«Мы никому не нужны»

По данным службы детского телефона доверия Центра восстановительного лечения «Детская психиатрия имени С.С.Мнухина», в 2020 году был отмечен существенный рост обращений детей, которые высказывали суицидальные намерения. О том, что хотят свести счеты с жизнью, признались более 300 петербургских детей и подростков. Также неутешительна статистика детских завершенных самоубийств: в 2020 году в Петербурге их произошло 10, в то время как в 2019 году завершенных суицидов зафиксировано 3.

Как рассказала заведующая кризисно-профилактическим отделением службы «Детский телефон доверия» Центра восстановительного лечения «Детская психиатрия имени С.С.Мнухина» Валентина Яковенко, свою горькую лепту в увеличение количества юных самоубийц внесла пандемия. Вынужденное длительное совместное существование в некоторых семьях повысило тревожность и раздражительность. Из-за дистанта у детей увеличилось количество свободного времени, но лишь немногие из них умеют его интересно организовать и структурировать. Как следствие, возникает скука, а это главный декадентский фактор. Кроме того, особенность подросткового возраста в том, что у ребят еще не сформировано представление о смерти как о необратимом факте. Вживую, в реальности они с ней не сталкиваются, ведь детей редко водят прощаться с умершими, на кладбища. А мир виртуальных игр предлагает постоянное возрождение, поэтому ощущения опасности нет.

Когда специалисты службы «Детский телефон доверия» спрашивали ребят, откуда те узнали о подобном способе решения проблемы, дети отвечали, что из телепрограмм, из Интернета, в том числе натыкаясь на тему суицидальных игр. Так что морок «синих китов» далеко не ушел. Это подтвердил координатор проекта «Молодежная служба безопасности» Леонид Армер. По его словам, минимизировать активность «групп смерти» удалось с 2018 года, но ситуация вновь получила развитие с начала самоизоляции.

Специалисты отметили: как только обучение перешло в режим онлайн, резко возросло число тех подростков, кто не захотел стать участником суицидальной игры, а захотел стать ее организатором, то есть куратором. Роль негативного лидера захотели примерить на себя почти 10% из опрошенных ребят! По словам Леонида Армера, в 2020 году было выявлено 37 желающих стать кураторами, правда, только несколько материалов превратились в уголовные дела, потому что большинству заявленных кураторов это занятие через несколько дней наскучило. Что касается 2021 года, то уже за первый месяц было выявлено 10 желающих стать кураторами, так что рост налицо.

Каковы же причины, побуждающие молодежь играть в смерть? Любопытно, что в одном из каналов суицидальных игр сам куратор помог собрать статистику, узнавая мнение игроков. Оказалось, что одни интересуются суицидальными играми и склоняются к суицидальному поведению из интереса, другие собираются испытать свои силы, но основные мотивационные фразы, которые повторяли почти все игроки, звучали так: «Мы никому не нужны», «Нас никто не любит».

Но нужно заметить, что сами по себе суицидальные игры не являются причиной суицида детей, они могут быть лишь усилением намерений. В игры приходят дети, уже подготовленные к суицидальной тематике. И часто кураторы – это те же самые кризисные дети, которые считают, что помогают сверстникам избавиться от ужасов мира.

То, что причины прихода в суицидальную игру не в виртуале, а в реальности, подтверждают и исследования ученых. Как пояснила старший научный сотрудник сектора социологии семьи, гендерных и сексуальных отношений Социологического института РАН, доцент кафедры прикладной и отраслевой социологии факультета социологии Санкт-Петербургского государственного университета Майя Русакова, анализ завершенных суицидов показывает, что погибшие дети уже имели психиа­трические отклонения или нуждались в помощи психолога. Причины совершенного суицида в конфликтах с родителями, учителями, сверстниками. Для многих детей выжить в школе сложно, есть страх быть неуспешным, не справиться.

Нужно понимать, что дети, которые выбирают суицид, обращаются к формам, имеющим летальные последствия. Они обращают на себя внимание подготовкой, но конечный выбор – и это страшно! – уже без возможности остаться в живых. Эти суициды стремительные. Период от подготовки до окончания суицида может быть очень коротким. Сверстники из окружения ребенка часто знают о готовящихся суицидах, то есть лучше информированы о психологическом состоянии ребенка, но они не представляют, что делать, и это приводит к тому, что до взрослых все доходит слишком поздно. Поэтому, по мнению Майи Русаковой, профилактика суицидального поведения должна быть направлена не только на ребенка, но и на его ближайшее окружение. При разработке программ профилактики нужно привлекать самих детей, а не отмахиваться от их проблем, не игнорировать то, что для них важно в этот момент. И при очевидном росте детских суицидальных случаев нужна оценка эффективности различных служб, работающих с детьми и семьей.

В то же время, как считает директор лицея №369 Красносельского района, член регионального штаба ОНФ в Санкт-Петербурге Константин Тхостов, профилактические программы, проекты, акции, которые реализуются во всех сферах, – это важная работа, но должно быть ужесточение ответственности за вовлечение детей в процессы, угрожающие их жизни. Наказание должно стать реалией и законодательной нормой, потому что манипуляция детской жизнью – это угроза государству. Попытки призыва детей к добровольному уходу из жизни не должны оставаться без внимания, а наказание должно быть жестким. Это поможет остановить повторы.

Наталья АЛЕКСЮТИНА, Санкт-Петербург