Мифы об НВП и защита России

Злободневные проблемы патриотического воспитания молодежи, ее подготовки к военной службе собрали политиков, педагогов и офицеров за «круглым столом» «Учительской газеты» и «Военного образования». Нужна ли начальная военная подготовка в школе? Как готовить молодежь к армии? Эти проблемы вызвали широкий резонанс в парламенте и во всем обществе в связи с рассмотрением Госдумой поправок в законы «О воинской обязанности и военной службе» и «Об образовании».

«Учительская газета» и приложение к ней «Военное образование» вынесли эти проблемы на обсуждение за «круглым столом» редакции. В нем приняли участие председатель Комитета Госдумы по образованию и науке Александр ШИШЛОВ, первый заместитель министра образования РФ Виктор БОЛОТОВ, начальник отдела Главного организационно-мобилизационного управления Генерального штаба Вооруженных Сил РФ полковник Евгений БУРДИНСКИЙ, начальник группы 5 управления (военного образования) Главного управления кадров Министерства обороны РФ полковник Виктор СТЕКОЛЬНИКОВ, директора московских школ: №1071 – Ирина ЩЕРБО и №760 – Владимир ГАРМАШ.

На наше приглашение откликнулся и один из авторов законопроекта председатель Комитета Госдумы по обороне Андрей Николаев, но участвовать в «круглом столе» не смог. На следующее утро он прислал в редакцию письмо с извинениями за то, что затянувшееся заседание по военному бюджету-2004 помешало ему принять участие в «круглом столе», и выразил готовность изложить свое видение вынесенных на него проблем. Очевидно, их освещение было бы неполным без позиции авторов законопроекта, ставшего причиной дискуссии, поэтому мы включили в публикацию ответы Андрея НИКОЛАЕВА на обсуждавшиеся вопросы.

В разговоре также участвовали журналисты редакции. Вел «круглый стол» главный редактор «Учительской газеты» Петр ПОЛОЖЕВЕЦ.

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Перспективы обязательной начальной военной подготовки в школе, связанные с обсуждаемым в Госдуме проектом закона, если не раскололи общество, то по крайней мере вызвали в нем ожесточенные споры. В чем суть предлагаемых новшеств? Нужно ли это обществу?

Виктор Александрович, какова ваша точка зрения?

Виктор БОЛОТОВ: Прежде всего акцентирую внимание на законодательной стороне дела.

Закон Российской Федерации «Об образовании», принятый в 1992 году, определил: начальная военная подготовка изучается факультативно по желанию учащихся и их родителей за счет заинтересованных в этом ведомств. Позже был принят Федеральный закон «О воинской обязанности и военной службе», который обязал учреждения образования заниматься не НВП (это принципиально важно!), а подготовкой учащихся к военной службе. А что значит подготовить к ней подростка?

Выделю три аспекта.

Во-первых, должен ли он знать права и обязанности, связанные с военной службой? Бесспорно.

Во-вторых, должен ли в общем плане представлять устройство Вооруженных Сил Российской Федерации? Да. Армия – важный элемент государства, поэтому каждый гражданин должен иметь о ней представление.

И в-третьих, в России есть воинская обязанность. Поэтому, по крайней мере, потенциально для всех здоровых юношей армия – часть будущей жизни. Они должны познакомиться с ней.

Приняты нормативные документы Минобразования России и Минобороны России по этим вопросам. В курс основ безопасности жизнедеятельности (ОБЖ) включен раздел, посвященный основам военной службы. В нем – история, устройство Вооруженных Сил Российской Федерации и темы двойного назначения – обучение поведению в экстремальных ситуациях. Предусмотрены также пятидневные сборы учащихся. Определены основания, чтобы уклониться от сборов: состояние здоровья и религиозные убеждения – принадлежность к конфессиям, которые запрещают прикасаться к оружию.

Шум вокруг проекта закона – во многом предвыборный ажиотаж. И журналисты поторопились напугать общественность: «НВП! Автомат Калашникова в школу!»

Я официально, как первый замминистра образования, утверждаю: мы, даже если бы захотели, вернуть в школу автомат Калашникова не сможем.

Евгений БУРДИНСКИЙ: Есть Закон об оружии, который это запрещает.

Виктор БОЛОТОВ: Даже учебные автоматы вернуть не в силах. По деньгам не «потянем». И мы их в школы не вернем!

