Московское образование – самая надежная защита

В ночь со среды на четверг в Московском департаменте образования был создан оперативный педагогический штаб во главе с заместителем руководителя департамента Евгением КУШЕЛЕМ.

Александр ГАВРИЛОВ, пресс-секретарь Департамента образования:
– Мы собирали информацию о тех детях, которые могли оказаться в театральном центре или оказались там. В зависимости от ситуации информация почти мгновенно доводилась до всех образовательных учреждений во всех округах. В субботу были отменены занятия во всех столичных школах, которые работают по шестидневной неделе. С понедельника уже все школы работают в обычном режиме, за исключением двух школ и двух ПТУ, которые расположены непосредственно вблизи театрального центра на Дубровке. Там по-прежнему продолжают работать следственные группы. В школах до 11 ноября объявлены досрочные осенние каникулы, в ПТУ старшие курсы выведены на производственную практику.
Все время педагогические работники организовывали питание, оказывали помощь всем работникам штабов, родственникам заложников. Материально очень сильно помогала префектура Юго-Восточного округа, были использованы также ресурсы системы образования.

Экзамен для чиновника окружного уровня
С первых минут захвата театрального центра на Дубровке к зданию стали подъезжать чеченцы, проживающие в Москве. С ними работала руководитель Юго-Восточного учебного управления Москвы Лариса РОДИОНОВА.
Ларису Евгеньевну Родионову назначили руководителем учебного окружного управления вместо ушедшего на пенсию Ивана Павловича ГУДКОВА. “Она справится, – уверяла Любовь Петровна КЕЗИНА, – Лариса Евгеньевна несколько лет работала в Грозном. Это значит, умеет действовать в тяжелых, самых трудных условиях”. Как предчувствовала руководитель МДО: первым боевым крещением для Ларисы Родионовой стала работа с московскими чеченцами. Ситуация трудная: дело в том, что московские чеченцы практически ничего в данной ситуации сделать не могли. Они уехали из Чечни, вписались в российскую действительность, занимаются мирными делами. К тому же нужно учитывать довольно сложное деление чеченцев на тейпы: в рамках одного тейпа свои уважаемые люди, свои неписаные законы и обычаи, в рамках другого все это уже не действует, там все другое.
Депутаты из Чечни пробовали пройти в центр, наладить контакт, но ничего у них не получалось. Звучали предложения: давайте отрядим в Чечню пару самолетов, давайте посадим туда тех старейшин, что не побоятся полететь в Москву, тех, кому совесть не позволяет оставаться в стороне, пусть они попробуют провести переговоры. Это предложение не прошло. Как не проходили предложения чеченских семей войти в здание театрального центра и стать заложниками взамен русских.
Из оперативного штаба отправили домой семью Умаровых, которые привели к центру на Дубровке даже трех своих сыновей: Рахмана, Расула и Рахима, руководители штаба сказали, что не могут позволить им рисковать жизнями.
Надо сказать, что дискуссия в классе, где сидели московские чеченцы, была весьма напряженной, обсуждение конкретных шагов переливалось вдруг в дискуссию, и тогда Лариса Евгеньевна немного выходила из себя. “Я поверю только в конкретные дела!” – говорила она, и мужчины снова настраивались на конструктивный лад. В результате было принято обращение ко всем российским чеченцам, которое, к сожалению, головы террористам не остудило.

Сироты не делятся по национальному признаку
Террористы не всех впускали в здание. У них был свой список тех, кого они хотели видеть и с кем хотели разговаривать. В том списке был депутат Госдумы РФ Иосиф Давыдович КОБЗОН. Одна из газет потом противно вопрошала: “Почему террористы выбрали Кобзона? У него что, свои дела с чеченцами? Надо разобраться!” Надо сказать, система образования давно разобралась с Иосифом Давыдовичем. Лет десять назад мы писали о тульской системе образования и о Яснополянском детском доме. Вот там мы и узнали настоящую цену Кобзону, который каждого ребенка в этом доме, каждого сироту считал своим ребенком.

Иосиф КОБЗОН, народный артист СССР:
– Мне не все равно, что будет с детьми, поэтому я согласился войти в центр. Я уговаривал террористов. Говорил, что они еще молодые, что им еще жить да жить. Предлагал – давайте подгоним самолет, вы сядете и улетите. Они мне в ответ заявляли, что больше хотят умереть, чем мы – жить. Я понял, что мне их не уговорить, поэтому стал уговаривать на другое: отпустите детей, ну хотя бы самых маленьких. Мне отобрали троих, я уже приготовился их уводить, а один говорит – у меня тут мама, я без мамы не уйду. Я сказал террористам – отдайте детям маму. К моему большому удивлению, – не верил, что сумею убедить! – они так лениво протянули: “Ну давай забирай и маму”. Для меня самым большим подарком судьбы было то, что я выводил из центра эту троицу детишек вместе с их мамой.

