На чтение: ≈ 13 мин.Вы видели хоть раз, как плачет директор школы? Пожилая женщина, которая в свои шестьдесят с гаком все еще тащит на себе громадную современную школу, потому что молодые специалисты не хотят идти в педагогику на какую-то тысячу рублей? Вы видели, как пробираются слезы сквозь крепко сжатые, черные от возраста веки, когда женщина не хочет эти слезы выпускать, не хочет сдаваться, но горя так немало, что оно прет и прет, и наконец крупными горошинами катится по морщинистым желтым щекам? Я видела, и, поверьте, мне сделалось страшно.
А получилось так. Обычно я приезжаю в Пензу, чтобы рассказать о ее именных школах. Однако на этот раз повод для поездки оказался иным: электронное письмо, которое пришло в редакцию. В нем рассказывалось, как министр образования области Василий Петрович Букин решил аннулировать договор между министерством и Пензенским областным институтом повышения квалификации и переподготовки работников образования. Правительства области и города активно оснащают сельские и городские школы компьютерами. Но так как пропускная способность регионального центра Федерации Интернет Образования всего тысяча учителей в год, а педагогов в области 13 тысяч, попросили о помощи ИПК и ПРО. За лето на базе городских школ NN 50, 32, 30 и гимназии при педуниверситете работники института повышения квалификации учителей обучили пользоваться компьютерами около трехсот работников образования. И вот один из директоров школ, Андрей Долов, сообщал нам в своем письме, что Василий Петрович Букин оплатить этот труд отказался.
Приезжаю в Пензу и сразу звоню министру области. Мне говорят, что он в районе, в командировке. Иду в Институт ПК и ПРО к ректору Виталию Ивановичу Авершину. Тут-то и выясняется, что деньги недавно все же заплачены. Правда, в сумме, урезанной почему-то вдвое. Да и выглядел Виталий Иванович как-то неважно. Лицо серое, глаза в сторону отводит… Вот тут мне и подумалось: “О чем молчит ректор института?” Причем института, который входит в число лучших в России.
Но Виталий Иванович не стал жаловаться, только сказал: “Да проверки министра замучили. Без дела нас теребят”. Я вышла на улицу и тогда увидела эту женщину.
Она стояла в вечерней мгле, будто над пропастью. Потому что город внизу уже скрывался в тумане. Вгляделась в ее лицо и вдруг узнала! Директор всегда шла навстречу пожеланиям “своих” детей и их пап и мам. Хотят класс с углубленным изучением предметов? Пожалуйста. Лариса Антоновна пойдет в городское управление образования, поговорит там и получит дополнительные ставки для специалистов. Нужны профильные классы, классы развивающего обучения? Все устроит мудрый и спокойный директор. Если надо, пойдет с прошением и к главе администрации города Александру Серафимовичу Калашникову – благо он отпускает на образование треть городского бюджета. А принцип природосообразной педагогики, который держится в этой школе более десяти лет?
Я не могу пройти на улице мимо плачущего человека. Вот и к Ларисе Антоновне обратилась: “Вам чем-нибудь помочь?” Она тут же подобралась: не любит “распускаться” на людях. Но постепенно я заставила ее разговориться: “Не думала, что доживу до такого унижения! В моей школе ни одного правонарушения, ни одного ребенка на учете в милиции!.. Мы, педагоги, привыкли, что к нам вечно идут с проверками. Такова наша доля, но проверка проверке – рознь!.. Но что бы так?! Чтобы проверяющие из областного министерства подходили к первоклассникам и спрашивали, нет ли у них какого компромата на директора школы и первую учительницу?!” Она то говорила, то молчала. И ее напряженное молчание и отпечаток тяжелой усталости на немолодом лице, на котором было написано то же самое, что час назад на лице Виталия Ивановича, заставило меня “копнуть” в глубь проблемы.
В начале 2002 года губернатор Пензенской области назначил нового министра образования. В одну из командировок я была у него, познакомились. Василий Петрович ни дня не работал в школе, несколько лет трудился на поприще директора какого-то техникума, все остальное время управлял и руководил вне сферы педагогики. Я попросила его ответить на вопрос: “Как модернизируются школы области?”. И он сразу же преобразился. Сошла с лица неприятная неопределенность: “Что вы у нас ищете? Зачем приехали?” Вдруг почувствовал он себя как на трибуне, приободрился и… целых полчаса не давал мне раскрыть рта. Он произнес пламенную речь в защиту сближения школ и вузов. А когда я уехала, в начале учебного года страннейшим образом поздравил учителей с первым сентября: напечатал в областном “Молодом ленинце” призыв к школьникам и родителям: смело высказывать ему малейшее недовольство учителями и директорами школ. Он “безобразие пресечет”!