Но можно ли при военкоматах, опорных учебных заведениях, организациях оборонно-спортивного общества, проводить сборы, занятия со стрельбой? Почему нет? И такая практика существует.

Звучат заявления, что это – милитаризация всей страны, поиск врага. По-моему, они безосновательны. Все мы в советское время проходили такие сборы, и утверждать, что были сильно милитаризированы, нет оснований.

Для меня главный вопрос: как структуры Минобразования России и Минобороны России могут максимально разумно решить эту проблему?

– Александр Владимирович, согласны ли вы с Виктором Александровичем в том, что законопроект и ажиотаж вокруг него – предвыборная, «пиаровская» акция?

Александр ШИШЛОВ: Не знаю, предвыборная или нет, но, на мой взгляд, ситуация далеко не такая безобидная, как представил Виктор Александрович и пытались представить авторы законопроекта в Думе – как чисто техническую инициативу, которая устраняет коллизию между двумя законами.

С правовой точки зрения ничего страшного в этой коллизии нет. Приоритет в данном случае имеют нормы закона об образовании. Все подзаконные акты министерств образования и обороны исходили из того, что проводится не всеобщая подготовка, а с учетом ограничений по состоянию здоровья, религиозным убеждениям, факультативно. И далеко не всюду в виде сборов.

Еще одно важное обстоятельство в том, что подготовка должна была осуществляться за счет средств федерального бюджета, но Минобороны, а не Минобразования.

То, что предлагается, – не техническая поправка, а изъятие действующей редакции статьи 14 Закона «Об образовании», в которой об этом сказано. Это изъятие факультативности, обязательств по финансированию, полная «принудиловка» для всех без исключения, включая обязательные для всех мальчиков военные сборы.

С тезисом Виктора Александровича, что все, исходя из перспективы военной службы, должны изучать ее основы, не могу согласиться. Не все мальчики будут служить. И практика это подтверждает. Не все идут на сборы. Кто-то по состоянию здоровья, кто-то может сказать, что он по религиозным или другим мотивам изберет альтернативную службу.

Почему многие восприняли принятый Думой в первом чтении законопроект как признак милитаризации? Потому что содержательный характер этой поправки авторы попытались замаскировать, ввести депутатов в заблуждение. И потому что практически одновременно с этой поправкой, уж не знаю, с какой целью, депутат Иванов внес еще одну, которая предлагала всех студентов в обязательном порядке призывать в армию после 2-го курса. Такая совокупность обстоятельств вызвала тревогу всех, кто с таким подходом не согласен.

Никто не спорит с тем, что все, а не только мальчики, должны представлять, что такое военная служба, армия, знать ее историю. Нужно также уметь вести себя в чрезвычайных ситуациях и быть физически развитым. Но что в нынешнем законодательстве мешает решать все эти задачи?

Есть курс ОБЖ, который в большей части состоит как раз из знаний основ военной службы. Есть физкультура. Если мы хотим получить более здоровых призывников, давайте развивать физкультуру, больше строить спортивных залов, закупать спортинвентаря.

Если хотим воспитывать патриотизм, надо больше рассказывать школьникам об истории, армии, показывать им военные музеи. И, наверное, армия должна заниматься воспитанием к ней уважения, если общество готово (а оно должно быть готово) выделять на это деньги.

Надо повышать престиж армии, офицеров, военной службы, проводить военную реформу, а не тормозить, не сворачивать ее. Всем очевидно, что мы годом раньше или позже неизбежно придем к контрактной армии, у нас не будет призыва. Не видеть этого – близорукость, которая граничит с глупостью. Так зачем делать шаги в противоположном направлении? В чем смысл?

Ответов нет. Вот поэтому и возникают опасения, что это – не безобидная техническая инициатива, а совсем другое, очень тревожное и опасное явление. Поэтому я от имени Комитета по образованию и науке и фракции «Яблоко» выступал против законопроекта. К сожалению, кроме фракции «Яблоко», лишь фракция СПС поддержала нашу позицию.

Это далеко не безобидные вещи. Если мы, зная состояние нашей армии, всех детей в обязательном порядке хотим отправить на сборы, к чему это может привести? Последствия могут быть и трагические. Один случай получил широкую огласку, несмотря на то, что его пытались «замять». Мы говорили о нем на заседании в Думе, когда обсуждался законопроект. В Ханты-Мансийском округе одиннадцатиклассник бежал кросс и задохнулся в противогазе, потому что командир не разрешил его снять, когда мальчику стало плохо. Теперь расследуется уголовное дело.