Доктору мира задают много работы те, кто воюет
В центре на Дубровке были больные. Мальчик с перитонитом, девочка с бронхитом, девочка, страдающая эпилепсией. Среди террористов тоже были раненые. Словом, всем нужен был врач. Первыми в здании оказались неизвестно откуда взявшиеся два иорданских врача. Но они ничего не могли сделать – не было ни медицинских инструментов, ни медикаментов. В разговоре с Кобзоном вопрос о врачебной помощи возник довольно остро, тот предложил детского врача, руководителя отделения неотложной хирургии Центра здоровья детей РАМН Леонида Михайловича Рошаля.
Когда в 1988 году случилось землетрясение в Армении, в Армянском переулке в Москве шла запись в бригаду детских хирургов-травматологов. Ее набирал Леонид Рошаль. Это была первая бригада, первая поездка, а потом множество других – Леонид Рошаль побывал, кажется, во всех “горячих точках” мира. Работал он и в Чечне, его имя известно всем, оказалось, что знают его даже террористы, захватившие центр на Дубровке.

Леонид Рошаль, детский врач:
– Когда я вошел в зал, то сразу прошел на балкон и пробыл там шесть часов. В какое-то мгновение мне даже показалось, что они не собираются отпускать меня, решили оставить в заложниках. Но страшно мне не было. Там были люди, которые нуждались в моей помощи. Меня поразило, что не было никаких криков, истерик, все сидели так спокойно, как будто смирились с этой ситуацией. Я давно заметил, что дети в таких ситуациях становятся более взрослыми. Они взрослеют, когда болеют или когда попадают в серьезные передряги. Дети в зале прекрасно понимали, что происходит, они разговаривали, обменивались конфетками, передавали друг другу воду, но большинство молчали, дремали, не вступали ни в какие разговоры.
У меня был маленький чемоданчик, которым меня снабдили врачи “Скорой помощи”, лекарства, медпрепараты, я довольно быстро их использовал, это меня очень огорчило. Мне там было жутко, ведь я пришел туда, чтобы иметь возможность наладить какие-то контакты, спасти детей. Я просил об этом Бараева, надеялся, что он, сам отец двоих маленьких детей, пойдет мне навстречу, но ничего не получилось…

Психологи всегда на месте
Понятно, что всем нужна была прежде всего психологическая поддержка. Когда в Москве был взорван жилой дом, по предложению руководителя Департамента образования Москвы Любови Кезиной и академика, директора Психологического института РАО Виталия Рубцова был создан Центр экстренной психологической помощи. С этого момента московские психологи всегда одними из первых выезжают туда, где случилось экстраординарное событие. Например, они работали в Североморске, заключили договор о сотрудничестве с МЧС, МВД, различными структурами и готовы оказать помощь каждому, кто попал в беду. Так было и на этот раз.
Сергей МАЛЫХ, проректор Московского городского психолого-педагогического университета:
– В два часа ночи в среду наши психологи уже были возле театрального центра на Дубровке. Первая группа была собрана из сотрудников Центра экстренной психологической помощи и его антикризисных подразделений, которые теперь есть в каждом московском округе. Работы было много: с родственниками, с работниками правоохранительных органов, с теми заложниками, кого вызволили тем или иным способом. В субботу мы переместились в больницы, куда доставили потерпевших. Психологи были, пожалуй, единственными взрослыми людьми со стороны, которых впускали в палаты. Приходилось помогать и родственникам, которые стояли у ворот больниц. Трудных случаев было много. Но один случай запомнился особо. Поступил вызов в Зеленоград. Когда мы приехали, оказалось, что в помощи нуждается женщина, которая ни в театральном центре не была, ни родственников среди заложников не имела. Но она отдала два билета на мюзикл своим знакомым. Один погиб, а другого она увидела по телевизору в бессознательном состоянии. У нее были жуткие переживания по тому поводу, что оказалась виноватой в происшедшем с ними. Мы помогали ей, как могли, избавиться от острого чувства вины.
Надо сказать, что множество московских психологов просились на работу, хотели стать своеобразными волонтерами. Но мы брали не всех, хотя учитывали все предложения. Особо хочу отметить, что все психологи работали бесплатно.

Общественность высших учебных заведений России глубоко скорбит по поводу трагических событий минувшей недели в Москве. Захват заложников в театральном центре “Норд-Ост” продемонстрировал предел бесчеловечности и безумия, еще раз доказал невозможность каких-либо цивилизованных переговоров с бандитами.
Сила воли, духа и профессионализм Правительства России, наших спецслужб не допустили взрыва театрального центра – преступники обезврежены. Почти неосуществимая операция завершилась успехом. Жертвы есть. Но их просто не могло не быть в этих обстоятельствах: в условиях выживания оказались простые граждане, женщины и дети.