На чтение: ≈ 15 мин.– Михаил Михайлович, учебный год начался не только в средних школах, высших учебных заведениях, но и в уже ставшей знаменитой за два года школе журналистики “Известий”.
– Это так. Правда, сразу хотелось бы уточнить, что газета “Известия” – только один из ряда учредителей этой школы. Почти два с половиной года назад Михаил Быков (директор школы журналистики “Известий”) предложил нам участвовать в создании такой школы. Мы согласились.
– А почему?
– Как ни парадоксально, но все газеты испытывают сегодня острый дефицит кадров. Это раз. Второе – уровень ребят, которые приходят к нам после профильных вузов, как правило, нас не удовлетворяет, их очень многому приходится учить на ходу. А третье – выбирая профессию сразу после школы, можно и ошибиться. Большинство студентов школы журналистики “Известий” – это школьники 10-11-х классов, и они имеют возможность вначале себя попробовать, а уже потом идти в вуз.
– Как построена программа школы?
– Она делится на две части. Одна – это общеобразовательные предметы, по которым нужно подтягивать в первую очередь тех, кто собирается поступать на факультеты журналистики. Это русский язык, логика. В школе журналистики “Известий” русский язык читают в основном преподаватели из МГУ. И вторая часть – это профессиональные дисциплины, связанные непосредственно с газетой. Начиная с того, как писать репортаж или как брать интервью, и заканчивая аналитическими обзорами серьезных проблем. Ребята обучаются в основном в мастер-классах. Ведут их разные люди, и выслушивая десять позиций, десять мнений, каждый выбирает то, что ему наиболее понятно, близко, приемлемо. Также им показывают, как верстается газета, как работает издательство, типография.
– На сколько времени рассчитана программа?
– На год.
– Вот отзанимались ребята год, и кто-то в самом деле понял, что журналистика – это его дело. Он уже умеет держать ручку в руках, складывать слова, к тому же голова у него работает неплохо. Есть ли смысл такому человеку теперь идти на факультет журналистики?
– Хороший вопрос. Дело в том, что во втором семестре к процессу обучения очень серьезно подключаются сами “Известия”, и ребята в последние два месяца уходят на практику в отделы газеты. Они попадают в реальную газетную среду и начинают по-настоящему работать. И именно там многие понимают, что факультет журналистики нужен для приобретения широкой эрудиции, энциклопедичности, системности мышления. Без этих качеств звездой не стать.
– Анатолий Аграновский когда-то говорил: не тот хорошо пишет, кто хорошо пишет, а тот хорошо пишет, кто хорошо думает. Эти его слова любил цитировать мой университетский профессор Виталий Тоичкин. Скажите, кого вы, как говорят в педагогике, хотели бы получить на выходе из вашей школы?
– Людей, которые любят профессию журналиста и которые почувствовали к ней внутреннее призвание.
– Вы следите за выпускниками школы?
– Руководство школы журналистики “Известий” знает, кто где работает или учится сейчас. Насколько я помню, выпускников было чуть более 50. Десять из них работают в СМИ. Причем в самых разных. Трое в “Известиях”, на разных опять-таки участках. А те, для кого школа была ступенькой к поступлению, учатся. Кстати отмечу, что все выпускники школы, которые хотели поступить на журфак, поступили.
– Михаил Михайлович, а вы кого предпочтете взять в редакцию: выпускника факультета журналистики с красным дипломом, который в ладах со стилистикой, знает хорошо филологию, или выпускника экономического факультета, который разбирается в макро- и микроэкономике?
– Я возьму на работу того, кто профессионально состоятелен в своей сфере. Я возьму человека, у которого горят глаза, когда он устраивается на работу. И если вдруг придется выбирать из двух лучших, то возьмем обоих. К сожалению, на практике оказывается, дай Бог одного найти, профессионально состоятельного и с желанием, с огромной внутренней потребностью работать. Все остальные критерии – образование, пол, вероисповедание и пресловутый пятый пункт – не имеют никакого значения.
– Судя по вашим словам, в газете “Известия” испытывают кадровый голод…
– Я бы выразился иначе – “Известия” всегда готовы совершенствовать свой уровень, в том числе и кадровый. У нас работают чуть больше 180 человек, пишущих журналистов – около 140. Это нормально для серьезной, качественной, респектабельной газеты. В реальности мы делаем полторы газеты в день. В шесть часов вечера мы делаем так называемый региональный выпуск. Когда в Москве шесть вечера, то во Владивостоке, где расположен самый восточный пункт, где мы печатаем газету, уже два часа ночи. И в 21.45 – так называемый московский выпуск – для Москвы, Питера и соседних областей. Нагрузки на людей большие. Мы работаем больше, чем в других газетах, это правда. Работа в “Известиях” для журналиста более интенсивная, более тяжелая, чем в других изданиях.
– Чего, на ваш взгляд, не хватает ребятам, которые приходят в школу журналистики “Известий”?
– Этот вопрос, наверное, не столько ко мне, сколько к директору школы. Но, насколько мне известно, им не хватает очень много. Один из сложнейших вопросов, который стоит перед руководством школы, – как сформировать программу так, чтобы у них просто хватало сил, потому что средняя школа отнимает дикое количество времени и дает неадекватный затратам результат. Они очень слабо знают русский язык. Они не умеют думать. Очень мало оригинальных идей, зато очень много шаблонов. Плохо обстоит дело со знанием истории. И мне кажется, они не знают потому, что им не интересно знать. А значит, это связано с вопросами методики преподавания, учебниками.