Кто-то приводит аргументы, что нужно вводить обязательную НВП, сборы, чтобы привлечь молодежь в армию. Но если взять среднюю войсковую часть, среднего сержанта, какие они оставят впечатления у 15-16-летних ребят? Захотят ли они служить?

И, наконец, прозаический вопрос: сколько это стоит и как реализовывать?

Фактически, авторы поправки предлагают ввести новый предмет. Если мы при этом не хотим увеличить нагрузку, значит, должны в базисном учебном плане чем-то жертвовать. Или увеличить учебную нагрузку и без того приводящую к перегрузкам детей.

А кто будет преподавать? Вот справка по преподавателям ОБЖ: укомплектованность – 30-40% потребности. На НВП, если вводить отдельный предмет, понадобится примерно 30 тысяч преподавателей. Кто это будет? Какие нужны средства?

Мы эти вопросы задавали. На них никто внятно ответить не может. Поэтому возникают сомнения в подоплеке этой истории. Чего хотят авторы: действительно решать проблемы подготовки призывников, отношения к армии или преследуют какие-то другие цели?

Уж одно абсолютно не должно вызывать сомнений – сборы. Даже для представителя президента, когда мы обсуждали законопроект, оказалось новостью, что если принять поправку, сборы станут обязательными для всех. К чести его, надо признать, что он быстро разобрался и выразил готовность поддержать мое предложение – во втором чтении положение об обязательных военных сборах снять.

– Виктор Александрович, сколько дополнительных часов нужно на реализацию законопроекта?

Виктор БОЛОТОВ: Нисколько. В нем не сказано, что подготовка к военной службе должна быть отдельным предметом.

Вот позиция Минобразования России: в курсе ОБЖ есть разделы, связанные с подготовкой к военной службе. Если понадобится их выделить, это можно сделать в рамках используемых сегодня для ОБЖ учебных часов, из 100% их объема оформить отдельным предметом 30%, а 70% оставить для ОБЖ.

На сборы тоже предусмотрены учебные часы в курсе ОБЖ. Почему они проводятся не повсеместно? Причина финансовая. Деньги на них выделяются не из федерального бюджета образования, а из бюджетов субъектов Федерации.

С точки зрения Минобразования России, принятие законопроекта не потребует никаких радикальных изменений существующей практики. Может быть, Минобороны России их видит?

– Евгений Владимирович, это вопрос вам как представителю военного ведомства.

Евгений БУРДИНСКИЙ: У Минобороны и Минобразования нет разногласий по этим вопросам.

Ответственно заявляю: проблем и опасностей, о которых говорит депутат Шишлов, нет.

Никакой НВП в законопроекте нет вообще!

Виктор Александрович внес ясность: ни одного дополнительного учебного часа реализация поправок в законы не потребует. Значит, не будет ни перегрузок детей, ни жертв в базисном учебном плане, не нужно ни новых преподавателей, ни дополнительных средств.

Не знаю, откуда взяты цифры укомплектованности преподавателями ОБЖ – 30-40%. Мы ведем учет. Их должности укомплектованы на 74%. Из них 41% проходили службу офицерами, 21% – солдатами, сержантами, прапорщиками. Есть и женщины.

Законопроект не повлечет никаких новых расходов. Есть постановление Правительства России № 157 от 3 марта 2001-го. Им определено, что подготовка по основам военной службы в образовательных учреждениях ведомственного подчинения финансируется этими ведомствами, а в муниципальных – из средств субъектов Федерации. Занятия по основам военной службы и сборы уже проводятся в рамках ОБЖ, и ничего не изменится, поэтому поправки в законы никаких дополнительных денег не потребуют. Мне непонятно: откуда взят тезис о новых расходах? Повторю: их не будет!

Сборы школьников – не военные, а учебные. Это не НВП, а часть курса ОБЖ, который, включая сборы, не факультативен, а обязателен для всех. От сборов освобождают по состоянию здоровья и религиозным убеждениям. И законопроект ничего не меняет.

Кстати, сборы и подготовка к военной службе есть во многих странах. Мы изучили их опыт.

Во Франции обязательная подготовка молодежи к военной службе – в программах образовательных учреждений. И сборы проводят, в отличие от нас на них привлекают и девочек. Кроме обязательных сборов, те, кто желает, добровольно проходят еще и четырехнедельные, получают военную специальность и преимущества при поступлении в вузы. То есть создана система стимулов подготовки к военной службе.

