Михаил Танич: “Я привык к прозвищу Гениальный”

Михаил Танич: “Я привык к прозвищу Гениальный”

Жизнь Михаила Танича и его стихи вместили несколько эпох – пионерское детство, военную юность, сибирский лесоповал. Но этот человек умел находить верное соотношение счастья и несчастья в жизни. Может быть, это помогло ему стать самым известным поэтом-песенником. Таничу принадлежат яркие, солнечные песни: “Черный кот”, “Любовь-кольцо”, “Комарово”, “Что тебе сказать про Сахалин”. Рядом с ними – роман в песнях о лесоповале. Танич работал почти со всеми известными композиторами и артистами эстрады, театра и кино. Его песни пели Клавдия Шульженко, Алла Пугачева, Валерий Леонтьев, Эдуард Хиль. Танич – автор пятнадцати книг. Первое произведение написано было в Таганроге: что-то вроде пьесы о Павлике Морозове с обличением кулаков. Потом на смену писательству пришло другое увлечение – футбол. Однако литературные традиции родного города все-таки взяли верх.

– Вы родом из Таганрога, ощущаете влияние чеховской ауры?

– В 1930 годы в Таганроге было много пожилых людей, помнивших царский строй, чеховские времена. Даже продукты были такие же, как в царские времена. Кефир продавали настоящий, ничего общего с современным он не имел. Этот я не могу пить даже как лекарство для похудения… А литературу, представьте, у нас преподавал близкий знакомый Чехова и Толстого – Баландин. Помню, он попросил меня провести семинары по Маяковскому, которого не переваривал. Я же, наоборот, тогда обожал знаменитого футуриста. Я страшно гордился, что понимаю такого сложного поэта и провожу урок с одноклассниками… Мой учитель здоровался с Чеховым, я разговариваю с вами. Вот какая длинная историческая дистанция. Но все-таки сначала на всех нас оказывает влияние не Чехов, а Пушкин. Едва умея читать, мы берем его сказки. Хотя написаны они вовсе не для детей. Сказки Пушкина подвигают мальчиков, чутких к слову, что-то сочинять. Сначала, конечно, без всякого понятия, что такое стихи. Но это стремление сохраняется на всю жизнь.

Я помню, как в Таганроге праздновали 75-летие Чехова. Помню приезд МХАТа со всеми знаменитыми стариками – Книппер-Чеховой, Москвиным, Качаловым. Я был тогда пионером, я даже что-то читал со сцены. А дома у нас было многотомное чеховское собрание, изданное в 20-е годы. В оранжевых обложках. Бумагу нужно было разрезать ножом, поэтому края у книжек были лохматые.

– Как много вместила ваша жизнь!

– Я чувствую себя частицей нашей истории и страны. Все, что случалось с ней, проходило через меня. Даже аттестат зрелости я получил 22 июня 1941 года. Потом, как у многих, война, институт, где меня и застала волна репрессий. Шесть лет на лесоповале породили огромный цикл песен о воле-неволе, тяжелой жизни человека, попавшего в лагерь. К сожалению, туда часто попадают только мелкие негодяи, укравшие всего-то кошелек с получкой. Тема тюрьмы в русской песне занимает большое место и находит отклик в человеческих душах. Недаром мы получили премию на конкурсе “Русский шансон”, попали в “Песню года” с хитом “А белый лебедь на пруду качает павшую звезду”. Мы рады, что смогли написать роман в песнях о том, как в нечеловеческих условиях остаться человеком.

– Стихи вам давались легко?

– Я долгое время писал без понятия о рифме. Первое время не задумывался о своем индивидуальном стиле. Только в более позднюю пору, когда уже были свои книжки, прорезался собственный голос. И я стараюсь его сохранить. Но стихи сейчас пишу очень редко, в основном песни. Потому что это моя работа. Я вынужден кормить семью старшей дочери, живущей в Голландии плохо, семью младшей дочери, живущую здесь плохо. Вдобавок к этой большой семье у меня еще есть собака. Ее тоже надо кормить.

– Говорят, что лучше всего человека понимают именно собаки…

– Мой далматин Жак все время слышит человеческую речь и выучил многие слова. Я даже ловлю себя на мысли, что это никакой не условный рефлекс, он думает и даже рассуждает. Перед поездкой на дачу я ему сказал: “Ты едешь на дачу”, и он моментально перестал есть, чтобы плохо не стало в дороге. Я с ним разговариваю, как с ребенком. Он понимает только мой язык, поэтому в плохих отношениях с другими собаками. А родился Жак в ноябре 1991 года и стал ровесником всех наших перемен. Мне его подарил Саша Малинин, которому полагался щенок за случку его кобеля. Десять щенков ко времени нашего приезда сосали мать. А Жак, единственный из них, оторвался и пошел к нам. Я его, конечно, взял на руки. Так он и остался со мной.

