На наш век хватит. ​Записки Виктора Болотова

Некоторое время назад в Москве состоялась пресс-конференция, на которой директор института «Высшая школа образования» Московского педагогического государственного университета Константин Зискин и ректор МПГУ Алексей Семенов рассказывали о своем видении будущей отечественной школы. Вслед за этим в Интернете, в социальных сетях и на профессиональных форумах поднялась настоящая апокалиптическая буря: народ усмотрел в высказываниях Зискина и Семенова посягательство на святая святых – классно-урочную систему и прочие незыблемые устои нашего образования. Не буду сейчас комментировать высказывания коллег из МПГУ, замечу лишь: разговорам о том, что дидактика Коменского отжила свое и нужно искать ей альтернативы, уже лет сто, не меньше. Вспомните жившего в первой половине XX века Александра Григорьевича Ривина и его методику коллективного обучения, которую потом развивали Дьяченко и Мкртчян, Кильпатрика и его проектный метод, идеи Селестена Френе и многих-многих других.

Давайте же разбираться не в том, хороша или плоха «Великая дидактика» Коменского, но подумаем, что она сегодня дает нашим детям. Всем известно, что в ней господствует фронтальная форма обучения. Есть некто – учитель, лектор или учебник, знающий ответы на все вопросы и призванный обучить тех, кто не знает ничего. Задача обучаемых – запомнить и воспроизвести. Но если мы посмотрим на минимальный набор ключевых компетенций, которых требует от людей XXI век, то обнаружим, что фронтальное обучение на их развитие не работает. Возьмем коммуникационную компетенцию – умение слушать, слышать, говорить, писать. Фронтальный метод тут не помощник. Он учит слушать, но не говорить, ведь исследования показывают, что в среднем во время урока ребенок говорит около минуты – не больше. Учим ли мы его понимать? Скорее – запоминать. Среди важнейших компетенций также называют умение работать в кооперации, критически мыслить и ставить проблемы, искать недостающую информацию или, напротив, отказываться от избыточной. Всего этого фронтальный метод, конечно же, не учитывает. В отличие от проектного, где есть и коммуникация, и кооперация и который недаром вошел в новые школьные стандарты. Поэтому дидактика Коменского будет видоизменяться, со временем станет появляться все больше альтернатив. Но сказать, что с завтрашнего дня наша школа в массовом порядке перейдет на какую-то принципиально новую форму обучения, как это пытаются сейчас сделать финны в старшей школе, конечно же, невозможно. У нас были и останутся и классы, и уроки. На наш век их точно хватит. Другое дело, что наряду с ними во второй половине дня дети будут встречаться не по классам, а по интересам, как это уже сегодня происходит во многих школах, где ребята разных возрастов сообща работают над метапредметными проектами. Кроме того, появляется все больше детей, которые переходят на домашнее обучение, что Коменским также не предусмотрено. Не вижу повода для паники. Просто нужно понять и принять, что ситуация безраздельного господства «Великой дидактики» уходит в прошлое, и противостоять этому, не разобравшись в глубинных причинах, не стоит. NB! Виктор Александрович БОЛОТОВ, научный руководитель Центра мониторинга качества образования НИУ ВШЭ, президент Евразийской ассоциации оценки качества образования, профессор, академик РАО.