– У вас есть дети?
– Да. Сын. Учится в МГУ.
– Школа, в которой он учился, вас устраивала?
– Да.
– Но у системы образования столько проблем…
– Вижу и знаю. Я по образованию историк, соответственно многие друзья преподают. И не только в вузах. Школа стареет, молодых учителей все меньше и меньше. Практически нет среди них мужчин. Педагоги замотаны. Они работают под двойной нагрузкой: производственной и эмоциональной. Ты постоянно в общении, постоянно принимаешь чью-то боль, заботы… И конечно же, очень тяжелое материальное положение у абсолютного большинства учителей средней школы. Единицы живут более или менее нормально, и то благодаря супругу или поддержке детей.
– Принято считать, что раньше, в советское время была журналистика факта и журналистика мысли. К последней относились “Комсомольская правда”, “Известия”. Они выполняли ту работу, которую по большому счету должны делать церковь и психоаналитики, – давать людям нравственные ориентиры. Шли мешки писем. Сегодня газеты обрушивают на читателя только голые факты, усугубляя полученную им “социальную травму” от грянувших перемен. Не кажется ли вам, что журналистика потеряла свои лучшие качества – человечность, душевность, исповедальность…
– Я бы предложил чуть-чуть иную систему деления истории журналистики. Во-первых, то, что было до 91-го года, просто несопоставимо с тем, что сейчас происходит. Мы живем: а) в условиях демократии, какая она – не определяем, и б) в условиях рынка. Какой рынок, тоже не определяем. Сойдемся на определении – российская демократия и российский рынок, потому что на эту тему можно говорить и дискутировать до бесконечности. Да, это не то, что в Швейцарии, но, слава Богу, и не то, что на Кубе. Изменилось общество, изменилась и журналистика. Газета стала товаром. И это та тяжелейшая реальность, которую до сих пор не осознает абсолютное большинство людей, работающих в российских СМИ.
– Но с чего все началось?
– С того, что газеты стали оглядываться на своих хозяев. Одни говорили, что газеты должны приносить прибыль, другим не нужны были деньги, а надо было, чтобы их читали 100-200 человек, чтобы газета была средством влияния. Теперь же приходит четкое понимание, что у нас хозяин один – читатель. Поэтому мы обречены писать то, что нужно читателю. Больше читателей, значит, лучше финансово-экономические показатели, не надо каждый квартал ходить к хозяевам с протянутой рукой за очередной порцией денег. А так называемая журналистика факта появилась оттого, что возник целый слой бизнеса, который ценит свое время, который желает из газет получать только информацию и соответственно читает газеты именно с этой точки зрения. Ежедневная газета живет один день. Поэтому в ежедневной газете должны быть единичные, так называемые держащие материалы, которые можно перечитывать, возвращаться к ним, все остальное – это события и факты текущего дня.
– Кто ваша, как теперь принято говорить, целевая аудитория?
– Это те, кто нашел себя в минувшем десятилетии. Нашел себя – не значит обязательно стал новым русским, а нашел себя, как тот самый преподаватель вуза, который чуть-чуть подрабатывает репетиторством, пишет книжки, получает западные гранты на свои исследования. Как тот самый врач, который работает полторы смены в московской больнице, потом на два месяца улетает к газовикам в тундру, в больницу. Это мои реальные друзья, и тот, и другой. Там за два месяца он зарабатывает больше, чем за год в московской больнице. Но он там работает в тяжелейших условиях, правда, на очень современном оборудовании. Эти люди вписались в современную жизнь. Они не стали супербогатыми, они не стали новыми русскими, они не швыряются деньгами, им подчас не хватает денег, но они вписались, они сумели преодолеть обстоятельства. Они не деградировали профессионально и они хотят шагнуть дальше. Если хотите, наш ключевой читатель – это тот, кто хочет шагнуть за линию горизонта.
– “Известия” – свободная газета?
– Пока не жалуемся.
– Что-нибудь изменилось в газете после прихода президента на ваш праздник?
– Наверное, мы больше стали гордиться своей газетой. Если мне память не изменяет, в советской истории первые лица государства никогда не посещали газеты. К себе приглашали – да, встречи с главными редакторами – да. По сути это первый случай. И кстати, незадолго до этого нас посетил патриарх – также впервые. Он никогда не посещал светские газеты. Я считаю, что это знак большого признания и уважения к газете “Известия”.
– Это была его личная инициатива?
– Да. Для нас тем более приятно, что сделал это в день своего тезоименитства.
– Михаил Михайлович, что пожелаете нашим читателям?
– Не сдаваться. Ни в коей мере не сдаваться внешним обстоятельствам, всем жизненным тяготам. Выход существует почти из любой ситуации. И если человек профессионально состоятелен, я убежден, что даже в нынешнюю эпоху он не пропадет. Проблема – найти этот выход, разорвать порочный круг ежедневных тягот жизни. Я верю, что для каждого учителя, для каждого преподавателя такой выход существует. И если он по-настоящему, глубинно верен своей профессии, то он сможет разорвать этот круг.
Петр ПОЛОЖЕВЕЦ
Выбор читателей
Комментарии