На чтение: ≈ 17 мин.По данным Следственного комитета России, уровень обеспеченности сирот жильем в стране составляет около 18%. В Омской области – и вовсе 5%. На днях региональное Законодательное собрание определило размер жилищного сертификата, новой меры соцподдержки для оставшихся без родительской опеки. С его помощью можно купить квартиру, не дожидаясь, пока государство выделит бесплатную. Только повезет опять не всем.
На все ноги мастер
Серик протягивает мне телефон:
– Прикольно, да?
Я пару секунд недоумеваю, не понимая юмора: на экране он сам, просто размахивающий руками. Только потом доходит…
Рук-то у Серика Отынчинова нет с рождения. Пакеты с продуктами он таскает на шее, грабли держит плечом, пин-код карты набирает языком. Ноги тоже не совсем в порядке – одна сильно короче другой, но ими он ест, готовит борщ, работает на компьютере, играет на пианино, рисует и снимает кино про самого себя, выкладывая в Интернет.
– На TikTok уже почти 400 подписчиков, – гордится Серик. – Знакомых стало много, кто-то словами поддерживает, кто-то помогает. Одна подписчица, например, мне иногда педикюр бесплатно делает. Надо, чтобы ноги прилично выглядели, в школе или в учреждении пишу же ими.
Несмотря на свои 28 лет, Серик Отынчинов учится в 9‑м классе вечерней школы. В Кировском детском доме-интернате для умственно отсталых детей, куда он поступил в 1998 году из дома ребенка, говорит, учили не тому.
– Пока новенький был, все хорошо было, не били, – рассказывает Серик. – Потом перевели в другое отделение, а там в качестве наказания могли и не кормить, и на холодную веранду высадить раздетым, и на сутки в угол поставить. Я не примерного поведения, конечно. Дрался, а как иначе? Нянечка одна меня невзлюбила – Люба.
Долбила реально, лет 6 мне было, хорошо помню, как в горячей воде меня топила, приговаривая, что убогий, безрукий. До сих пор холодной моюсь – боюсь. Я потом ее встретил, Любу-то, уже взрослым, в лесочке. Такая волна во мне поднялась… Стал догонять, чтобы ударить, унизить, а сзади как будто кто-то за плечо взял: «Не надо». Бог отвел.
Воспитательницу Галину Анатольевну Серик вспоминает только добром, зажав пальцами его ног карандаш, она водила им по бумаге, пока сам не научился владеть всеми частями тела практически виртуозно.
– Только все равно не человек, а собака дрессированная, – говорит Серик. – Как начальство приедет, так меня выставляют для показухи. Астахов был, уполномоченный по правам ребенка при президенте, губернатор бывший, Полежаев, часто ездил, спонсоры разные. Раздадут нам подарки, а мы улыбаемся, как на картинке. Только уехали, нянечки подарки отбирают – им нужнее. А попробуй против скажи, психиатр сразу повышенную дозу лекарства назначит. Мы все уколов боялись: кубик за кубиком ставят, сначала просто спишь, а потом овощем становишься. Ни пить, ни есть уже не хочешь, ходишь под себя. Я на этого психиатра, когда на волю вышел, в Следственный комитет подавал. Ей нельзя с детьми работать. Но нарушений не нашли.
На волю Серик хотел выйти сразу, как исполнилось 18. Просил, чтобы поставили в очередь на квартиру, которые государство по собственным же законам должно выделять сиротам, но его просто перевели в психоневрологический интернат для взрослых.
«ПНИ – это дьявол»
– Стал думать, как выживать, – скупо рассказывает Серик. – Там если не был дураком, так станешь. Взрослый интернат – это дьявол. Занятия два: телевизор смотреть или в футбол гонять. Ни прав у тебя никаких, ни имущества, телефон, например, отбирают за плохое поведение, хоть и на свои деньги куплен. Споришь – делают уколы, сопротивляешься – признают буйным. Жаловаться бесполезно, мы пытались в Министерство соцзащиты писать, но персонал в тот же день узнал, кто подписался, всех наказали, запугали. Комиссия приехала – у нас все хорошо. Решил к начальству подлизываться. Ну и взяли меня в разнорабочие – территорию убирать-озеленять. На мероприятия стали в сельский Дом культуры отпускать. Там женщина была из благотворительной организации, взялась мне помогать в очередь на квартиру встать, в суд подала. От нее же узнал, что дееспособный человек имеет право выйти из интерната по заявлению на время или насовсем. В интернате нам об этом не рассказывали.
