На чтение: ≈ 23 мин.Новые лишние
Название городка в Кировской области, куда я приехала, необычно: Белая Холуница. Краеведы спорят, откуда оно взялось, и единого мнения до сих пор нет.
В середине XVIII века на реке был построен железоделательный завод. Со временем при заводе вырос рабочий поселок. В качестве градообразующего предприятия завод – по мощи своей далеко не Атлант – до сих пор держит на своих не дюже мощных плечах ведомственное жилье и “социалку”. Перекладывать не на кого – городской бюджет формируется из налогов, выплачиваемых главным образом заводом, а так как завод дышит на ладан, то и налогов – кот наплакал. Остальные “ваятели” бюджета бесславно скончались: сельхозтехника, сельхозхимия, мелиорация, ПМК. При мне по городу прошел слух, что местный деревообрабатывающий комбинат купили. Слух непроверенный, но сильно смахивающий на правду. Потому что до того кто – то уже купил городскую гостиницу, непоправимо отягощавшую пустыми кроватями местный бюджет, и устроил в бывшей гостинице нечто вроде притона. Такой сюжет для города был внове. До сих пор самым большим развратом было устройство в купленных помещениях коммерческих магазинов с “ненашенскими” шоколадками. Притона с карточной игрой, круглосуточным мордобитием и прочими “прелестями” провинциальное общественное мнение с традиционным привкусом викторианства перенести не могло. Новых владельцев тотчас же подвергли остракизму, а вот гостиницы как таковой – нет.
Деньги местным жителям выдаются в малом количестве и крайне нерегулярно. Предпочтение отдается натуральным видам оплаты труда. Так, АО “Белохолуницкий завод” выдает зарплату горохом, пшеницей, мужскими трусами. Если повезет, можно получить маслом, полуботинками, постельным бельем. Как-то заводчане делали на заказ стальные двери. Часть рабочих, ссылаясь на неспокойное время, попросила выплатить зарплату данной продукцией. Однако руководство завода инициативу не поддержало, а указало на невостребованные мешки с горохом.
В магазинах покупается почти один хлеб. Продуктовое изобилие в глубинке давно кануло в Лету. Витрины магазинов украшают семечки и лавровый лист. Трудно купить мясо, колбасу, сыр, молоко, сметану. Но когда что-то из этого ассортимента появляется на прилавках, многие приходят только посмотреть и повздыхать. Люди приобретают самое необходимое: хлеб, соль, спички, сахар, мыло. Поэтому практически “умерли” районные филиалы областных фабрик по выпуску товаров народного потребления: кто сейчас будет покупать ручное кружево, расшитые халаты и полотенца, дачные столики? Эти маленькие фабрички выплеснули за ворота свою порцию безработных, а всего таковых в районе на начало года насчитывалось более 800 человек. По прогнозам местной службы занятости, на конец года эта цифра удвоится. При этом надо помнить, что безработица в столице и безработица в малом городе – явления принципиально разные. В провинции возможность трудоустроиться заново практически равна нулю. Ничтожны шансы в устройстве на работу у выпускников ПТУ, школ. Отправить чадо учиться дальше – удовольствие не из дешевых. Даже если учеба бесплатная, все равно надо одеть, обуть, дать денег на еду, на поездки домой. А если глава семьи принес домой зарплату в виде мешка с горохом, то какая уж там учеба! Девушки сидят по домам, помогают родителям по хозяйству, парни ждут армии. Еще недавно ребята из провинции служили в армии с охотой, парень, по какой-то причине обделенный этой “школой жизни”, считался порченым. Теперь многие матери готовы лечь у порога, только чтобы не пускать в армию подросших сыновей: “За кого воевать? За Ельцина, за Грачева? Не пущу!” Грозный призрак Чечни витает сегодня почти над каждым российским домом, словно дымок над печной трубой, – его обитатели рискуют не дождаться либо сына, либо будущего зятя.
Что потом? Создать семью теперь проблема: свое жилье получить или построить нереально, завести ребенка – траты непомерные. По статистике, 97 процентов молодых семей могут прожить только при помощи родителей. Наверно, по этой причине глубинка, всегда отличавшаяся стабильностью брака, сейчас переживает пик разводов: в минувшем году в Белой Холунице заключено 158 браков, совершен 71 развод. Умерли 493 человека, родились 241. Местные статистики подсчитали, что через 105 лет население города вымрет окончательно – при таком жизненном раскладе, конечно. А это означает одно – под вопросом само существование державы, ибо жива она не столицами, а такими вот городками, поставляющими Отечеству хлеб, молоко, солдат и здравый смысл народа, основу национального менталитета.
