На пути к национальной катастрофе

Книга, написанная в 1939 году, описывает процесс становления тоталитарного государства в предвоенной Германии. Увиден этот процесс глазами частного человека, который, собственно, и наблюдает за тем, как шаг за шагом укрепляет свои позиции нацистская партия, как под натиском внутреннего террора общество отказывается от своих прав и свобод, как умами постепенно овладевают откровенно людоедские идеи. Автор одновременно переживает все это вместе со своими сооте­чественниками и следит за собственным меняющимся состоянием и мироощущением, с ужасом отмечая, как невероятно сложно сопротивляться всеобщим истерии и психозу.

Книга охватывает исторический период с 1914 по 1933 год, он раскладывается на определенные этапы, на протяжении которых возникали предпосылки создания фашистской диктатуры. Начальный период – Первая мировая война. Автор принадлежит к тому поколению немцев, которое впоследствии составило костяк нацистского милитаристского движения. Как считает автор, на его ровесников очень сильное влияние оказало специфическое восприятие Первой мировой войны, которая пришлась на их детские годы: «Фронтовое поколение в большинстве своем дало очень мало настоящих нацистов… что объяснимо: тот, кто пережил войну в реальности, оценивает ее совсем по-другому, нежели тот, кто видел войну издали. …Поколение настоящих нацистов – люди, родившиеся в десятилетие между 1900 и 1910 годами, воспринимавшие войну вне ее реальности, как большую, захватывающую игру. …То была темная, таинственная игра с нескончаемым порочным возбуждением, которое… одурманивало, наркотизировало, словно рулетка или курение опиума».

Частью игры, одним из ингредиентов дурманящего зелья была военная пропаганда. Себастьян Хафнер вспоминает, что едва ли не до ноября 1918 года немецкие газеты твердили о скорой окончательной победе Германии. Подписанный 11 ноября 1918 года договор о капитуляции германской имперской армии создал столь разительный контраст между ожидаемым и действительным, что немцы почувствовали себя так, как будто они на бегу врезались в стену.

И, наконец, главное, что связано с Первой мировой, точнее с поражением Германии, – ресентимент и жажда реванша, чуть позднее поднявшие в Германии новую мощнейшую волну милитаризма и агрессии: «Немцев мало интересует вопрос о вине в развязывании войны, имеющий огромное значение для других стран. Втайне немцы не прочь быть виновниками войны, хотя хорошим тоном у них считается в целом свою вину отрицать. Раздражает и мучает немцев лишь то, что война, кто бы ее ни развязал, была Германией проиграна».

Второй период ознаменовался страшным экономическим кризисом и многочисленными потрясениями в политической жизни, породившими общую горячечную, лихорадочную атмосферу неустойчивого и постоянно переворачивающегося мира. А это тот самый котел, в котором хорошо завариваются любые бредовые и кровавые идеи. Особенно отчетливый отпечаток оставил кризис 1923 года, отмеченный беспрецедентной инфляцией: «Ни один народ мира не испытал того, что соответствовало бы немецкому 1923 году. Да, мировую войну пережили все европейские народы, многие пережили революции, социальные кризисы, забастовки, перераспределение капиталов, обесценивание денег. Но нигде не было такой фантастической, умопомрачительной, дикой инфляции, какая разразилась в Германии в 1923 году. Ни у кого не было этого гигантского, карнавального танца смерти, этих нескончаемых, кроваво-гротескных сатурналий, когда были обесценены не только деньги, но и все человеческие ценности. 1923‑й подготовил Германию не специально к нацизму, но вообще к любой фантастической авантюре».

Затем начался этап безжалостной политической борьбы, в ходе которой в общественном сознании утвердилась фашистская идеология, выкристаллизовался хорошо впоследствии узнаваемый типаж нациста и штурмовика, распространилось доносительство, внедрилось насилие, когда привычная окружающая среда поменялась настолько радикально, что стала непригодной для жизни: «Никогда прежде я не испытывал такого странного ощущения: словно почва, на которой стоишь, неотвратимо осыпается, уходит из-под ног – или еще точнее: словно равномерно и непрерывно выкачивают воздух из колбы, в которой ты сидишь».

Главным оружием гитлеровцев всегда был террор. Первые преступления нацистов были направлены против немцев. В дальнейшем они утонули в море других преступлений, но именно оно послужило началом кровавой истории Третьего рейха: «Исчезли политические партии… Исчезали люди, чьи имена были на устах у всех; чьи книги читали, о чьих речах спорили; кто-то из них эмигрировал, кто-то попал в концлагерь; вновь и вновь можно было услышать о ком-то: «застрелен при попытке к бегству» или «покончил с собой во время ареста». В середине лета в газетах появился список из тридцати или сорока имен известнейших ученых и литераторов: все они были объявлены «предателями народа», лишены гражданства, имущество их было конфисковано, а сами они подвергнуты поношению».

Зловещий, болезненный гротеск возникал при соединении актов террора с массовыми торжествами и парадами, призванными поднять национальный дух немцев: «Поначалу в праздниках участвовали из страха. Но, однажды попраздновав из страха, люди не хотели в дальнейшем праздновать только по этой причине – ведь это было бы по́шло и достойно презрения. В дальнейшем они взвинчивали себя до надлежащего праздничного настроения. И это станет дополнительной, психологической, причиной победы национал-социалистической революции».

Хафнер подробно рассматривает общечеловеческие и специфически национальные черты, которые делали граждан Германии восприимчивыми к нацистским идеям, служили теми крючками, на которые их ловили идеологи. Среди этих свойств есть далеко не только отрицательные: «Мы не умеем плохо работать. Мы самые никудышные саботажники в мире. То, что мы делаем, мы вынуждены делать первоклассно, и ни голос совести, ни самоуважение не заставят нас халтурить. Хорошо делая то дело, которым мы занимаемся – вне зависимости от того, пристойная ли это, исполненная высокого смысла работа, авантюра или преступление, – мы словно пьянеем, и это глубокое, греховно-счастливое опьянение заставляет нас забывать смысл и существо того, что мы делаем».

Поражение в войне – экономический кризис – девальвация человеческих ценностей – реваншистские настроения – властный террор и нагнетаемый страх – победа диктатуры – война – миллионы жертв – поражение – десятилетия позора и мучительного осознания, признания и изживания вины. Гитлер пришел к власти в 1933 году, Германия окончательно признала всю меру ответственности за войну и военные преступления после выхода на экраны фильма «Холокост» в 1978 году. Национальную катастрофу Германия переживала в течение сорока пяти лет. Если говорить исключительно о немцах, то нацисты искалечили жизни не только своих современников, но и нескольких будущих поколений. Это частный и очень выразительный пример, описывающий судьбу всех диктатур.

Себастьян Хафнер. История одного немца. Частный человек против тысячелетнего рейха. – СПб. : Издательство Ивана Лимбаха, 2022. – 448 с.