На пользу просвещению

Во все времена любой лидер после прихода к власти стремился показать, что главное для него – улучшить жизнь народа и обеспечить безопасность людей. Леонид Брежнев исключением не стал. Смотрите, чем он занялся весной 1966 года сразу после повышения своего статуса, перевода из первого секретаря ЦК КПСС в генсеки. Хозяин Кремля заявил, что намерен усилить в стране борьбу с преступностью и повысить качество образования. В подтверждение своих добрых помыслов он про­анализировал создание двух общесоюзных ведомств – министерств охраны общественного порядка и просвещения. Я расскажу о том, как шла работа над реформированием органов образования.

О необходимости перемен в сфере просвещения Брежнев заговорил еще в 1965 году. По его поручению Секретариат ЦК КПСС 8 февраля 1966 года образовал специальную комиссию по вопросам средней общеобразовательной школы. Завотделом науки и учебных заведений ЦК Сергей Трапезников получил задание в трехмесячный срок разработать соответствующее положение. Но партаппарат начал «тянуть резину». Не поэтому ли тема школы вскоре возникла на XXIII партсъезде?

Особенно стоило бы отметить инициативу будущего председателя Комитета партконтроля Арвида Пельше. Выступая на съезде, он прямо сказал: «Стране нужен единый руководящий орган по народному образованию».

Первые проекты по созданию единой вертикали в сфере просвещения были внесены в Кремль 11 апреля 1966 года. Обосновывая необходимость создания общесоюзного министерства, Трапезников сообщил в ЦК: «В настоящее время в союзных республиках наблюдается различный подход к организации учебного процесса, к определению объема знаний учащихся, к разработке методических и учебных руководств для общеобразовательных школ.

Имеется острая необходимость в установлении большего единства и преемственности всех звеньев системы народного образования в стране: дошкольного воспитания, общеобразовательной школы, профессионально-технического образования, средних специальных и высших учебных заведений» (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 1, л. 39).

Трапезников предлагал определить штат нового ведомства в 250 единиц. Но Брежнев нашел внесенные проекты легкомысленными. Он потребовал запросить мнения республик. А у регионов возникло немало вопросов. Отделу науки ЦК потом пришлось несколько раз все материалы переделывать.

Наконец 6 июля 1966 года переработанные документы были внесены в Политбюро. Брежневу этого оказалось мало. Он потребовал новых объяснений от Трапезникова. 14 июля завотделом науки и учебных заведений ЦК Трапезников пообещал, что общесоюзное министерство не станет административным органом, а будет главным образом учебно-методическим центром, в котором первую скрипку планируется отвести учебно-методическому совету. Конкретизировал партаппаратчик и предложения по приданию Академии педнаук федерального статуса.

Еще раз вникнув в суть проблемы, Брежнев 15 июля в целом одобрил на Политбюро внесенные документы, но дал Секретариату ЦК две недели для редактуры текстов постановлений. Окончательно все документы были приняты на Политбюро 1 августа (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 1, л. 77).

Далее встал вопрос, кому этими организациями руководить. По мнению Кремля, министр просвещения РСФСР Евгений Афанасенко, который до этого был секретарем Московского горкома КПСС по пропаганде, и президент Академии педагогических наук РСФСР Иван Кауров, одно время специализировавшийся на подготовке сельхозкадров, новым требованиям не отвечали. Но, как говорили в кулуарах, в реальности генсек просто не хотел сохранять во власти людей, которые пользовались расположением его предшественника – Никиты Хрущева.

По поручению нового лидера страны кадровики подобрали Афанасенко и Каурову менее значимые посты: одного направили послом в Африку, в Руанду, другому предложили возглавить очень секретную научную лабораторию по вопросам педагогики.

Однако летом 1966 года Кремль определился лишь с преемником Афанасенко. Новым министром просвещения РСФСР стал химик Михаил Прокофьев, который когда-то был секретарем парткома МГУ, а в 1951 году перешел в аппарат Министерства высшего образования СССР. Остальные посты оставались вакантными.