Одно счастье: регион не криминогенный, дальше поджогов коммерческих ларьков и кражи половиков, развешанных для сушки на заборах, дело пока не пошло. Еще один парадокс: в бедном до нищеты городе нет нищих, просящих подаяние. Чистенькая, уважающая себя бедность. Тому, кто совсем спился, соседи всегда принесут хлеба и остатки вчерашнего супа. И все же скрытый драматизм повседневного существования проглядывает во всем: в печально опущенных плечах редких прохожих, во взрослой серьезности детского взгляда, в тихих разговорах пенсионеров с раздуваемыми ветром кошелками. Особенно это заметно вечером, когда город погружается во тьму: уличные фонари давно не горят. Жителей предупредили: возможно, свет будут отключать и в домах. Область дотационная, за электроэнергию задолжала. И только звезды и луна сосредоточенно разглядывают из своей поднебесной выси задремавший городишко и, наверное, гадают: что будет с этими людьми завтра?
В городке две средние школы и одна восьмилетняя. Правда, есть еще школа для слабовидящих, где сейчас также обучаются дети с легкой степенью дебильности. Рождаемость в районе падает, а контингент этой школы растет год от года. Фасад восьмилетки украшает увядший плакат “Будущее принадлежит молодежи”. Трудно придумать лозунг, который бы настолько шел вразрез с правительственной политикой. Думаю, плакат висит до сих пор потому, что он придерживает на ветхом здании какие-то несущие конструкции, отдери его – и школа развалится.
Средняя школа N2 расположена в здании, построенном задолго до революции: здесь когда-то жил управляющий заводом. Здание кирпичное, прочное: можно выучить еще несколько поколений. А вот 1-й школе повезло меньше: она была построена лет 15 назад, а потому бедная старушка совсем развалилась. Для советских построек полтора десятилетия – возраст мафусаиловский.
Разговаривая с педагогическими коллективами обеих школ, я задавала один и тот же вопрос: изменились ли за последние годы ученики, изменилась ли школа? И кем в этом процессе является учитель – активной силой или щепкой, увлекаемой водоворотом?
Надежда Алексеевна Евреинова, отличник народного просвещения, учитель литературы, сейчас на пенсии, но продолжает работать – преподает литературу во 2-й средней:
– В старших классах я веду факультатив по литературе. Предполагалось, что его началом будет литература 50-х годов, но я решила начать с литературы военных лет. Едва мы приступили к занятиям, как ученики заявили: “Зачем мы воевали с Германией? Пусть бы немцы покорили нашу страну, сейчас бы мы жили, как люди”. Мне стало обидно до слез. Мой отец прошел всю войну, я до сих пор храню его письма с фронта…
Тихая депрессия
“Изменились ли дети? Мне кажется, они стали приземленнее, прагматичнее. Вот пример. Изучаем “Грозу”. Встает ученица: “Я не согласна с тем, что Катерина – луч света в темном царстве. Она должна была бороться за свое счастье”. Нашлись ученики, которые ее поддержали. Я ответила, мол, так думать – ваше право. В домашнем сочинении можете отстаивать свою точку зрения. Только, пожалуйста, аргументируйте ее. Если ваша позиция прозвучит в сочинении убедительно, я готова поставить хорошую отметку. И что вы думаете? Все написали так, как в учебнике: “Луч света в темном царстве”. Потом они мне об’яснили: не хотели идти против течения, осложнять со мной отношения. Хотя в душе остались при своем мнении. Мне кажется, раньше ребята были прямее, открытее”.Разговор с завучами школ района получился грустным. Опытные педагоги – Людмила Александровна, Алевтина Витальевна, Татьяна Васильевна, отдавшие школе по 15-20 лет, ощущают себя ненужными обществу. Вот их коллективный монолог, в котором сквозят горечь, обида, чувство невостребованности, боль за школу, за обездоленное детство.