На чтение: ≈ 20 мин.Я категорически против сдачи экзаменов по гуманитарным предметам в форме теста в рамках ЕГЭ. Я не против самого ЕГЭ, стандартов, не возражаю против принципа разделения процесса обучения и аттестации учащихся. Я категорически против обмана публики. Чиновники механически расширяют масштабы ЕГЭ под видом «эксперимента». Они не обращают внимания на требования учительской общественности доложить об отрицательных сторонах ЕГЭ. В телерепортажах нам вещают только об объективности при оценке знаний. Поговаривают о «зарубежном опыте». Не говорят о том, что в США против теста, «формы совершенно негибкой, не соответствующей демократическим требованиям и негодной в качестве единственного критерия качества образования, особенно для малоимущих», выступает федерация учителей.
Думаю, на экзаменах по гуманитарным предметам имеет смысл писать сочинения по билетам. Это позволит выявить многие аспекты подготовки выпускника-абитуриента. Проверять работы, составлять развернутые рецензии на анонимные для них сочинения должны 3 независимых эксперта – подготовленные и аттестованные учителя и вузовские преподаватели в масштабах города, района. Необходимо наладить сканирование и передачу работ по закрытым каналам связи – желаете иметь специалистов и «личности», возитесь с ними. Среднеарифметическая оценка сочинения будет выставлена в аттестат и направлена в вузы. Если в институте возникнет равенство баллов, то вуз обратится к независимой приемной комиссии, а она – к другим экспертам для повторного анализа сочинений. Это удлиняет сроки поступления, зато устраняется необходимость «собеседований». Повышается ответственность сторон: абитуриент имеет возможность подать обоснованную апелляцию на рецензии и оценки его сочинения.
Современное состояние ЕГЭ – следствие бюрократического извращения неплохой идеи, коммерческой суеты издательского бизнеса. К действительным целям образования это не имеет отношения. Учителей же готовят к превращению в дешевых репетиторов.
Ситуация с ЕГЭ характерна для образования в целом. Все так называемые реформы в отрасли за прошедшее пятнадцатилетие закончились провалом. Социологи фиксировали нарастание элитарных, бюрократических, антидемократических тенденций. Снизился образовательный и культурный уровень выпускников государственных школ. В Самаре приходится переучивать русскому языку четверть милиционеров, еще очень молодых людей: они совершают по 8 ошибок на 4 строчках, сочиняют протоколы – Жванецкий отдыхает. Из Министерства образования мне пришло письмо с 5 ошибками и недочетами на 20 строчках. Дотестировались. Бюрократия творит мир по своему образу и подобию, нашими деньгами многократно оплачивает свою некомпетентность.
Иначе и быть не могло. Бюрократия и буржуазия делили государственную собственность, воровали, жили за счет перекачки нефти и газа, учительского недопотребления. Им было не до подготовки высокопрофессиональных специалистов для высокотехнологичных отраслей, не до потребностей народа и перспектив развития России. На должность министра образования назначались слабосоциализированные индивиды с докторскими степенями, чиновные фантазеры, которые не могли предложить реальные реформы, просчитать их ход и последствия, довести дело до конца в интересах большинства россиян. Субъективный фактор – чиновничья активность на местах, резко усугублял кризисные моменты. В середине 90-х годов, в разгар приватизации и нехватки нефтедолларов в Москве были приняты оскорбительные для профессионального достоинства учителей правила аттестации. В 1996 году я предупреждал чиновников о необходимости просчитывать социальные последствия их псевдореформ. Сегодня руководитель Московского департамента образования Любовь Кезина без всякой самокритики заявляет о старении кадров учительства, их нехватке, предлагает льготы молодым учителям. В то же время были проведены канцелярские революции: департамент был переименован в комитет, а затем снова в департамент образования.
Будущее в XXI веке наступает очень быстро. По гнилым плодам мы судим об уровне управления страной и отраслью.
Как историк, я хотел бы выделить несколько взаимосвязанных моментов в гуманитарном школьном образовании: дефицит мотивации учения, отсутствие демократизма в управлении государственными школами; насаждение так называемого цивилизационного подхода; навязывание экзаменов в форме теста; положение дел с учебниками.
Одна из причин низкой мотивации учения – отсутствие социальной справедливости в обществе. Ученики видят, что карьерный рост менее всего зависит от их личного старания в учебе. Все решают деньги и связи родителей. Сегодня любой выпускник школы знает, что такое «ректорские списки», сколько стоит поступление на «бесплатное» бюджетное отделение факультета. В интересной ситуации оказываются абитуриенты юридических вузов: юристы начинают профессиональную жизнь со взятки. Бывший министр Владимир Филиппов сетовал, что некоторыми ректорами должно заниматься ФСБ. Надо, значит, надо, что же словами бросаться.