В программах учебных заведений Израиля до 4 часов в неделю плюс один день в месяц отведены подготовке к военной службе. Китай взял за основу организацию начальной военной подготовки в СССР.

Другие государства тратят на это огромные деньги.

В США с 1999 г. действует программа подготовки к военной службе. Она добровольная. Но там есть финансы, которые позволяют привлечь молодежь. По всей стране действует сеть курсов. И выделено 50 млн. долларов, чтобы ежегодно открывать 50 новых курсов. Вот отношение государства к подготовке молодежи к военной службе!

Ирина ЩЕРБО: Мне хотелось бы услышать от представителей военного ведомства: что они хотят получить от нововведений?

Евгений БУРДИНСКИЙ: Все говорят: ввести. А что именно?

Ничего! Законопроект приводит в соответствие два закона. Не более! Ничего нового не вводится!

Ирина ЩЕРБО: Но сейчас НВП – свободно, факультативно, а будет обязательно для всех. Разве не в этом суть?

Евгений БУРДИНСКИЙ: Изучение основ военной службы, включая сборы, в курсе ОБЖ обязательно для всех. Никакой факультативности нет. Так и будет. Ни в проекте, ни в законе нет ни слова об отдельном предмете. Никакой НВП не предусмотрено!

Ирина ЩЕРБО: И еще: почему приоритет – закону военного ведомства, а не Закону «Об образовании»? Они оба федеральные.

Евгений БУРДИНСКИЙ: Все федеральные законы обязательны для всех. Закон «Об образовании» – 1992 г. в редакции 1996-го. А Закон «О воинской обязанности и военной службе» принят в 1998 г. Есть четкая правовая норма: при противоречиях законов имеет силу тот, который принят позже. Так что, вопреки утверждению депутата Шишлова приоритет за ним. А он требует привести в соответствие с ним принятые ранее законы.

Средства массовой информации раздули истерию вокруг подготовки к военной службе в связи с гибелью на учебных сборах одиннадцатиклассника Саши Бочанова в Ханты-Мансийском автономном округе.

Подчеркну: это трагедия! Но нужно тщательно разобраться в ее причинах. Их расследует прокуратура. Когда выявит, можно будет говорить, кто виноват, и что необходимо нам (Минобразования и Минобороны) сделать, чтобы подобное не повторилось.

Почему статьи о ней появились одновременно 11 ноября в десятке центральных изданий – в разгар предвыборной кампании? Думаю, причины всем понятны.

В этом учебном году сборы прошли более 800 тысяч учащихся. И трагический случай – единственный. Причем не только в 2003-м. Вообще не припомню таких ЧП на сборах. Но об этом никто не пишет. Факты исковерканы. Пишут о сержантах. Но там не было сержантов! Занятия проводили преподаватели ОБЖ. Зачем извращать факты?! По-моему, на них нельзя делать политику, строить предвыборную кампанию. Это не красит любого политического деятеля.

– Вернемся к ожиданиям. Слово Александру Владимировичу.

Александр ШИШЛОВ: У меня странное впечатление. Товарищи офицеры, давайте честно! Вы сказали, что после принятия законопроекта ничего не изменится. Зачем тогда его вносить? Ну, давайте не лукавить!

Евгений БУРДИНСКИЙ: Мы не лукавим!

Александр ШИШЛОВ: Если ничего не изменится, пусть отзовут законопроект. Зачем бумагу марать, тратить деньги, чтобы публиковать законы, которые не несут правовых последствий? Но проблема в том, что это не так. Вынужден уточнить.

У меня есть справка: на основании постановления Правительства РФ № 157 от 3 марта 2001 г. федеральных средств на проведение сборов не выделялось.

Вот справка Минобразования по укомплектованности преподавателями ОБЖ – до 40%. Цифры взяты не с потолка.

Вы говорите, что на сборах дают общие сведения о военной службе. Возьмите любой план военных сборов, утвержденный главой муниципальной администрации на основании типового положения. Там строевая подготовка, суточный наряд. Все совсем не так, как вы сказали. Зачем вводить читателей «Учительской газеты» в заблуждение?

Сегодня сборы школьников в соответствии с Законом «Об образовании» – на факультативной основе, с согласия родителей и детей, а завтра, если закон будет принят, станут обязательными для всех десятиклассников. В Законе «Об образовании» есть седьмой пункт, который говорит, как проводится военная подготовка. Вы предлагаете его изъять и сделать так, как записано в Законе «О воинской обязанности и военной службе». Поэтому не надо говорить, что ничего не меняется. Меняется принципиально.