Сначала Серик вышел на месяц, потом на год, а в 2019‑м ушел совсем. С тех пор сменил немало съемных квартир. На переезды-перевозы потратил все, что накопилось на сиротском счету, – около 400 тысяч. Из своего остались телевизор, диван и кошка. Холодильник недавно подарил девчонкам, вышедшим из ПНИ по его примеру. Свое жилье, несмотря на решение суда 2016 года в его пользу, не получил. В 2020 году с помощью Вики Марчевской, руководителя благотворительного фонда «Мир равных возможностей», обратился на центральное телевидение, после чего председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин поручил руководству СУ по Омской области принять меры по восстановлению нарушенных прав инвалида-сироты.
Два года назад к Серику присоединился его ровесник Андрей Схаугье. Он чукча, появился в Кировском интернате, когда ему было 10, детдом в Магаданской области сократили, а детей раскидали по стране. Из Драгунского ПНИ попытался выйти еще в 2015‑м. Свою помощь тогда предложила официантка интерната. Андрей жил в ее доме, помогал нянчиться с детьми, работал в огороде. Был доволен, все лучше, чем в интернате, хоть и стелили ему в прихожей, только что не на коврике. Но через четыре месяца добрая официантка отвела его обратно, предварительно свозив в Омск, где взяла кредит на его имя. Выплатил долг он лишь два года назад.
– Нам в интернате выдавали с пенсий 3300 рублей, остальные 75 процентов шли на оплату проживания, – рассказывает он. – Но из выданных директор требовал оплачивать счета за электричество, потраченное на стиральную машинку, чайник, телевизор. Скажет, намотало вот столько-то, а мы откуда знаем, сколько на самом деле накрутило? Просили не раз, чтобы показали договор, где написано, сколько мы должны платить, все бесполезно. Кто мы такие, чтобы с нами разговаривать? Пни и есть.
Армия бомжей
Кирилл Стрельников пришел к Андрею и Серику в прошлом году. Рассказывает, что, выписавшись из Андреевского психоневрологического интерната, поехал к бабушке. Переночевал пару ночей, вернулся в очередной раз, а вещи его уже стоят за порогом. Бабушка в дом пустить больше не захотела, а к матери даже не совался. Научен горьким опытом. Однажды, когда ему было 14, родители было забрали их с сестренкой из детдома.
– Младший братик, он с мамой жил, совок сломал, – вспоминает Кирилл. – Родители вернулись, давай нас трясти: «Кто это сделал?» Я посмотрел на братика, пожалел его, взял вину на себя. Ну и это… Бил меня отец этим совком по всем местам, пока я не посинел. Мать не заступалась. Потом пожалела, правда, сказала, не родной он вам, мол, ничего не получится, езжайте обратно.
Планировали выйти из ПНИ вместе с сестрой, но та испугалась. Кирилл ее навещает, надеясь, что сможет помочь, как помогли ему Серик с Андреем: приютили, направили к Марчевской, оформили пенсию. Еще и перевязки делали – у Кирилла травма позвоночника, на улице он бы долго не продержался. Всем троим повезло – у них есть инвалидность 1‑2‑й групп, а значит, и пенсии от 15 до 18 тысяч рублей. На эти деньги выжить тяжело, но можно, особенно вскладчину. Так что учатся в вечерней школе, пытаются устроиться на работу, мечтают о собственных семьях. Раз в месяц даже отправляются в кафе, представляя, что лагман или шашлык приготовила мама.
Мать есть у каждого из троих: у Андрея – в Анадыре, у Кирилла – в области, а у Серика – совсем близко, в Омске. Правда, общаться со своими детьми матери не собираются.
– Психиатрический диагноз не значит недееспособность, люди имеют право выйти, – рассказывает Вика Марчевская, которая и нашла парням квартиру, прописала, помогла устроиться в школу. – Но они выходят из ПНИ и оказываются на улице, без регистрации на новом месте не могут подтвердить статус инвалида, получить пенсию, пойти в школу, устроиться на работу, встать в очередь на жилье. Хорошо, если находятся добрые люди, согласные хотя бы зарегистрировать их у себя. Если нет, они пополняют армию людей без определенного места жительства.