1 сентября 1966 года Кремль вернулся к вопросу о руководстве Академией педнаук СССР. Среди партверхушки по этому вопросу даже возникла бурная дискуссия. Я приведу ее фрагмент:
«Трапезников [завотделом науки и учебных заведений ЦК КПСС. – В. О.] назвал в качестве возможных кандидатур тт. Столетова, Константинова, Кедрова.

Воронов [председатель Совета Министров РСФСР. – В. О.]. Высказал замечания относительно кандидатуры т. Столетова, не без участия которого сложилось ненормальное положение в биологической науке. Во всяком случае, говорит он, эта кандидатура небесспорная.

Демичев [секретарь ЦК по пропаганде. – В. О.], разделяя сомнение, высказанное т. Вороновым относительно кандидатуры т. Столетова, называет кандидатуру т. Петровского в качестве возможного кандидата на пост президента.
Суслов [секретарь ЦК КПСС. – В. О.]. Поддерживает предложение т. Демичева и считает целесообразным поручить т. Демичеву переговорить с т. Петровским по этому вопросу. Если же т. Петровский не согласится с этим предложением, то более подходящей кандидатурой на пост президента Академии педагогических наук СССР является т. Константинов Ф.В.» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 1, л. 144).

Здесь надо дать хотя бы краткие пояснения по всем кандидатам. Биолог Всеволод Столетов в свое время возглавлял общесоюзный минвуз, но в 1959 году его понизили и сделали руководителем лишь республиканского минвуза. Как говорили, акции этого ученого в какой-то момент пошатнулись после кратковременной опалы его приятеля Трофима Лысенко. Но стоило Хрущеву вновь приблизить Лысенко к Кремлю, тут же аппарат вновь стал усиленно двигать вперед и Столетова. Однако триумфально вернуться на первые роли Столетову не позволили генетики. Они припомнили другу Лысенко участие в предвоенных арестах ученых в Саратове.

Не все просто оказалось и с философом Федором Константиновым. Куда бы партия его ни бросала, он везде создавал одни проблемы. Какие надежды возлагал на него Хрущев, когда в 1955 году поручил ему руководство отделом пропаганды ЦК! Но толку от этого выдвижения оказалось мало. Слабо показал себя Константинов и в журнале «Коммунист». А что он сделал в Институте философии? Однако ему почему-то благоволил главный идеолог партии Михаил Суслов.

Бонифатий Кедров? Он вроде попал в новую струю. Для Брежнева было важно, что Кедров одно время конфликтовал с Хрущевым. Но в чем Кедров расходился с Хрущевым? Кедров куда радикальней Хрущева относился к культу Сталина. По его мнению, Хрущев так и не сделал серьезного анализа критики культа личности Сталина. А надо ли было Академии педнаук погружаться в эту проблему?

Поэтому у секретаря ЦК по вопросам пропаганды и культуры Петра Демичева вовсе не случайно возникла другая кандидатура – ректора МГУ Ивана Петровского. Другой вопрос: нужна ли была реформируемая академия Петровскому?
Решение кадровых вопросов затянулось до поздней осени 1966 года.

22 ноября Суслов, когда Секретариат ЦК обсудил уже все значившиеся в повестке дня вопросы, напомнил коллегам о долгах. И вновь возникла небольшая дискуссия.
«Суслов. У нас до сих пор не замещены вакансии президента Академии педагогических наук СССР и министра просвещения СССР.

Выдвигается на должность президента академии кандидатура т. Соболева. Он известный ученый, хороший организатор. Может быть, нам остановиться на этой кандидатуре?
Секретари высказали согласие с этой кандидатурой.

Демичев. Что касается кандидатуры на пост министра просвещения СССР, то выдвигались такие кандидатуры: секретаря Курганского обкома КПСС т. Князева, секретаря Томского обкома КПСС т. Лигачева, кандидатура министра просвещения РСФСР т. Прокофьева.