Вы привели пример Израиля. Может быть, мы готовимся к войне? Может быть, мы в осажденной крепости и нам тоже надо девочек на сборы вызывать? Не вижу оснований.

Евгений БУРДИНСКИЙ: И Франция, ее девчата готовятся к войне?!

Александр ШИШЛОВ: Знаете, что меня больше всего тревожит в этой истории? Попытка лукавства, имитация решения действительно важных проблем армии. Мы же ведь все болеем за армию, хотим гордиться ею. Хотим, чтобы не было бесквартирных офицеров и зарплата была достойная у контрактников.

– Самое страшное для человека – неизвестность. Сборы – экскурсия в армию, чтобы ребенок посмотрел: что его ждет? Вы же предлагаете, ликвидировав сборы, сделать армию для детей terra incognita («неизвестной землей»), оставить во власти страха пред неизвестностью. Может быть, нужно надежно защитить детей от перегибов, но оставить им экскурсию в армию?

Александр ШИШЛОВ: Когда эта экскурсия будет гарантированно безопасной, тогда можно обсуждать этот вопрос. Сегодня это опасные игры, и я категорически против них.

– Андрей Иванович, каков ваш ответ на вопрос, заданный вашему коллеге-депутату Шишлову: законопроект и ажиотаж вокруг него – предвыборная «пиаровская» акция?

Андрей НИКОЛАЕВ: Наша инициатива выдвинута задолго до выборов. Это технический, а не политический вопрос.

– Зачем нужен закон, если он не несет правовых последствий?

– Это не так.

Да, меры, предусмотренные законопроектом, реализуются на практике, потому что при противоречиях законов действуют нормы принятого позже. Но решение проблемы не завершено, пока не выполнено его требование – устранить разночтения.

В принципе любые противоречия в законодательстве – лазейки для беззакония, возможности «вертеть» законами по своему желанию. Они порождают заблуждения, неразбериху. Правовые последствия нашей инициативы заключаются в устранении подобного рода лазеек, сохранении того, что сформировано законодательно и на практике.

Оппоненты же настаивают на том, чтобы ослабить сложившуюся систему, ликвидировать ее элемент – учебные сборы. И, разрушая, ничего не предлагают взамен. Кто прав?

В начале дискуссии за «круглым столом» поставлен вопрос, на мой взгляд, главный: что нужно обществу, государству, России?

Общество ответило на него. Соцопросы показывают, что подготовку к военной службе в школе поддерживают большинство наших сограждан. Эту позицию отражает результат первого чтения законопроекта в Госдуме: 338 голосов «за», и лишь 42 – «против».

Ключ к решению проблемы – в реальных потребностях страны, ее национальной безопасности.

– Каковы они?

– Всем ясно, что обстановка в мире становится все менее стабильной и предсказуемой. Войны последних лет, агрессия США и НАТО против Югославии, оккупация Ирака, легитимность которой не подтверждена (оружие массового поражения там не найдено), слом Договора по ПРО и ряд других фактов убеждают: в мире нет эффективных международно-правовых механизмов предотвращения войн, защиты от агрессии.

А прогнозы состояния мира, глобальной безопасности на

10-20 лет, в том числе иностранные, не оставляют сомнений: развитие экономических, ресурсных, демографических и других проблем идет к критической черте. В 2010-2020 гг. прогнозируется начало серьезного энергетического кризиса. 2010-2015 гг. оцениваются как наиболее опасные. К этому времени, когда, по прогнозам, может потребоваться военная сила, ведущие страны мира завершат свои военные реформы.

России, владеющей примерно половиной природных богатств планеты, есть о чем задуматься. Тем более универсальный набор поводов для силовых решений, агрессии сформирован. Стратегическая концепция НАТО к вызовам, рискам и угрозам относит перебои в поставках жизненно важных ресурсов, экономические, социальные, политические трудности, этническую и религиозную вражду, неадекватные и неудачные попытки реформ, нарушения прав человека, распространение оружия массового поражения, военных технологий, а также терроризм, саботаж, оргпреступность и другие. По ряду из этих поводов России уже не раз предъявляли претензии.

