Моя сказка писалась «на фоне политики». Александр СТРЕЛЬЦОВ

Уже давно замечено, что в детской литературе последних лет мало книг о современных подростках, мало героев, в которых бы они могли узнавать самих себя. А ведь это не значит, что автору нужно отказываться от волшебства, от фантастики, от жанра сказки или сказочной повести. Вымысел отнюдь не противоречит жизненной правде, а если книга действительно получилась удачной, он только украсит все то, что принято называть повседневностью, буднями. Условие одно – талант автора. Александру СТРЕЛЬЦОВУ удалось совместить несовместимое. Вполне современные дети, приехав на отдых, встречают самого настоящего волшебника и… Впрочем, эту сказку, которая вышла в конце прошлого года отдельной книгой, мы пересказывать не будем. Александр Венедиктович сам немного расскажет о своей «Тайне железной горы». К тому же и человек он не совсем обычный. Журналист, инженер-химик, детский писатель, политолог… Столь разные специальности вполне могут сочетаться, и необязательно в сказке.

– Александр Венедиктович, это ведь ваша первая художественная книга?

– Да. Ранее я писал пособие по истории Древнего мира для «Дрофы», статьи по политологии, выходившие в сборниках. Я политолог по второму образованию. А по первому – инженер-химик. Я закончил Менделеевку, отработал пару лет на производстве, стал мастером, старшим мастером, заместителем начальника цеха. Понимаю, что можно было бы сделать хорошую производственную карьеру. Но… резко развернувшись, я ушел работать на гонорар в «Московский комсомолец». Было это в 1987 году. Перестройка, ликование… Поскольку я инженер-химик и вся грязь – моя грязь, мне поручили вести экологическую тематику. Потом меня пригласил к себе журнал «Техника молодежи», пошла обычная журналистская жизнь. Оттуда приятель «перетащил» меня в газету «Деловой мир», которая благополучно закрылась, я перешел в журнал «Родина». Мое гуманитарное самообразование шло, скажем так, по части истории.

– Чем же именно привлекала вас политология?

– Я поступил в Академию государственной службы, которую благополучно закончил. Еще работая в «Комсомольце», стал заниматься избирательными кампаниями. В то время мы помогали Александру Бовину, который баллотировался в Верховный совет. Это все было тогда ново, удивительно… С тех пор я и занимаюсь избирательным правом и всем, что с ним связано. Дипломную работу в академии писал по проблемам общественного мнения. Ведь не секрет, что им управляют и пытаются манипулировать, это так. «На фоне политики» и сказка случилась. Когда я набирал на компьютере очередной свой политический трактат, дочь заглянула мне через плечо и произнесла: «Какую чушь ты пишешь, лучше бы сказку сочинил».

– Я как раз хотел об этом и спросить. Почему именно детские приключения, а не взрослые «стрелялки», которых сейчас море?

– В каком-то смысле дочь спровоцировала на это. Я посмеялся, но мысль осталась… Года два или три спустя мне захотелось сделать ей оригинальный подарок на день рождения. Как раз тогда жена и младшая дочь уехали отдохнуть на море. Я подумал: «Никто не мешает. Дай-ка сяду и за месяц состряпаю ей сказочку». Сел писать. И писал ее полтора года, отвлекаясь на основную работу. Замысел менялся. Я понял, что вести повествование от имени девочки, от имени подростка, было правильным ходом. Нужно показать ее восприятие жизни и ее отношение к этой жизни, к сверстникам, показать конфликт их представлений о жизни и реальной жизни, через который они проходят в этом возрасте. Они сталкиваются с жестокой правдой жизни. Поскольку это сказка, здесь нет крови, как любят писать сейчас даже в сказках и произведениях для детей. Все проходит достаточно мягко, с юмором, но мне хотелось, чтобы это было в то же время поучительно, но без прямых нравоучений и нотаций. Это было непросто, и я часто думал, куда же я влез, за что взялся. Герои сказки: шестилетняя девочка, двое восьмилетних, мальчик десяти лет, девочка пятнадцати лет. Правильно выстроить между ними отношения, все характеры, показать индивидуальность каждого, а кроме того, представить характеры взрослых. Поскольку речь идет о формировании подростка, мне хотелось, чтобы они вынесли некий урок из всего, что происходит с ними. Волшебник понадобился как некий мудрый такой преподаватель. Мне хотелось, чтобы он был необычный и смешной. И вот возник этот образ огурца, одновременно доброго и чванливого, с некой манией величия, который фактически учит этих ребят жизни. Человекоподобный джинн – это уже было, это уже неинтересно.