И начались проверки. Но то были необычные проверки. Накануне Дня учителя, например. Согласитесь, некстати. Причем с обязательным доведением пожилых директоров школ до гипертонических кризов. Уважения к директорам не было. Хотя проверяли не худшие школы, лучшие! Ловили на лестницах бегающих пятиклассников: “Сколько рублей твоя мама платит за охрану?”, “А ты доволен своим учителем математики?”. Это были не проверки, а скорее подковырки и унижение. Потому что все прежние проверки прежде всего были направлены на то, чтобы выяснить, чем помочь директору и педагогическому составу школы работать еще лучше. Именно таким должен быть профессиональный контроль. А вопросы и опросы этих хамоватых, крикливых проверяющих ставили цель иную – не помочь, не решить проблемы, а “помурыжить” педагогов. Унизить лучших.
Пенза знала тяжелые времена. Сейчас же зарплата городским учителям выплачивается в срок, пензенцы даже умудряются строить каждый год по школе! 57 тысяч школьников в Пензе, и представьте себе – каждый второй из них ходит в кружок! Сохранены или перестроены детские общественные организации, вся система воспитания. Ликвидирована задержка по выплате компенсаций на приобретение методической литературы. Сохранен в полном объеме 25-процентный надтарифный фонд. Недавно создан Фонд по борьбе с наркотиками, и он тоже задался целью – вырвать детей из лап улиц, открыть для них новые кружки, в том числе спортивные. За последние три года десяткам учителей выделены квартиры. Работникам образования снижена родительская плата за содержание детей в дошкольных учреждениях. Для таких ребят до сих пор существуют три загородных лагеря. Причем родители платят лишь десять процентов стоимости лагерной путевки. Заботятся в Пензе и об одаренных детях – есть персональные стипендии главы администрации Александра Калашникова, и о детях-инвалидах – для них устраивается даже отдельная новогодняя елка. Начальник городского управления образования Петр Васильевич Тактаев добился того, что город покинули тоталитарные секты, появившиеся лет шесть-семь назад.
Так о чем же плакала директор школы? О том, что на вопросы хамов-проверяющих она не могла позволить себе отвечать как бы ей хотелось: “Зачем вы меня так унижаете?” Потому что, в сущности, на фоне безработицы среди других профессий учитель с его двумя-тремя тысячами в месяц выглядит вполне благополучно.
Не так давно гостил в Пензе постоянный представитель нашего президента Владимира Путина Сергей Кириенко. Посетил многие школы и, уезжая, сказал: “Трудно сегодня вашему городу и области. Колхозные поля травой заросли. Промышленность работает пока вяло. Но чем вы меня поистине порадовали – своим образованием”. Да, единственная надежда Пензы на завтра – это состояние ее “мозгов” сегодня. И если эти “мозги” небрежно раздавить… Если довести одного опытного директора до инфаркта, другого до увольнения, третьего до нежелания трудиться, чем будет хвастать перед страной господин Василий Петрович Букин завтра? Человек, который ни дня не работал в школе. Где гарантия, что на пустующие директорские места он посадит специалистов еще более высокого класса? А ведь это не одно или два таких места и не десяток – а десятки!
Однажды в Пензе уже случилось нечто подобное. Когда директором финансово-экономического лицея N 29 был нынешний руководитель образования города, при лицее был создан уникальный детский учебный банк, посмотреть на который приезжали даже иностранцы. Откликаясь на чьи-то высокие просьбы, Тактаев отдал банк другим структурам, выпустил из своих хозяйских рук, и тот… попросту перестал существовать. Нет человека, заинтересованного в конкретном добром деле, энтузиаста, нет и самого дела. Зачем же областное начальство словно бы “истребляет” городских энтузиастов вроде Ларисы Антоновны? Почему морочит голову, оттягивая платежи по счетам, другому энтузиасту, вполне “человеку на своем месте” Виталию Ивановичу Авершину?
Версию происходящего я услышала, как ни странно, в поезде. Когда возвращалась в Москву, разговорилась о делах в областном образовании с одним интеллигентным и немолодым попутчиком. Он объяснил мне происходящую “войну” так: “На последних выборах Пенза проголосовала не за своего нынешнего губернатора. Новый министр образования намерен привести в школы такую команду, которая заставит учителей голосовать “правильно”. Тут целый город оказался неугоден, не то что какие-то отдельные директора”. Таково было мнение местного жителя.
Сегодня в стране столько нищеты, что иной раз кажется: образование зависло над пропастью. Стоит пошевелить пальцем, и все рухнет. Так зачем же этим самым пальцем шевелить?
Ирина РЕПЬЕВА
Пенза
Выбор читателей
Комментарии