Ныне на первом плане – борьба с международным терроризмом. Но для нее не нужны ракетно-ядерное оружие и авианосцы, тысячи самолетов, танков и подводные лодки, мощные военные группировки США и НАТО. Другое дело – обострение энергетических, ресурсных и прочих проблем. Как с этой точки зрения выглядят захваченные ими плацдармы в Афганистане и Ираке, приближение к нашим границам в Европе, военное присутствие в странах СНГ Центральной Азии, хотя его срок, обусловленный контртеррористической операцией против талибов, истек?

– Чем отвечает Россия?

– Наше общество долго жило иллюзиями, что угрозы войны нет и не будет, мечтами о маленькой, дешевой армии. Военная реформа сводилась к радикальным ее сокращениям. Правительство, Минфин долгие годы недофинансировали оборону, не давали даже то, что сами закладывали в военный бюджет. В итоге критическое падение боеспособности Вооруженных Сил стало своего рода «концептуальной нормой». Констатация критически низкого уровня оперативной и боевой подготовки войск, недопустимого снижения их укомплектованности современным оружием и техникой и недостаточного финансирования перекочевала из Концепции национальной безопасности РФ 1997 г. в ее редакцию 2000 г.

Россия потерпела поражение в первой чеченской войне, а в

1999 г. перед лицом агрессии международного терроризма в Дагестане оказалась в шаге от объявления мобилизации. К слову, год назад об этом напомнил финалистам и организаторам конкурса «Учитель года России» Президент РФ на встрече в Кремле.

Задумайтесь: какова боевая мощь (или немощь?!) армии, ее сухопутной компоненты, если банды численностью с пару полков поставили страну на грань мобилизации?

Горькая правда в том, что наши Вооруженные Силы могут выполнять лишь частные задачи, но неспособны дать эффективно гарантировать безопасность страны. У России нет современной армии, отвечающей уровню и характеру угроз национальной безопасности.

– То есть война неизбежна?

– Нет. Ее можно избежать, если государство и общество создадут военную организацию, которая гарантирует национальную безопасность.

– Нужна идеология осажденной крепости?

– Ни в коем случае! Но гарантии мира – в устранении возможностей для войны. Равноправное партнерство – удел равных. Самоубийственно своей слабостью провоцировать агрессию, соблазном «легкости» силовых решений превращать партнеров во врагов. Это бесспорные аксиомы истории и современных реальностей мира. Иного не дано. Тем более когда в мире нарастают нестабильность, кризисные явления. Если мы за мир и дружбу, давайте устраним условия для войны, обеспечим России достаточно сил, чтобы гарантировать наше мирное будущее.

Дискуссия за «круглым столом» касается важнейших проблем. Должна ли школа формировать у юных россиян ясное понимание этих реальностей и готовность выполнять гражданский долг – служить Родине, защищать ее? Коль ответ очевиден, нужны реальные инструменты решения этих проблем на практике.

– Минобороны хотело бы ввести учебную программу? Какой стандарт – компетенция, набор знаний и навыков выпускника школы – оно хочет получить?

Виктор СТЕКОЛЬНИКОВ: По-моему, ажиотаж в прессе и обществе вызван подменой понятий. Спорят об отдельном предмете – НВП. Но такой проблемы нет. Ни законопроект, ни Минобороны так вопрос не ставят. Речь о подготовке к выполнению конституционного долга.

Гражданин может не служить в армии, но это не снимает с него конституционной обязанности, если потребуется, защищать Родину. Каждый должен знать: что требует от него Конституция, в чем заключается этот гражданский долг. И быть убежденным в необходимости его выполнения.

Речь об одной из задач образовательного и воспитательного процесса в общеобразовательных учреждениях. И ее надо эффективно выполнять в рамках разных предметов, форм и методов работы со школьниками.

Что касается основ военной службы и сборов, есть приказ Минобразования. Его нужно выполнять. И поправка в закон на эту ситуацию не влияет.

– Наверное, все согласны с тем, что наши юноши не готовы к военной службе. Но это системная проблема, и школа одна не может с ней справиться. Если в стране плохо поставлено военно-патриотическое и в целом патриотическое воспитание, неужели его надо «навесить» только на школу?

Что об этом думает директор школы, которому придется во многом отвечать за то, что написано в законе?

Владимир ГАРМАШ: Никто не сомневается, что армия нужна. Эта гражданская позиция должна быть у любого нормального человека. Но как ее сформировать?

Ребята не очень хотят идти в армию. Чем это вызвано?

Человек в принципе очень серьезно изменился. Генетические изменения привели к отсутствию мотива на формирование семьи, рождение детей, что, естественно, привело к отсутствию мотива на их защиту. Кроме того, у современной молодежи появился генетический страх перед трудностями.