Другой аспект проблемы мотивации состоит в том, что уровень преподавания снизился. Из образования ушли учителя среднего возраста, много мужчин. Они не выдержали даже не столько нищеты, сколько гнета правил, установленных чиновниками для экономии на учителях.
В 90-е годы произошла примитивизация программ. Лучше сказать по-американски: «кретинизация программ». В школах и вузах внедряли так называемый цивилизационный подход. На практике это были грубые формы либерализма и полное отсутствие науки. Цивилизациологи за два века так и не договорились о смысле важнейших понятий, критериях выделения цивилизаций и их периодизации, но это не было препятствием для ударных московских методистов. Их не смущали и прямые заявления, что цивилизационный подход «не может ориентироваться на идеал истинностного знания и универсальные научные категории», а только на «духовный опыт, интуитивное знание, эстетические и моральные суждения». Сочинительство учебников превратилось в зарабатывание денег со стороны людей, которые не имели ни малейшего представления о методическом аппарате учебников, учебном комплекте, возрастных особенностях восприятия материала детьми. Системный подход к явлениям, основа основ современной науки, истреблялся на корню как «марксизм». Апробация учебников в экспериментальных школах не проводилась, они перегружены авторским пустозвонством. Содержание учебников критиковали не раз.
В 2001 году я писал в администрацию президента о проблемах с учебниками. Ответ пришел из Министерства образования. Чиновники обещали исправить ситуацию, подготовить учебные комплекты. В июне 2004 года, спустя три года, у меня нет этих комплектов для старших классов. Что прикажете думать о деловитости чиновников?
Логическим завершением кретинизации программ является абсолютизация экзаменационного теста в гуманитарных школьных предметах. С помощью тестов вышибается какое бы то ни было критическое мышление. Учеников подталкивают к зубрежке, а учителей к натаскиванию. Учеников-интеллектуалов в государственной школе опять будут усреднять, а остальных «консервировать». Под угрозой оказалась вся методика преподавания гуманитарных предметов.
«Позвольте, – возразят мне чиновники, – кроме теста выпускники пишут и эссе!» Вот еще пример бюрократического издевательства над сутью дела, подмены понятий. Эссе – весьма субъективное сочинение, в котором намеренно игнорируются общеизвестные факты для сосредоточения на новой идее. На деле же выпускник должен написать короткий ответ, в котором будет необходимое количество идей, дат и понятий, определенных в шаблоне ответа. Могу представить, что будет с абитуриентом, который пожелает строго следовать законам жанра эссе. Почему бы не писать просто сочинение по истории?
Дальше – больше. Министр образования и науки Андрей Фурсенко планирует оставить и традиционную форму сдачи экзаменов, и ЕГЭ в форме теста. Это значит, что взяточники в вузах по-прежнему будут процветать, репетиторы жировать. Деятельность подготовительных курсов при наших «академиях» по-прежнему не будет регулироваться законодательно, их преподаватели будут игнорировать «стандарты» и возможности школьников. В совокупности со школой курсы будут высасывать силы детей. Ученики по-прежнему будут отсутствовать на уроках в связи с подготовкой ко всяким дающим льготы олимпиадам. Короче говоря, министерство своими руками будет дискредитировать философию ЕГЭ.
Нашим министрам пора научиться учитывать условия, в которых работает учитель, а также историю многих проблем. К примеру, г-н Филиппов и его обслуживающий персонал, люди, которые ни дня не проработали в школе, оскорбительно для учителей заявляли, что учитель не может объективно оценить ученика, поставить ему двойку. Отчего же? Может, если ему не будут мешать. Вопрос о легализации двойки, столь нелюбимой разными начальниками, был поставлен давно, к нему возвращались в наши дни. Если бывший министр не знал об этих «традициях», то он управленческий ноль, если знал, то лицемер. Мне не нравятся оба варианта. Одновременно имеет смысл исследовать вопрос о том, как и зачем власть вырабатывала у нескольких поколений учителей страх перед наказанием за «неуспеваемость» учеников, которая проверяется по субъективным критериям бюрократии.
Бюрократия своим корпоративным метафизическим мышлением никогда не поймет Россию и будет верить только в доброго по отношению к ней, бюрократии, начальника. Сохранится и «полупроводниковая» практика управления школами. Идеи, идущие «снизу», чиновники отбрасывают сразу, а приказы начальства… Впрочем, это пусть оценивает начальство.
Государственные чиновники в угоду классовым интересам узкой группы лиц превратили сферу образования в организационную и методологическую помойку. Учителя и дети барахтаются в зловонной жиже, а чиновники обвиняют их в недостаточном рвении и слабых результатах.