– Волшебник у вас в конце надолго засыпает. Герои с ним встретятся, когда подрастут?

– Я хотел на этом закончить. Познакомил с рукописью друзей. Они заявили мне резкий протест. А что с сокровищами в конце концов? И я послушался. Начал писать вторую часть. Правда, события там происходят не десять лет спустя? Через десять лет герои станут взрослыми людьми? Получилась бы книга для взрослых, а для них я писать не хотел. Я считал, что еще не все написал для подростков. События во второй части происходят через три года. Случаются форс-мажорные обстоятельства, и нужно спасать заснувшего волшебника, каким-то образом найти его и разбудить. А между делом поинтересоваться ненайденными сокровищами. Все это – через приключения, через какие-то поучительные ситуации. Ольге семнадцать с половиной лет, она уже учится. Все герои – не героичные. Ольга – юрист, парень, который за ней ухаживает, обычный инженер. Эти «негероические специальности» я хочу приподнять. Когда они попадут в четырнадцатый век, инженер станет там самым востребованным человеком. Но не буду заранее рассказывать, написано пока только две трети книги. Но и издательство приветствует эту мысль.

– Что сказала дочь по поводу первой книги?

– «Ну, я здесь на себя не похожа». И потом: «Пожалуй, можно прочитать». Вот так достаточно скромно. Конечно, я подсматривал характеры у своих дочерей, хотя, безусловно, что-то привносил от других детей и домысливал. Только мальчик полностью вымышленный, хотя здесь я что-то «выдергивал» из собственной судьбы. Не знаю пока реакции детей 10-15 лет. Еще не все сведения собрал. Когда я писал, подросла младшая, и ей надо было покупать книги. Пошел в магазин, а там все те же авторы, которых читали мы старшей дочери. А новые? Неужели никто не пишет? Нет, пишут многие, но нет у них выхода. Издательства с молодыми авторами не работают. Слишком большой риск. Нужно издать, раскручивать, чтобы покупали. Предпочитают то, что уже раскручено. Это в конце концов привело к кризису, потому что есть потребность в чем-то новом, а продают сказки, которые ты даже со своего детства знаешь.

– Александр Венедиктович, а третью книгу вы не задумали?

– Художественное творчество началось с детской литературы, но давно уже идет работа над «взрослой» книгой. Пытаюсь анализировать результаты тех изменений, которые произошли в стране после того, что мы называем перестройкой. Основой послужило мое спонтанное путешествие, которое предпринял я двадцать лет назад, – пешком вдоль одной из рек, притоку Клязьмы, в свое родное село во Владимирской области. Я шел семь дней. Символичная цифра. И в этой повести (пока я называю ее повестью) каждый из семи дней посвящен осмыслению какого-то масштабного вопроса. Это и далекая история, и попытка сделать прогноз на будущее. То путешествие по земле в итоге привело к такому вот путешествию во времени…

– И каковы ваши прогнозы на будущее?

– Видите ли, какое дело. Не могу сказать, чтобы они были слишком радужные… Говорить сейчас о прогнозах – значит говорить о политике. А нужно ли это? Мы очень многое повторяем. С начала перестройки идет повтор событий 1920-х годов, о которых мало писалось. Например, многие руководители районов, с которыми по роду деятельности приходилось беседовать, жалуются: нет кадров. Нет нормальных людей, которые работали бы. Я смотрю в 1920-е годы – аналогичный процесс. И так далее. Смена формаций проходит очень похоже. Как там было стремление усилить власть, приведшее потом к авторитаризму, так и сейчас мы наблюдаем очень похожие вещи. Пусть это пока на уровне некоторых партий. Но гражданского общества, реально действующего, как не было, так и нет. Поэтому сравнивать нам себя с Америкой некорректно. Велика апатия у людей, что касается демократических ценностей. Апатия в политической жизни приводит к апатии в жизни в целом. Но хотя мы живем не в сказке, будем надеяться на лучшее.