- Очень болезненны “ножницы” между реальностью за школьными стенами и возможностями педколлектива. Подготовить ребенка к нынешней противоречивой жизни школа не в состоянии. Хотя бы из-за бедности. Учитывая, что все больше детей, которые по тем или иным причинам не пойдут учиться дальше, мы бы ввели практические курсы, готовящие их к жизни: стенографию, машинопись, основы бухгалтерии. Но у нас нет на это денег. Более того, мы не можем преподать ребятам компьютерную грамоту, иностранный язык изучается только до 6-го класса – нет специалистов. К нам приезжают учителя музыки, танцев, “иностранцы”, но как услышат, что нет жилья, сразу разворачиваются. Поэтому ушли в прошлое грандиозные концерты, которыми славились городские школы. А из-за “урезанности” программы многим ребятам закрыт доступ к высшему образованию. Мы это видим, и сердце кровью обливается. Но мы не бастуем.Сейчас среди бюджетников популярна присказка: “Государство делает вид, что платит, а мы делаем вид, что работаем”. Только это не про нас. Настоящий учитель и сейчас работает с полной отдачей, по-другому он просто не умеет. Тем более в провинции – здесь нет другой формы самореализации, кроме профессиональной. Наша зарплата за труды смехотворна – у завуча со всеми надбавками, в том числе “северными”, – 190 тысяч. Мы не можем подписаться на любимые газеты и журналы, купить нужную книгу – это настоящее унижение.Только что на совещании мы так определили состояние детей: тихая депрессия. А как же ей не быть? Когда она у нас, учителей. И у родителей тоже. Сейчас мы место работы родителей пишем карандашом. В некоторых классах у половины учеников родители сидят без работы. Мы не можем сказать ученику: заведи общую тетрадь. Мы понимаем: он приносит в школу ту тетрадь, которую в состоянии купить его родители. Да и деньги на эту тетрадку ученик зачастую должен заработать сам. У нас учатся дети из близлежащих колхозов и совхозов. Они приезжают в райцентр в шесть утра, чтобы продать молоко от домашней коровы. Что делать: их родители получают по 8 тысяч. А это значит, что в семьях, где до сих пор не расстались с коровой, дети не пьют вдоволь молока. Наших детей не назовешь “поколением, выбравшим пепси”. Мы эту пепси видим только по телевизору. Дети выбрали бы молоко, но сама жизнь отнимает у них эту возможность. А вообще-то у нас подработать негде. Газеты продавать? Да их даже в киосках “Союзпечати” не покупают, для наших жителей это слишком дорого. В семьях перестали выписывать периодику. Да что семьи, библиотеки не выписывают “Мурзилки” и “Веселые картинки”, а выписывают журнал “Андрей”, потому что за его просмотр с посетителей берут деньги.Сложнее стало вести обучение в старших классах. Больше стало ребят с умственными отклонениями. И отсеять их после 9-го класса мы не можем – им некуда идти: ПТУ закрылись, работы нет. Вот и сидят они у нас до победного конца. Но есть и одаренные ребятки, которым требуется больше, чем предусматривает программа. А мы с ними работать не в состоянии, нам надо и тугодума подтянуть, и с середнячком поработать. Да еще не надо забывать, что учитель сейчас берет нагрузку под 30 часов, чтобы хоть как-то свести концы с концами.Вы бы знали, сколько желающих поступать в пединститут! Уж мы их отговариваем: посмотрите на наши седые головы, ведь школа – это не дом отдыха. У нас работают немало бывших выпускников. Они легко вписываются в педколлективы, потому что уже знакомы с традициями. Им стыдно работать плохо, они трудятся с большей ответственностью.Ольга КОНДРАТЬЕВА Белая Холуница,Кировская область
“Изменились ли дети? Мне кажется, они стали приземленнее, прагматичнее. Вот пример. Изучаем “Грозу”. Встает ученица: “Я не согласна с тем, что Катерина – луч света в темном царстве. Она должна была бороться за свое счастье”. Нашлись ученики, которые ее поддержали. Я ответила, мол, так думать – ваше право. В домашнем сочинении можете отстаивать свою точку зрения. Только, пожалуйста, аргументируйте ее. Если ваша позиция прозвучит в сочинении убедительно, я готова поставить хорошую отметку. И что вы думаете? Все написали так, как в учебнике: “Луч света в темном царстве”. Потом они мне об’яснили: не хотели идти против течения, осложнять со мной отношения. Хотя в душе остались при своем мнении. Мне кажется, раньше ребята были прямее, открытее”.
