На чтение: ≈ 5 мин.В начале 90-х военный репертуар обрывает так называемый процесс демократизации нашей жизни. Историки театра, вероятно, назовут это время неслыханным в XX веке горячечным бумом сценических переименований. Почти все ТЮЗы, которые можно было посетить буквально в каждом областном и краевом центрах, закрылись или изыскали способ прикрепить к своим входам вывеску с новым названием. Самый яркий пример – Москва, как говорится, далеко ходить не надо: Центральный академический детский театр переименовали в Российский академический молодежный. А уж как гордились артисты и режиссеры ЦДТ, что их театр, театр для детей, – единственный в мире. Сколько стран объездил он со своими спектаклями, с “Молодой гвардией”. И везде были аншлаги, и везде – восхищенная пресса!
Но менялись не только названия театров, главное – переделывалась их репертуарная политика. Загляните, к примеру, сегодня в Московский театр юного зрителя. С названием здесь, как видите, все в порядке. А что сообщает театральная афиша? “Собачье сердце” – это, пожалуй, единственный спектакль, который может быть рекомендован “детям старшего школьного возраста”, то есть старшеклассникам, которым и по литературной программе следует знать это произведение Михаила Афанасьевича Булгакова. Все остальное в репертуаре – за гранью сюрреализма и театра абсурда.
За такие суждения, которые я позволяю себе высказывать вслух, меня поклонники экстравагантности, конечно, запросто могут упрекнуть в ретроградстве и неприятии современного театрального искусства, которое, хочу я этого или нет, тяготеет все-таки к суперэкспериментальному авангардизму. Я не боюсь подобных упреков, но замечу только, что есть еще и другое искусство – реалистический театр, который сейчас переживает далеко не самые лучшие времена. А все потому, что реалистический театр и коммерция, которая движет вперед в искусстве “то не знаю, что”, – вещи несовместные.
В этих условиях многим театрам приходится приспосабливаться к пресловутым “предлагаемым обстоятельствам”. У драматургии, на которой строится театральное искусство, те же проблемы. Раз уж в начале заметок заговорили о военном репертуаре, то продолжим эту тему. Очень беспокоит меня судьба Центрального академического театра Российской армии. Название его изменилось лишь в одном слове. Был Театр Советской Армии, а недавно стал Российской. Обратимся к его нынешнему репертуару. Там идут блестящие спектакли, ну, например, “Идиот”, “На дне”, “Много шума из ничего”, “Деревья умирают стоя”, “Сеньор из общества”, но о войне – ни слова! Об армии – ни слова! Разве современное общество уже расквиталось с этими проблемами? Скорее всего изначально – это те проблемы, которые должна решать наша драматургия и предлагать театру достойные пьесы. Я ведь не призываю возрождать на сцене Театра армии спектакль “Раскинулось море широко”. Прекрасный это был спектакль с великолепным актерским ансамблем – Л.Касаткиной, Вл.Зельдиным, Н.Сазоновой, П.Цитринелем, Н.Рачевской, С.Кулагиным, М.Перцовским… Постановку его осуществляли дважды – в годы Великой Отечественной войны и четверть века спустя. Все это стало достоянием театральной истории.
Судя по всему, кинематографическая драматургия опережает театральную. Возьмите хотя бы художественные фильмы – “Блокпост”, получивший на последнем фестивале “Кинотавр” первую премию “Золотая роза”, или вышедший на экраны страны несколько лет назад “Кавказский пленник”. Войну в мире вместе с последним убитым солдатом еще не похоронили. Но театр, увы, безмолвствует…
Валерий ЕРМОЛОВ
Выбор читателей
Комментарии