Зрители в основном воспринимают нас как дрессировщиков хищников, потому что мыслят с точки зрения простых стереотипов, таково ядро психологии общества. Если они не хотят вникать в наше творчество, а просто слышали о неких братьях Запашных, им проще наклеить определенный ярлык. Мы миримся с этим как с данностью. Что касается сложности, цирк не является ремеслом, эта профессия требует посвящения. Если ты согласился сделать цирк образом жизни, то должен впахивать, невзирая ни на что. Для того чтобы получать, нужно отдавать. Сейчас молодых людей учат, что вокруг много халявы, надо только уметь ее разыскать. Нас отец в свою очередь учил много трудиться, что мы и делали. По мере взросления понимаешь: в сутках 24 часа, в году 365 дней, надо научиться расставлять приоритеты – что первостепенно, что второстепенно. И тогда все успеваешь, чередуешь активности, если что-то менее важное не успеваешь, можно отменить.
– Аскольд Вальтерович, какие методы воспитания вы используете в отношении ваших детей?
Аскольд: Дрессура и воспитание, с моей точки зрения, – идентичные процессы, только первый термин применим к животным как существам с менее развитым интеллектом, а второй – к людям. Но методика одинаковая – «поощрение – наказание»: то, что мы преследуем как цель, и то, чего в жизни хотим избежать. Ничего принципиально нового я в этом плане не могу поведать.
Когда люди рассказывают о неких уникальных методиках воспитания, я считаю это рекламной акцией, профанацией или пиар-ходом, которые работают на тех, кто не умеет мыслить критически. Методы воспитания идентичны везде, если опираться на здравый смысл, меняются лишь технологии и условия. Когда же меня пытаются убедить в своем новаторстве, задаю прямой встречный вопрос: «Представьте, что ваш ребенок идет с ножом на сверстницу, желая отнять игрушку. Вы, руководствуясь японской системой, не будете запрещать ему убийство другого человека?» Я опираюсь на крайность, но она вполне реальна в жизни ребенка, не знающего слова «нет». Он вполне может применить насилие: вижу цель – не вижу преград. Никто не соглашается стоять и ждать, пока его ребенок зарежет чужого, происходит слом системы. Поэтому я применяю к своим детям методы, понятные любому здравомыслящему человеку: за нарушение правил наказание, за хорошее выполнение поставленных задач, за особые успехи, созидательную активность поощрение. Другой вопрос: интенсивность и чередование наказания и поощрения в зависимости от возраста.
– А должна ли заниматься воспитанием школа? Или это дело исключительно семьи?
Аскольд: Я не вижу смысла разделять. Это дробление происходит искусственно в угоду политическим интересам различных групп. Когда ребенок в школе, его воспитывает школа. Когда дома – семья. Какие-то государственные умы в различных странах мечтают о создании общества идеальных потребителей, которые вообще не желают думать, поэтому зашивают в школьную программу отупение, максимально отдаляют детей от родителей, в том числе с помощью социальных служб. Если советская система подталкивала ребенка к рефлексии, анализу, то современная направлена на запоминание и ретрансляцию. Потом мы получаем взрослых, которые даже не могут указать источник своих знаний, но считают себя диванными экспертами по всем вопросам. И данная система создается управленцами и политтехнологами вполне целенаправленно. Тоже своего рода дрессировка.
– Если я правильно понимаю, у вас в тандеме разделение обязанностей: Эдгард Вальтерович отвечает за администрирование, продюсирование и связи с общественностью, вы, Аскольд Вальтерович, – за творческую программу. Эти роли четко закреплены за каждым или вы иногда меняетесь? С чего началось такое разделение, как вам это помогает в работе?
Аскольд: Я уже рассказал вам о своем подходе: ненавижу мыслить шаблонами и разделять обязанности искусственно. У нас есть приоритеты, да, Эдгард больше занимается административной работой, я – творческой, но это не исключает интеграции одного в другое. Я также занимаюсь периодически и организационными вопросами, брат вникает в творческий процесс. Представьте себе: я полностью отрицаю для себя административную работу, Эдгарда рядом нет, а надо решить оргвопрос, и я говорю: «Извините, я не знаю, как это сделать». Произойдет коллапс. То же самое справедливо и в обратную сторону. Специалист должен обладать широким профилем навыков и обязанностей, однако работа выполняется более эффективно, когда человек не распыляется.
