Мой XX век

Прощаемся с веком. Что-то есть в этом мистическое и тревожное, словно жизнь наша переходит в другое измерение: уже не годы, а столетие разделяют нас от рождения до смерти…
Почти невероятно: мой дед родился в позапрошлом веке!
Мы как-то разом умчались вперед времени. И только память наша – память прожитого и пережитого – неподвластна календарю. Банально, но от себя не убежишь.
Одно столетие умещает пять поколений семьи. Много ли это? Поразительно, но с Рождества Христова, оказывается, жило-то всего немногим более ста поколений рода человеческого. Они жили, страдали и радовались. Строили и умирали. И все это для того, чтобы на древе жизни появилась моя ветвь, чтобы на белом свете был Я.
Конечно, мне не дано знать, кем были мои далекие предки. А жаль. Но точно знаю, не князьями и не вельможами, хотя сегодня, кого ни спроси, предки то ли дворяне, то ли богачи. Мои были попроще. Знаю, что прапрадед мой, помор, возил из Архангельска лес в Данию, что прадед был крестьянин. А вот дед выбился в люди после крепостного права и дослужился до управляющего императорским театром в Питере. Как говорила мама, “все равно что завхоз по нашим меркам”. Но деда под одну гребенку вместе с богатеями смела революция, репрессировали, дом отняли, а потом и сожгли. Над дедовской могилой в Вятской губернии вместо креста в 30-е годы закатали асфальт. Большевики на месте кладбища соорудили аэродром… За что?.. Но память в бетон не закатаешь…
Дядьку моего, моряка, прямо с какого-то торжественного собрания в Мариинке вызвали за кулисы и с тех пор никто его не видел. Через тридцать лет узнали, что он, оказывается, был “японским шпионом”. Да и второй дядька, убежденнейший коммунист, парторг большой стройки, сгинул где-то в сталинских лагерях. В Питере на Волховском кладбище почти тридцать моих родственников лежат в большой братской могиле. Умерли от голода в блокаду.
Этот скорбный список моей родословной я мог бы продолжить, рассказывая об уходящем столетии. А их, столетий, в новом летосчислении было двадцать. И ни одно из них не несло благоденствия России. Раздоры, борьба за власть, войны, революции, голод. Все это было. Но, пожалуй, самым кровавым, жестоким и смутным был век уходящий. Он вместил в себя две мировые войны, гражданскую войну и шоковые реформы демократического переустройства России. Но мы жили в этом веке. Он век наших личных устремлений, нашей любви и ненависти.
Я провожаю этот век, честно отслужив почти 43 года журналистом. И даже в нашей трудной профессии, когда многие мои коллеги зарабатывали и зарабатывают на хлеб с маслом, кривя душой или вовсе искажая правду, – я старался быть предельно честным в своей профессии. Хотя тоже небезгрешен…
Мой род прожил этот уходящий трудный век честно. Может быть, кто-то и оступался, обманутый властью, но никогда не падал ниц.
Как говорил еще один мой дядька, великий грешник и известный на всю Одессу ресторанный пианист и балагур: “Я играл только на белых клавишах”.
Что я возьму в новый век? Конечно, память о прожитом и пережитом. Возьму свою любовь: к моей семье, надеюсь, к будущим правнукам. Возьму верность друзьям и глубокое признание профессии, которая помогла мне состояться как человеку…
И еще возьму немного лени. Чтобы иногда бездумно расслабиться и заглянуть в звездное, чистое небо, которое бездонно и не меняется, сколько бы столетий ни прошло. Я уверен – маленькая лень тоже облагораживает душу.

Игорь АФАНАСЬЕВ