Изменения, произошедшие в стране, привели к потере очевидных стимулов к защите Родины. Очень часто юноши задают вопрос: а что, собственно, мы собираемся защищать? То есть отсутствует мотив к службе в армии, юноши не видят в этом смысла.

Когда идет речь о подготовке к армии, неправомерно сталкивать лбами Минобороны и Минобразования, офицеров и педагогов. Ситуация обостряется именно политиками.

Это задача всего общества, и рассматривать ее надо глубже. Обучать детей ОБЖ, основам военной службы в 9-11-х классах достаточно поздно. Мужчину надо с малолетства формировать воином. Я не сказал – солдатом. Воином по своей сути. Какой смысл вкладываю в это понятие?

Воин – прежде всего хороший отец, должен быть сориентирован на семью, детей. Тогда для него все обретает конкретный смысл. Он понимает, что и зачем ему защищать, осваивает более широкие родовые понятия, и становится ясно, зачем защищать свою землю.

Мы в нашей школе мальчиков-первоклассников посвящаем в богатыри земли Российской, практикуем ритуалы, обряды, у нас есть классы летчиков, моряков, пограничников. А девочек посвящаем в невестушки – воспитываем будущих матерей, ориентация, опять же, на семью. И очень многое становится на свои места.

Главное – в сознании детей все должно быть наделено смыслом, включая защиту Отечества. Я говорю о воине.

Вот депутат Госдумы по духу обязан быть воином. Не должен нашу землю кому-то сдавать.

Мы слышим о ЮКОСе. Я не юрист, не знаю, правомерно или неправомерно то, что происходит. Но узнаю, что владелец передал руководство американцам. Что именно? Крупнейшую компанию, которая распоряжается нашими недрами. Кто ими теперь владеет? Кто «сдает» ситуацию, нашу землю?

Суть воина: не сдавать, защищать свою землю. А когда у человека психология перекати-поле, где тепло, там и Родина, – ему нет смысла ее защищать. Вот почему все должно быть наделено смыслом, обусловлено потребностями человека. Их надо формировать с малолетства. Это относится и к службе в армии.

Самое слабое место нашего обсуждения в том, что в проблеме много «темных пятен». До конца непонятно: что стоит за текстами, о которых говорил депутат Шишлов, что за ними следует, какие курсы введут в школе? И Закон «Об образовании» можно трактовать по-разному.

Получается хитрая ситуация: нам предлагают «съесть» то, чего мы не знаем. Как с единым госэкзаменом. Москва в ЕГЭ. А я – директор школы – не знаю: какие предметы в него входят? Вопросы закрыты. А как сдавать экзамен, не зная содержания?

Поэтому в обществе возникает протест. От неизвестности!

То же самое с законопроектом, касающимся подготовки к военной службе. Нет прозрачности: что за ним последует?

– Ирина Михайловна, каков ваш взгляд на эти проблемы?

Ирина ЩЕРБО: Чего боюсь я как директор школы в связи с тем, как освещается, преподносится законопроект?

Насколько знаю из опыта мужа-военного (рядом с ним отдала армии 26 лет), за две недели курса молодого бойца солдат осваивал все, чего мы в советской школе не могли добиться в НВП. «Мелкий» был курс. Внешне выглядел прилично, потому что опирался на идеологизацию общества. Но содержание… Поверьте директору-женщине, которая много раз снимала конфликты, извините за прямоту, солдафонского порядка.

Минус нашей школы – в ней мало мужчин. Когда приходил офицер-отставник (и слава Богу, что приходил!), его подходы не стыковались с восприятием детьми педагога, к которым они привыкли в коллективе учителей-женщин. Дети его не принимали.

Я как директор боюсь, что в школу войдет что-то громогласное, резкое, называемое НВП или как-то иначе. Почему?

Не будем закрывать глаза на конфликт между семьей и армией. Он есть. Родители прячут своих детей от военной службы. Есть на то объективные причины. Да и субъективные тоже есть.

Родители судят о перспективах НВП по прессе, и если они состоятся, конфликт между семьей и армией может распространиться на отношения семьи и школы, а у нас и без него с избытком конфликтов с родителями. Я как директор этого боюсь.

