«Мне не хотелось быть большим». Взрослым о подростках

Бывает, что притяжение детства оказывается сильнее воли писателя. Так случилось с Борисом Минаевым. В конце своей первой книги «Детство Левы» он обещал читателям рассказать о взрослении своего героя, но двенадцатилетний мальчишка так властно приковал к себе внимание, что родилась вторая книга о его детстве – «Гений дзюдо», вышедшая недавно в издательстве «Время».

Это книга не только для детей, но и для взрослых, ищущих свои истоки, свою опору именно в детстве. Своеобразный путеводитель по этой стране. Одно из поворотных событий – неожиданная весть: «Однажды родители вошли в мою комнату, взявшись за руки, как маленькие дети. Такого, честно говоря, я давно уже у них не видел…

– Ты как насчет брата или сестры? – улыбаясь, сказал папа. – В смысле, хочешь братика или сестренку?»

Смущенному ликованию взрослых противостоит отчаянное, чисто мальчишеское неприятие этой радости: «Им меня мало. Мало им меня… Уйду, на фиг, из дома».

И тут его подстерегает еще одно горькое открытие: «Я вдруг понял, что для родителей, раз они решили завести маленького, я – уже не маленький. Напротив, я для них – уже совершенно большой.

Мне не хотелось быть большим».

Нежелание быть «большим», окончательно взрослым сохранилось и у самого автора – недаром одну из причин появления этой книги он так и называет: «Не хочу подсознательно уходить из детства». И для него, и для его героя детство – самодостаточная, полноценная жизнь, его герой почти никогда не произносит слова «дети», для него (как и для автора) это просто люди определенного возраста: «…Там стояли автобусы, которые грели моторы и вонюче дымили. И маленькая кучка незнакомых людей моего возраста». И даже о только что принесенном из роддома младшем братишке Лева замечает: «Под ярким светом настольной лампы, в кровати, на расстеленной пеленке лежал совершенно голый маленький человек и смешно орал».

Он не просто проживает детство – он его исследует, смутно ощущая эту свою отстраненность, непохожесть на других детей. Важно не просто прожить и описать, а погрузиться вместе со своим героем в выяснение правды о самом себе и устройстве всего мира вокруг. И потому так значимо разобраться, испытать на себе глобальные события, случающиеся в жизни мальчика впервые: рождение в семье нового человека, первый день рождения со сверстниками, первая смерть пожилого соседа по двору… А потому это книга прежде всего о внутреннем мире подростка, мастерски открытом для читателей Борисом Минаевым.

Взрослый мир самого автора накладывается на мир, на время его детства эпохи 70-х годов, и эти два пласта болезненно не совпадают, видны между ними опасные зазоры. Но, в отличие от большинства писателей его поколения, Минаев не спешит крушить и обличать в самом себе и вокруг это ушедшее «совковое» прошлое. Он бережно, камень за камушком его восстанавливает, перечисляя названия московских улиц, скверов, фабрик, магазинов, где рядом с уцелевшими приметами его детства так много уже канувшего в безвестность… Эта реставрация не идеологична, не агрессивна, она проникнута нежностью и бережностью. Точнее будет сказать – жалостью. Это чувство общее и у мальчика, и у самого автора. «…Иногда я подходил к памятнику пионеру-герою и говорил ему:

– Эх, Павлуша-дорогуша. Эх, горемычная душа!»

Как нет у мальчика пылкого революционного пафоса, так нет и у взрослого писателя пафоса отторжения, разрушения минувшего времени. Оба времени как-то грустно соединяются общим, сквозным чувством печали и жалости.

«Если вы захотите прийти в парк и посмотреть на памятник Павлику Морозову, учтите – его больше нет. Куда-то перенесли (хотя, может, и просто переплавили). Нет и красивого вида на Москву-реку – его давно уже, лет пятнадцать назад, загородил громадный Белый дом…»

Книга Минаева – это тихий разговор о самом главном, человеческом, неповторимом измерении любой эпохи. Разговор, который ведут для нас мальчик Лева и сам взрослый автор, изредка вмешиваясь в откровения своего героя. Это бережный и утешительный разговор. Послушаем?