На чтение: ≈ 9 мин.Сейчас, в наше изменчивое, но мирное время, современное поколение уже начинает забывать, каково это – пройти всю войну. Каково это, умирать под градом немецких пуль?
Все началось так, как начинаются все важные знакомства, с абсолютно случайной встречи, неожиданной для каждого из нас. Это был не День Победы, во время которого сотни людей вдруг вспоминают, что стало платой за нашу спокойную жизнь. Это была не годовщина начала войны, когда повсюду звучат благодарности ветеранам и лишь изредка сожаление о повсеместном лицемерии, преследующем нашу жизнь. Нет, это было ненастное октябрьское воскресенье, когда мы лишь спешили домой.Неожиданно одна из нас заметила сгорбившегося человека. Он с завидным упорством противостоял сильному ветру, принимая удар на широкий темно-коричневый зонт, медленно двигался по направлению к навесу, где мы несколько секунд назад встали в тщетной попытке укрыться от дождя. Человек, почувствовав слабину незримого противника, отвоевал последние несколько шагов и ступил под навес. Когда он с облегчением опустил зонт, мы заметили, что ошиблись. Это был не мужчина, как мы полагали ранее, а женщина, скорее даже старушка. Маленькая, вся в морщинках, она тем не менее была полна собственного достоинства, стояла прямо, не опуская голову, увенчанную седыми волосами. Заметив наше внимание, она улыбнулась. Совсем чуть-чуть, лишь уголками губ, но морщинам у кончиков глаз этого хватило, чтобы сложиться в глубокие складки. – Ух и хороша же погодка сегодня! – говорила она задорно, будто не сгибалась только что под натиском ветра. Голос у женщины был звонкий. Если не видеть перед собой говорящую, можно даже подумать, что говорит молодая девушка. Мы вежливо улыбнулись, признавая, что день выдался на редкость пасмурный.- Сильный дождь… – моя подруга оставила фразу незаконченной, призывая старушку продолжить разговор.- Да разве это сильный, – женщина долгим взглядом смотрела на воду, спешащую наполнить любую выемку серого асфальта. – Помню, нас в окопах чуть от воды не завалило, вот тогда был сильный…Мы с удивлением посмотрели на нее: взгляд серых глаз затуманился, видимо, сейчас она пребывала в далеких воспоминаниях, затем переглянулись: никому из нас и в голову не пришло, что она могла пройти всю войну, так удивительно молодо она выглядела, несмотря на выцветшие волосы и глубокие морщины. Может быть, дело было в глазах: ярких, горящих своим неуловимым светом. – А как вас зовут? – поинтересовалась я. – Валентина. Валентина Васильевна Окатьева! – вторую часть фразы она произнесла по-армейски четко.Мы, в свою очередь, тоже представились. Сказать по правде, нас заинтересовала ее фраза про окопы. В нашей гимназии происходит большое количество торжественных мероприятий, посвященных событиям Великой Отечественной войны, поэтому мы вряд ли могли остаться равнодушными. На нашу просьбу рассказать хоть что-нибудь из своей долгой жизни она сначала ответила отказом, заявив, что нам это вряд ли будет интересно, но мы стояли на своем, приводя в аргументы сильный ливень и наше желание слушать. В итоге она сдалась и начала рассказ.- Вот только рассказчик из меня не ахти, – она с сомнением наморщила лоб. – Ладно, если уж начала про окопы… Дело было в 41-м году, очень хорошо помню, что немцы пытались прорваться к Москве. Все понимали, что, если ее возьмут, мы все будем обречены, так что на защиту вышли все: женщины, дети, старики – все, кто мог ходить и держать в руках инструменты. Мы забыли про заводы, все готовились к обороне. Как одержимые копали окопы, там же многие и оставались, дома были разрушены до основания. Вдруг она затихла. Помолчав несколько секунд, Валентина Васильевна очень тихо произнесла: – А ведь страшно было, девочки. Очень страшно, я тогда не старше вас ведь была. Жила у тети, мать погибла, вытаскивая брата из-под завала. Не вытащила. – Помню, 30 числа мама моя нас в окоп увела. Ночь провели в окопе. Ровно в 7 утра три русских солдата вбежали и говорят: «Рядом совсем немчура!» Часа через два слышим крики: много, истошно кричат, но не понять, кто: немцы или наши. Мы слышали, как рвутся снаряды. Выходим на улицу, наш окоп уже засыпало землей. Раненые повсюду – много раненых, а где нет тел, там все равно красное виднеется, мне кажется, весь день тогда был красным….Она говорила долго. Говорила и о победе, конечно, но больше – о смертях и тех лишениях, которые ей довелось пережить. Дождь успел кончиться, а маленькая седая женщина все продолжала свой страшный рассказ, по морщинистым щекам текли слезы. Я не знаю, о чем думали мои подруги. Может, о тех ужасах, что ей удалось пережить? Может, о победе, которая стала нашей Великой Победой на все времена? Я же думала о ком-то вроде маленького брата Валентины. Представить чужую смерть трудно, никогда люди не уходят навсегда. Остается хоть что-нибудь: памятник, память, старые фотографии или несколько важных историй. Но что, если таких, как ты, не сотни и не тысячи? Что, если каждый день – череда постоянных смертей, что, если ты умираешь не на своей земле, а вдали от дома, в лесу или окопе, что, если твое имя значится в огромном списке и вас всех объединяют в одно общее «солдаты» или «потери»? А еще я думала об этой удивительной женщине, сейчас стоящей напротив нас. Думала о том, сколько храбрости таит в себе старушка сейчас, а тогда совсем молодая девчушка, рискующая жизнью. Она должна быть невероятно сильной и доброй, чтобы не сломаться под натиском ужасов войны и не зачерстветь от постоянных смертей. Неожиданно мне в голову пришла абсолютно новая для меня мысль. Ведь ветераны сейчас – последние. Следующее поколение уже не увидит стариков, чья грудь усыпана орденами, не услышит их рассказов, подобных недавнему. Сами они это понимают, потому и стремятся оставить после себя хоть что-то новым поколениям, надеясь на их память и благодарность. Пока еще есть время, пока они все еще могут нам о многом поведать, нельзя упускать эту возможность сохранить в сердце частичку того героизма, который живет в сердцах этих сильных людей. Стоит не только повязывать георгиевские ленточки на ручку сумки, а хоть раз подойти к старику, не важно даже, ветерану или нет, и спросить: «Вам помочь?» К сожалению, так редко они теперь слышат эту фразу, так горько, что всю жизнь, помогая нам, они теперь натыкаются лишь на холодное равнодушие. Я знала об этом давным-давно, но осознала, пожалуй, только сейчас, после рассказа Валентины Васильевны. Не откладывая в долгий ящик, я тут же спросила у нее об этом. Подруги посмотрели на меня с удивлением, а потом, через несколько секунд, присоединили свои вопросы к моему. Старушка посмотрела на нас и неожиданно рассмеялась: «Спасибо вам. Вот если бы все были такими!»Я обязательно приду к Валентине Васильевне, чтобы оказать ей помощь!Нина АКОПЯН, девятиклассница гимназии №1526
Выбор читателей
Комментарии