– Ваша жизнь связана не только с цирковым искусством, но и с медиасферой: ток-шоу, съемки в кино. Подобная публичность скорее стимулирует, тонизирует или выматывает и опустошает? Нужна ли большая медиатизация образовательной сферы? А медийность – работникам образования?
Эдгард: Раньше я смотрел голливудский фильм, главный герой которого летел завтракать во Францию, и думал: крутая жизнь! Сейчас в рамках работы нередка ситуация, когда я сам, Эдгард Запашный, завтракаю в Минске, обедаю в Москве и ужинаю в Санкт-Петербурге. Это не доставляет удовольствия, а именно выматывает, но такова моя работа, я должен ею заниматься. Я не противник того, чтобы педагоги были звездами ради повышения престижа профессии. Разумеется, на них обрушится шквал критики, но я не наблюдаю негатива.
Аскольд: Я воспринимаю медийность как данность. Когда меня спрашивают: «Аскольд, вы родились в семье Вальтера Запашного, это вам помогло или помешало?», невозможно ответить однозначно. С одной стороны, помогло, потому что имелись накопленный опыт, определенные знания, которые отец вкладывал в нас. С другой – это огромный груз ответственности. Жизнь артиста подразумевает существование в пространстве, за которым постоянно наблюдают множество людей. В нем есть возможность создать сферу личного, которую тщательно оберегаешь. Но какие-то вещи априори заранее нужно воспринимать как достояние общественности. Если мы говорим про педагогов, все индивидуально. С одной стороны, это непубличная профессия, как специальность артиста. Но если учитель способен извлечь какую-то выгоду из медийности, почему бы нет? Если публичность пришла к педагогу случайно и повредила ему, как героине скандала, снявшейся в купальнике, – это другое, хотя, с моей точки зрения, скандал – проблема системы. Вне работы человек имеет право на разнородные хобби. Если это никак не влияет на его основную деятельность, оставьте учителя в покое.
– Вы отдали детей в государственные школы, хотя люди вашего круга обычно предпочитают частные учебные заведения. В связи с чем приняли такое решение?
Эдгард: Я сам имею опыт и могу созерцать плоды собственного обучения в такой школе. Я не порицаю обучение в частных школах, просто через себя его не пропустил. Но я опасаюсь того, что моим детям могут за деньги сказать, что они умные, что они получат образование только потому, что за них заплатили. У нас в школе плохих учеников оставляли на второй год. И я хочу, чтобы мой ребенок, если будет плохо учиться, кем бы он ни являлся, оставался и на второй, и на третий год.
Аскольд: Я, как и Эдгард, опирался на собственный пример. Систему, которая меня воспитала успешно, буду копировать и для своих детей. Не понимаю, в каком плане частная школа может дать больше государственной, кроме того, первая создает сегрегацию. Если человек считает, что его ребенку лучше в частной школе, – его личный выбор. Меня на 100% устраивает школа, считаю, что хорошим базисом социализации является обучение с обычными детьми, не отпрысками известных людей. Уважение к окружающим должно быть всегда. Нельзя выделяться тем, что ты где-то родился. Если будешь учиться лучше остальных, выполнять лучше физические упражнения – это личные заслуги, твой приоритет. Но выделяться по факту фамилии никто не вправе.
– И заключительный праздничный вопрос: что бы вы хотели пожелать работникам образования в наступающем году?
Эдгард: Как бы страшно или комично это ни звучало, хочу пожелать учителям: держитесь! Для меня профессия педагога по сей день остается святой, одной из самых необходимых в нашей жизни. Школа, институт, детсад, где есть специалисты, которые учат, – самые важные институты после и помимо семьи. Только образованное общество имеет будущее. Надеюсь, что зарплата учителей будет расти, во многих регионах она уже неплохая. Желаю здоровья крепкого, искренней любви, благодарных учеников!
Аскольд: Было бы вульгарно с моей стороны поучать педагогов. Как и Эдгард, считаю, что это люди, обладающие глубокими знаниями, передающие их детям, подросткам, взрослым. Советы давать тоже не решусь. Пожелать могу терпения. А с непрофессиональной точки зрения – всем здоровья, особенно в непростой период пандемии. Еще хочу пожелать, чтобы система обучения не стала полностью дистанционной. Хочется, чтобы поскорее закончилась пандемия, все вернулось на круги своя, мечты педагогов сбылись, а планы реализовались. Приглашаем к нам в цирк, будем вас развлекать!
Алена ЮРЧЕНКО, Михаил Кузминский (фото)
Выбор читателей
Комментарии