– Песни – ваша работа. Вы работаете, даже когда отдыхаете?

– Я иногда не вижу разницы между работой и отдыхом. На даче в Юрмале первый день радуюсь солнцу, шумящему морю и тюльпанам, которые разводят мои соседи-латыши. Смотрю, отдыхаю, вдруг приходят стихи.

Тюльпаны разводят

Соседи мои латыши

…………….

Лилового цвета,

Медового цвета,

Голландских и финских кровей,

Поползал по грядкам хозяин,

Как тот муравей!

……………

Когда я встаю спозаранку,

Часу этак, может, в шестом,

Зевая над чистым,

Нетронутым мыслью листом,

Я знаю: мои латыши

Уже встали,

И легок им труд!

И надо трудиться,

Трудиться, трудиться –

Тюльпаны взойдут.

– Ваши внуки любят ваши песни?

– К сожалению, Лев и Вениамин не умеют читать по-русски, потому что рано уехали из России. Но ведь у Пушкина потомки тоже превратились в англичан. Зато они, как все русские люди во всем мире, любят слушать “Лесоповал”. Ну что им слушать, “На-Ну”, что ли? Не хочу сказать ничего плохого об их творчестве, но на концерт не пойду.

– Почему?

– Они раскрученные ребята, нарядно одетые, энергично двигающиеся, зарабатывающие массу денег. Ну и что? Таких групп с прыжками, ужимками и кривляньем – большинство. Можно даже смотреть их, выключив звук, как я делаю во время футбола, поскольку много лет был футболистом и комментарий меня раздражает. Вообще я заметил, что на английском люди поют лучше, чем на русском. Когда мне предлагают певца и он поет по-английски, я прошу спеть по-русски. Сразу получается хуже.

– Ваши песни поет и ветеранша сцены Эдита Пьеха, и модная Лариса Долина, и совсем молодые, начинающие исполнители…

– Я хочу оказаться на уровне молодых. Придумать, например, современную песню “Баллончик газовый”. Но для меня, пожилого человека, эта задача трудна.

– Все ваши песни о любви?

– А зачем писать о забастовках? Только о любви. Примитивные ансамбли поют о том, что “я ждал”, а “ты не пришла”. Тот же Титомир просто вылезает из шкуры, чтобы спеть: “Тач, даун”. А для меня главное содержание, будящее мысли…

– Когда Геннадий Шпаликов писал стихи, то пропадал так, что даже жена не могла его найти. Ему были нужны тишина, одиночество.

– Это нужно каждому писателю, поскольку писатель должен думать, а не только ручкой водить. Для этого требуется уединение. Я тоже многие годы ездил в дома творчества. Большинство стихотворений написал в Переделкине. Там-то мы и подружились со Шпаликовым, можно сказать, по пьяной лавочке. Он всем был должен деньги, которых у него всегда не хватало. Вдруг позвонил: “Миша, приезжай в Переделкино – у меня денежка завелась”. Совсем небольшой долг – 50 рублей, по-моему, был… “Гена, сегодня не могу”, – ответил я. А назавтра он уже ушел из жизни. Думаю, что, если бы мы встретились, этого бы не случилось. Он – один из самых чистых людей, которых я видел. Когда умирает такой человек, живущим становится стыдно, что они его упустили.

– Вы дружите с очень красивыми женщинами – с Лаймой Вайкуле, с Ларисой Долиной. Лайма вам даже корону надела на вашем юбилейном вечере. Долина великим русским поэтом величает…

– Нет, это Распутина так называет Дербенева. Меня Лариса называет Гениальным. И я привык к этому прозвищу. И уже согласен, если это не вылетело у нее случайно, и она настаивает на этом. Значит, так оно и есть. Красивые женщины – это все относительно. Я просто люблю женщин. Но всех красивее моя жена Лида. Это так же верно, как и то, что я гениальный.

– На своем юбилее вы посадили ее не почетное место – на сцену, чтобы все видели. И все цветы были не только вам, но и ей. Все стремились подчеркнуть, какая она гостеприимная.

– Гостеприимный я. Я не могу без друзей, без компаний. Не могу один есть котлеты, пить пиво. Я гостеприимный на свою беду. У меня дома в день бывает по десять-двенадцать композиторов и артистов. А Лида должна помогать мне их принимать, все время мыть тарелки и рюмки, хотя она лично никого не звала.

– А как вы познакомились с Лидией Николаевной?

– Как-то пришел в общежитие молодых специалистов на праздник 7 ноября и увидел девушку, игравшую на гитаре. Лида моложе меня на четырнадцать лет. Но я влюбился, а она – в меня. С тех пор вместе живем.

Елена МАСЛОВА