Воспитание демократизма, норм гражданского общества, здорового образа жизни – труднейшая задача, особенно если мы учтем уровень примитивизации современной педагогической науки. Покажу это на примере эволюции творчества академика РАО Бориса Бим-Бада. Знает эти приемы и г-н Бим-Бад. В 1970 году в диссертации «Историко-социальное школьное образование в странах буржуазного Запада» он разоблачил позитивизм, эмпиризм, редукционизм, «метафизические и идеалистические позиции» зарубежных педагогов и методистов, их нежелание «создавать предпосылки для несогласия с религиозным учением» – все приемы и методы, которыми пользуется сегодня. Надо попросить г-на Бим-Бада опубликовать диссертацию. Там можно найти ответ на вопрос о сущности того, что произошло в российском образовании в 90-е годы XX века. Важно подчеркнуть следующий вывод автора: «История исторического образования – таким образом – показывает, что в условиях классовой школы антагонистического общества успехи психолого-педагогической теоретической мысли не становятся сколько-нибудь скорым достоянием новых поколений, так как в большинстве случаев они приходят в противоречие с непосредственными, «сиюминутными» потребностями производства и производственных отношений, во всяком случае, не способствуют выполнению «заказа» правящих классов».
В 90-е годы академик стал «неокантианцем» и на практике доказал соответствие своего вывода истине. Теперь ему «условия» для педагогической деятельности не очень важны. Нужна только добрая воля учителей-«пеликанов» на основе веры в Бога. Очень практичная для чиновников теория: если уж и платить учителям, то так, чтобы только не подохли. «Добрый самаритянин» за свои услуги плату вообще не просил! Поэтому, видимо, в 90-е годы провинциальные чиновники часто забывали платить, но не забывали хвалить учителей.
Чтобы воспитывать детей, «воспитатель сам должен быть воспитан». Что и как будем формировать в государственной школе? В педагогических вузах? Кто будет формировать? При каких условиях? Несмотря на утверждение сонма законов, программ деятельности в образовании, эти вопросы нуждаются в научной разработке в интересах большинства населения, которое с превеликими надеждами в очередной раз избрало президента.
Но у меня все чаще возникает впечатление, что нашему государству сознательные учителя не нужны. Нужны серые и убогие, закупленные оптом по дешевке, которые будут вколачивать в ученические мозги даты и формулы для воспроизводства в тестах. И нужны попы.
Учитель светской школы в светском государстве, я наблюдаю наступление клерикалов. Они претендуют на роль демиургов «духовного возрождения» России. Повод – приход к власти «православного человека» Владимира Путина. Причина – попытка власти использовать «традиционные» религии для стабилизации общества и идеологического обеспечения экономического рывка. Поэтому активизировались чиновники. Г-н Фурсенко приглашает на совещания иерархов РПЦ. Секретарь генсовета «Единой России» Валерий Богомолов, бывший воспитатель «строителей коммунизма», радеет о «традиционных ценностях»; надеется, видимо, что закладывать эти валуны в фундамент его новой панацеи – «постиндустриального общества» в школе будут дамы постбальзаковского возраста…
Практика приучает людей разных мировоззрений к деловитости, которая отсутствует у наших министров. Опыт подсказывает, что «разруха… в головах» начинается с «разрухи» в «туалетах» и обществе, а не наоборот, как считал профессор Преображенский из «Собачьего сердца» Булгакова. Классовый снобизм профессора мешал ему предвидеть, что «кухаркины дети», не допущенные в гимназии, лишенные будущего, приобретают склонность к использованию маузера. Разруха же в туалетах, как и в учительских, и в спортзалах, – следствие государственной политики, «остаточного принципа» финансирования образования, взгляда на школу как на пресс для штамповки послушной рабочей силы. Эта политика является «традиционной ценностью» для Российской империи – СССР – Российской Федерации. Создается впечатление, что накопление нефтедолларов не добавляет ума нашим чиновникам.
За прошедшие годы впустую растрачены большие деньги в нищей отрасли. Сегодня мало сократить количество учебников и бредовый материал. Сокращение чиновников и оптимизация деятельности оставшихся, ревизия методов, коррекция стратегии – лучший способ внутриотраслевой экономии. В противном случае мы всегда будем и нищими, и беззащитными, и неумными. Наши ракеты не будут взлетать, а губернаторы будут завидовать Монике Левински.
Че Гевары канцелярских революций не решают проблем отрасли, но много разглагольствуют о святости учительской профессии. Утомили.
Андрей ФАТЕЕВ, учитель истории и обществоведения школы № 588, Москва
Выбор читателей
Комментарии