Сертификат для избранных
Фонд Вика Александровна организовала спонтанно – когда-то волонтерила в Кировском интернате, и бывшие воспитанники ее запомнили, стали обращаться за помощью. Сейчас под ее опекой 28 человек: в рамках проекта «Сопровождаемое жилье» она, разыскивая спонсоров, помогает молодым людям оформлять документы, поступать в школу, снимать жилье, покупать одежду и не умирать с голоду. На работу выходцев из психоневрологических интернатов берут редко, а психиатрические диагнозы в детдомах ставят легко, потому что так проще: можно отправить выпускника во взрослый интернат, где он проведет остаток жизни, оплачивая проживание из собственной пенсии и ничего не требуя.
В марте 2021 года разразился скандал – полиция вдруг обнаружила, что Марчевская прописала в своем старом доме в общей сложности восемь выходцев из ПНИ. После вмешательства прессы на ее защиту приехала российская благотворительница Нюта Федермессер, после чего полицейские не нашли состава преступления, а региональное Министерство образования быстро решило оформлять прописку сиротам до получения своего жилья в одном из подведомственных учреждений. Вот только с жильем для сирот проблемы.
– Шестой год пошел с суда, – жалуется Серик. – Сначала был пятисотым, в 2017 году – уже двухтысячным, в 2020‑м – тысяча девятьсот каким-то. Уже и Нюта обещала помочь с квартирой, и Бастрыкин дал указание разобраться, а ничего не изменилось. Я не знаю, что мне делать. На колени перед кем-нибудь встать?
По данным областного Минобраза, в 2021 году право на обеспечение жильем не реализовано у более 6000 сирот. Из них 3255 достигли возраста 23 лет, а 917 – уже и 28. По решениям судов в 2021 году 1550 человек должны были получить квартиры, но цены изменились, а увеличения финансирования на эти цели запланировано не было. Поэтому приобрели только 259.
Казалось бы, проблему все же начали решать: в марте 2021 года СК РФ по Омской области возбудил уголовное дело в отношении «неустановленных лиц» из региональных министерств образования и имущественных отношений, не исполняющих должностные обязанности, из-за чего сиротам не предоставляют квартиры. В июле депутаты Заксобрания области проголосовали за новую меру соцподдержки детей-сирот – жилищный сертификат. В январе 2022‑го наконец определили его сумму – 1 млн 875 тыс. рублей. Правда, как сообщает Министерство образования, для этой выплаты сирота должен быть старше 23 лет, не состоять на учете в психоневрологическом диспансере и не иметь решения суда об обеспечении его жильем, поскольку, по словам губернатора Омской области Александра Буркова, те, у кого есть судебные решения, и так первые в очереди. Очередь Серика, например, уже в первой тысяче нуждающихся, а не во второй, как прежде.
Многое поменялось в лучшую сторону, считает Вика Марчевская. Появилась методически-консультационная помощь от министерств образования и здравоохранения, Министерство соцзащиты помогло Серику пошить теплые вещи, положенные по индивидуальной программе реабилитации, оказывает содействие в протезировании рук. Сотрудники Следственного комитета, по ее словам, даже навещают подопечных фонда в больницах, приносят им фрукты, соки. Только вот все 28 не подпадают под жилищные сертификаты. У половины есть решение суда – фонд старался, чтобы они получили квартиры скорее, и у всех психиатрический диагноз. Реален он или «приписан», чтобы отправить 18‑летнего выпускника в ПНИ, сказать трудно. Но, чтобы это снять, нужно пройти судебно-психиатрическую экспертизу, рассчитанную на грамотных людей. А выходцы из ПНИ, которые находятся под опекой благотворительного фонда «Мир равных возможностей», по словам Марчевской, только учатся читать и писать. Сколько же лет еще ждать инвалиду 1‑й группы Серику Отынчинову и его друзьям, оказавшимся вдруг выкинутыми из очереди на жилье?
Наталья ЯКОВЛЕВА, Омск, фото автора
Выбор читателей
Комментарии