Разговор с завучами школ района получился грустным. Опытные педагоги – Людмила Александровна, Алевтина Витальевна, Татьяна Васильевна, отдавшие школе по 15-20 лет, ощущают себя ненужными обществу. Вот их коллективный монолог, в котором сквозят горечь, обида, чувство невостребованности, боль за школу, за обездоленное детство.
– Очень болезненны “ножницы” между реальностью за школьными стенами и возможностями педколлектива. Подготовить ребенка к нынешней противоречивой жизни школа не в состоянии. Хотя бы из-за бедности. Учитывая, что все больше детей, которые по тем или иным причинам не пойдут учиться дальше, мы бы ввели практические курсы, готовящие их к жизни: стенографию, машинопись, основы бухгалтерии. Но у нас нет на это денег. Более того, мы не можем преподать ребятам компьютерную грамоту, иностранный язык изучается только до 6-го класса – нет специалистов. К нам приезжают учителя музыки, танцев, “иностранцы”, но как услышат, что нет жилья, сразу разворачиваются. Поэтому ушли в прошлое грандиозные концерты, которыми славились городские школы. А из-за “урезанности” программы многим ребятам закрыт доступ к высшему образованию. Мы это видим, и сердце кровью обливается. Но мы не бастуем.
Сейчас среди бюджетников популярна присказка: “Государство делает вид, что платит, а мы делаем вид, что работаем”. Только это не про нас. Настоящий учитель и сейчас работает с полной отдачей, по-другому он просто не умеет. Тем более в провинции – здесь нет другой формы самореализации, кроме профессиональной. Наша зарплата за труды смехотворна – у завуча со всеми надбавками, в том числе “северными”, – 190 тысяч. Мы не можем подписаться на любимые газеты и журналы, купить нужную книгу – это настоящее унижение.
Только что на совещании мы так определили состояние детей: тихая депрессия. А как же ей не быть? Когда она у нас, учителей. И у родителей тоже. Сейчас мы место работы родителей пишем карандашом. В некоторых классах у половины учеников родители сидят без работы. Мы не можем сказать ученику: заведи общую тетрадь. Мы понимаем: он приносит в школу ту тетрадь, которую в состоянии купить его родители. Да и деньги на эту тетрадку ученик зачастую должен заработать сам. У нас учатся дети из близлежащих колхозов и совхозов. Они приезжают в райцентр в шесть утра, чтобы продать молоко от домашней коровы. Что делать: их родители получают по 8 тысяч. А это значит, что в семьях, где до сих пор не расстались с коровой, дети не пьют вдоволь молока. Наших детей не назовешь “поколением, выбравшим пепси”. Мы эту пепси видим только по телевизору. Дети выбрали бы молоко, но сама жизнь отнимает у них эту возможность. А вообще-то у нас подработать негде. Газеты продавать? Да их даже в киосках “Союзпечати” не покупают, для наших жителей это слишком дорого. В семьях перестали выписывать периодику. Да что семьи, библиотеки не выписывают “Мурзилки” и “Веселые картинки”, а выписывают журнал “Андрей”, потому что за его просмотр с посетителей берут деньги.
Сложнее стало вести обучение в старших классах. Больше стало ребят с умственными отклонениями. И отсеять их после 9-го класса мы не можем – им некуда идти: ПТУ закрылись, работы нет. Вот и сидят они у нас до победного конца. Но есть и одаренные ребятки, которым требуется больше, чем предусматривает программа. А мы с ними работать не в состоянии, нам надо и тугодума подтянуть, и с середнячком поработать. Да еще не надо забывать, что учитель сейчас берет нагрузку под 30 часов, чтобы хоть как-то свести концы с концами.
Вы бы знали, сколько желающих поступать в пединститут! Уж мы их отговариваем: посмотрите на наши седые головы, ведь школа – это не дом отдыха. У нас работают немало бывших выпускников. Они легко вписываются в педколлективы, потому что уже знакомы с традициями. Им стыдно работать плохо, они трудятся с большей ответственностью.
Ольга КОНДРАТЬЕВА
Белая Холуница,
Кировская область
Выбор читателей
Комментарии