Мысли вслух

По официальной статистике, около 15% детей имеют психические отклонения. Это означает, что все учителя без исключения имеют с ними дело. Если что-то произошло во время пребывания ребенка в школе, то классный руководитель может оказаться неожиданно виноватым – просто потому, что именно он или она отвечает за все происходящее в школе с его классом. Как определить, что мы имеем дело именно с отклонением? Храню объяснительную записку ученика выпускного класса: «Мой поступок был вызван обычным подростковым идиотизмом…» Тут все понятно. А как быть, если понятно не все?

Помню свой первый печальный опыт. Войдя в класс на перемене, я увидела довольно обычную картину. Самый крупный мальчик, смеясь, нависал над самым маленьким. Я окликнула его, еще не видя, что происходит. Мальчик обернулся и, по-прежнему смеясь, занес над моей головой цветочный горшок. В уме пронеслись лица моих детей, в ушах зашумело. Не отводя от его лица глаз, я спокойно произнесла: «Поставь, пожалуйста, сосуд на место». Прошло несколько секунд. Он опустил руку, пожал плечами, вышел из класса. Дети кинулись наперебой рассказывать мне, что он вытворяет. Я пошла к завучу. А завуч устало объяснил, что мы ничего не можем сделать, потому что ничего не произошло. Вести ребенка к врачу, на консультации к психологу – дело родителей. Они же ничего странного в поведении сына не видят. Классная руководительница и вовсе на меня накричала. Оказалось, что мальчик – один из немногих отличников в ее классе, поэтому на издержки поведения она просто закрывала глаза.

Вторая встреча произошла через год. Идя по коридору, я увидела в одном из классов драку, подошла к двери. Знакомая спина, занесенный для удара кулак. Позднее дети уверяли сотрудницу детской комнаты милиции, что учительница (то есть я) одним прыжком перемахнула через два ряда парт. Знаю, что такое невозможно. Но кулак я поймать успела. На полу лежал ребенок с окровавленным лицом. Вызвали «скорую», приехала милиция. Сотрясение мозга, перелом носа. Молодой хирург серьезно сказал мне: «Еще один удар – и произошло бы убийство». Мне долго снились кошмары. И сегодня часто встречаю на улице молодого человека, который застенчиво улыбается мне. Узнаю его по слегка кривому носу. Тогда я снова пошла по инстанциям. Снова завуч уверял, что ничего нельзя сделать, пока родители не соглашаются привлечь психиатра. Снова классная руководительница разводила руками, мол, обычная мальчишеская драка. До суда дело не дошло.

А еще через год подросток избил своего соклассника так, что тот попал в больницу на полгода. Далее все вышло, как в кино. Потерпевший или не мог вспомнить, что было, или боялся дать показания. Родители обидчика быстро забрали его из школы. Классная руководительница дрожащими губами повторяла: «Какое счастье, что я была на больничном!» То есть ответственности за произошедшее она не несла.

Мне кажется, должен быть закон, позволяющий школе принимать меры в таких крайних случаях. Собственно, в Законе «Об образовании» сказано, что учителя должны заботиться об охране и укреплении здоровья учащихся. Если действия одного ученика угрожают жизни и здоровью другого ученика, классный руководитель должен иметь право назначать консультацию с психологом, приглашать сотрудников детской комнаты милиции, не дожидаясь, пока будет причинен непоправимый вред состоянию ребенка. Мы не психиатры, нам сложно определить, что перед нами – издержки подросткового возраста или отклонения в психике. Но мы должны иметь возможность привлечь специалиста, получить квалифицированную консультацию. Если действия ребенка, нанесшего другому травму, остаются безнаказанными, то любое отрицательное свойство его характера, будь оно вызвано неполадками в семье, спецификой возраста или психическим расстройством, будет лишь развиваться. Если же остановить его вовремя, то возможно, ситуация изменится.