Суслов. Но товарищи Князев и Лигачев слабо связаны со школой, они не имеют специальной подготовки. Поэтому, может быть, нам остановиться на кандидатуре т. Прокофьева?

Демичев. Есть еще одна кандидатура, т. Яковлева – первого замзаведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС. Это хороший товарищ, он заканчивает докторскую диссертацию, работал в Отделе школ обкома, в Отделе школ ЦК КПСС.

Суслов. Может быть, т. Яковлева рекомендовать на пост министра просвещения РСФСР, а т. Прокофьева – на пост министра просвещения СССР?

Против этого предложения возражений не было высказано» (РГАНИ, ф. 4, оп. 44, д. 1, л. 201).

Однако уже после заседания Секретариата ЦК под влиянием ближайшего окружения Брежнева искушенные в интригах партаппаратчики от некоторых достигнутых договоренностей отказались. В частности, они переиграли свое решение по президенту Академии педнаук СССР. В последний момент Кремль направил в эту академию вместо авторитетного математика Соболева директора академического института истории и опытного дипломата Владимира Хвостова.

По одной из версий, Хвостов частенько конфликтовал с министром иностранных дел Громыко и некоторыми другими обитателями Кремля. Якобы Хвостов претендовал на активное участие в большой политике, хотел вершить судьбами послов.

Это вроде бы кого-то из сильных мира сего очень разозлило. Ходили разговоры, что кто-то из окружения Брежнева подбросил генсеку идею сослать Хвостова в Академию педнаук, обосновав это тем, что ученый являлся автором школьных учебников по истории. Однако Хвостов воспринял свое новое назначение как некую ссылку и при первой возможности перебрался в большую академию на пост академика-секретаря отделения истории.

Иначе решилась интрига с министрами. Как и планировалось, в общесоюзное Министерство просвещения в конце 1966 года перешел Михаил Прокофьев. А с руководителем российского ведомства случилась заминка.

Александр Яковлев, будущий прораб перестройки, счел пост министра просвещения РСФСР для себя чересчур маленьким. Прибившись за несколько лет до этого к команде Александра Шелепина, Яковлев всерьез полагал, что Брежнев всего лишь переходная фигура, которая должна была обеспечить скорую передачу всех дел Шелепину. Соответственно, он рассчитывал, что Шелепин после прихода к власти дал бы ему как минимум должность заведующего отделом пропаганды ЦК, а то и секретаря ЦК по идеологии. В итоге в Министерство просвещения РСФСР в феврале 1967 года был приглашен ректор Томского университета, специалист по истории Средних веков Александр Данилов, у которого отсутствовали большие политические амбиции.

Позже Кремль рассмотрел записку Трапезникова и его коллеги из отдела оргпартработы ЦК Н.Вороновского, какие должности в будущем союзном минпросе к какой отнести номенклатуре. Было решено в номенклатуру Политбюро включить шесть должностей: министра, его первого заместителя и четырех обычных заместителей министра.

В номенклатуру Секретариата ЦК попали 12 должностей: пять членов коллегии министерства, начальника главного управления школ, начальника главной инспекции народного образования и четырех начальников обычных управлений – международных связей, планово-финансового, по дошкольному воспитанию и учебных заведений. И еще четыре должности начальников отделов, а также должность секретаря парторганизации министерства оказались в учетной номенклатуре отдела науки и учебных заведений ЦК КПСС (РГАНИ, ф. 4, оп. 20, д. 171, л. 24).

Пошли ли все состоявшиеся назначения на пользу просвещению, однозначного ответа до сих пор нет. Но точно известно, что общесоюзный минпрос методическим центром так и не стал. Минпрос оказался очередной административной конторой, чего так опасался Леонид Брежнев.

Вячеслав ОГРЫЗКО, литературовед, главный редактор газеты «Литературная Россия»