Минусы вижу, плюсов не наблюдаю. Записки Виктора БОЛОТОВА

Когда было решено начать эксперимент по введению в России единого государственного экзамена, специалисты проанализировали многолетний опыт разных стран, изучили контрольно-измерительные материалы национальных экзаменов, материалы международных исследований качества образования PISA, PIRLS, TIMSS. У каждой системы обнаружились свои плюсы и минусы, pro и contra. В результате мы создали оригинальную модель, которой не существует больше нигде в мире. Тут есть и вопросы с выбором ответов – это часть А, и вопросы с коротким свободным ответом – часть В, и вопросы с расширенным свободным ответом, предполагающие написание эссе или решение задач, – часть С. Подчеркну, что ряд стран использует только часть А, другие – А и В. Но главное, что вопросы с выбором варианта ответа есть абсолютно везде, в том числе и в существующем с 1901 года американском академическом тесте SAT, на основании которого студенты поступают в вузы США. А вот часть С – это редкость. Замечу, что наши соседи из Казахстана, которые начали проводить национальный экзамен куда раньше нас, часть С так до сих пор и не ввели, посчитав ее излишне сложной. Мы же пошли на это, потому что свободные задания всегда были в традициях советской школы и вступительных испытаний в вузы.

В зависимости от предмета пропорции заданий А, В и С варьируются. Но каждая из частей одинаково важна и служит своим целям. Для чего, например, необходима часть А? Она помогает выяснить, насколько выпускник усвоил материал не одной-двух тем из школьной программы, но всего стандарта, так как позволяет проверить знания по максимальному количеству учебных разделов. Да, конечно, во многом это проверка памяти, но ни один учитель, каких бы прогрессивных взглядов он ни придерживался, не станет спорить, что знание фактов необходимо. Часть А – это серьезное подспорье для не самых сильных учеников: ребенок, планирующий поступать на филологический факультет,  может плохо знать тригонометрию, но умеет решать алгебраические уравнения, а значит, свой необходимый проходной балл наберет и аттестат получит. Анализ выполненных заданий, проведенный сотрудниками ФИПИ, также подтверждает, что большинству детей гораздо проще, видя перед собой несколько вариантов, выбрать из них правильный, чем написать свободный ответ. Эти же исследования показывают, что за выполнение заданий части С  берутся далеко не все выпускники. Таким образом, идея избавиться от части А в контрольно-измерительных материалах ЕГЭ – это удар по слабым детям. Приняв такое решение, мы либо значительно увеличиваем число двоечников, либо будем вынуждены вновь понижать порог минимальных баллов, которые и так уже вызывают у профессионального сообщества и смех и слезы. Все разговоры о том, что часть А – это «угадайка», искажающая реальную картину знаний предмета, – не более чем разговоры, ни на чем не основанные. Когда математики убрали из заданий ЕГЭ варианты с выбором ответов, я не увидел ни одного серьезного исследования, которое бы доказывало, что этот шаг изменил ситуацию в лучшую сторону. Напротив, оказалось, что в этом году порога по математике можно было достичь, решив всего лишь три задачи из курса начальной и основной школы. Считаю, что эта инициатива не более чем реформа ради реформы. Мои коллеги Валентин Шаулин, Вероника Спасская, Галина Ковалева и многие другие, с которыми мы начинали эксперимент по введению единого государственного экзамена, подтвердят: любой пункт, любое положение, любая идея об изменении правил игры обсуждались долго, придирчиво, со всех сторон. Мы досконально изучали, что та или иная новелла даст или отберет у выпускников, у школ – прежде всего у учителей, у приемных комиссий вузов.  Поэтому когда слышу, что руководство Минобрнауки и Рособрнадзора  решает избавиться от одной из частей единого государственного экзамена, сразу задаюсь вопросом: а вы обсудили это с профессиональным сообществом, а вы просчитали все «за» и «против»? Нельзя принимать решение, которое может стать роковым для сотен, если не тысяч детей, в одиночку, за закрытыми дверями. Ведь это помимо всего прочего еще и вопрос доверия к экзамену, в том числе и за пределами России.Со всеми этими скачками и судорожными изменениями контрольно-измерительных материалов  мы потеряли преемственность. Мы уже не можем объективно сравнивать средние баллы ЕГЭ по одному предмету за несколько минувших лет. А ведь до сих пор и Министерство образования и науки, и субъекты РФ, и образовательные учреждения отчитываются, мол, по сравнению с прошлым годом средний балл ЕГЭ по математике вырос на столько-то, а по русскому языку – на столько-то. Но ведь сегодня это сравнение почти бессмысленно! И не случайно многие выпускники прошлого года, увидев, что на этот раз сделали с нижней границей по той же математике, начали требовать: «Отдайте нам наши аттестаты». И их можно понять: почему в этом году одиннадцатиклассники, набравшие столь мизерное количество баллов, получили аттестаты об окончании средней школы, а они, ровно с теми же баллами, ушли со справкой? Конечно, перемены необходимы. Но они должны касаться прежде всего не формы, а содержания. Можно обсуждать соотношение числа вопросов разных частей, организацию выпускного экзамена на базовом и профильном уровне. На мой взгляд, главное направление изменения содержания экзаменационных материалов должно быть связано с планированием перехода на новые ФГОС, которые сделаны в иной идеологии, чем большая часть сегодняшних КИМов. Компетентностный подход, который заложен в наши новые школьные стандарты, требует серьезного внимания к разработке заданий, которые эти компетенции измеряют. Нужно постепенно увеличивать число задач, проверяющих не столько память, сколько умение ребенка размышлять. Свободные задачи, заставляющие мыслить логически, естественно, необходимы. Но умение мыслить можно проверять и при помощи заданий с выбором вариантов ответов.NB! Виктор Александрович БОЛОТОВ, научный руководитель Центра мониторинга качества образования НИУ ВШЭ, президент Евразийской ассоциации оценки качества образования. Профессор. Академик РАО.