Наверное, следует не привносить новые формы, а придавать новое качество тому, что есть. Надо познакомить с устройством армии, правовыми основами? У нас масса дисциплин, в которых эти вопросы внимательно рассматривают. Курс истории достаточен. ОБЖ – тоже. Есть обществознание. В его курсе глубоко изучаются права и обязанности.

Как проводят сборы школьников?

В советский период было не 5 дней, но хотя бы 2. А сейчас? Наши дети выезжают в 10 утра, а к часу их возвращают. Почему?

Нет базы. Нет финансирования. Нельзя показать казарму. Потому что это уже не та армия, не та казарма, не то состояние.

Может быть, нам с частями не повезло? Наших детей возят по разнарядке «сверху» из года в год, и я говорю о том, что они там видят. Простите, стыдно становится за нашу армию…

И кадров из военных очень недостаточно. ОБЖ преподают женщины – учителя физкультуры, которым мы это навязали. Когда мы не могли найти учителя ОБЖ (и это в Москве!), обратилась в военкомат. Мне прислали список – 46 отставников. Я сама их обзванивала, уговаривала. Но ни один, услышав о зарплате, не согласился.

Боюсь, будет, как всегда: что-то «наверху» примут, и начинай новый курс без подготовки и программы, без учебников и кадров. Заниматься военным делом будут «тети», а отвечать за все – директор.

Виктор СТЕКОЛЬНИКОВ: А ведь зарплата преподавателя ОБЖ и денежное содержание офицера, по-моему, ничем существенно не отличаются.

– Это очень большая беда российского общества. Школе нужны 30-40-летние офицеры запаса, которые могли бы преподавать не только основы военной службы, но и точные науки, которые выпускники военных вузов иногда знают лучше школьного учителя. Видимо, есть смысл в рамках переподготовки увольняемых в запас организовать их обучение методике с последующим трудоустройством в школы. Об этом нужно совместно подумать министерствам образования и обороны, сформировать мотивацию, обеспечить материальные и моральные стимулы.

Ирина ЩЕРБО: Вот этот вопрос надо решать, чтобы поднять качество кадров.

Пока же мы теряем в воспитании ребят, а потом они уклоняются от призыва. Посмотрите, какие у нас противоречия. Когда мы обращаемся к государству по поводу военно-патриотического воспитания. Все – «за». К обществу – оно начинает раскалываться. А в семье? Совершенно другая оценка, отторжение. Но ведь государство и общество состоят из граждан, которые живут в семьях. Где они искренни, а где фальшивят?

Мы работаем с абсолютно другими, чем раньше, детьми и родителями. У них другие ценности. Сейчас ценность – высшее образование. Выпускники боятся армии еще и потому, что после нее гораздо труднее поступить в вуз, найти работу, чтобы потом себя прокормить.

Я ничего нового не говорю. Все это знают.

Но проблему решать надо! И вот мои предложения: объединить усилия педагогов и военных, сосредоточить на том, что есть, поднять качество патриотического воспитания во всех существующих формах.

– Очевидно, лучшее для подготовки к армии – интегрированная программа из разделов нескольких предметов.

Ирина ЩЕРБО: Можно пересмотреть программы, что-то усилить, по-новому расставить акценты.

И еще одно. Идет профилизация школ. Вот путь для военных. Вам надо браться за это дело. Масса школ пойдет на то, чтобы открыть профильные классы, ориентированные на военные специальности. Множество семей захотят, чтобы их дети связали будущее с военными профессиями.

К слову, правильно депутат Шишлов говорил: армия все-таки будет у нас на контрактной основе.

Виктор СТЕКОЛЬНИКОВ: Это дело будущего. А кем комплектовать армию в ближайшие годы?

Ирина ЩЕРБО: Но это очень заманчивая позиция, и родители ее услышали. Как бы мы ни убеждали, что дело пробуксовывает, финансов нет, будет контрактная армия или не будет, верите вы в нее или нет (наверное, у вас есть стопроцентные основания для этого), родители верят и дети убеждены: будет! И это уже их позиция.

– Сейчас обсуждается проект программы создания профильной школы. Думаю, мы можем внести в него предложение о создании классов, которые будут готовить специалистов для Минобороны и других силовых структур. Их выпускники пойдут в вузы этих ведомств.

Евгений БУРДИНСКИЙ: Школы военного профиля есть. В Минобороны – 8 суворовских училищ, Нахимовское, музыкальное и 6 кадетских корпусов. В стране 412 образовательных учреждений с кадетскими классами, и число их растет. Но это подготовка ребят, которые хотят стать офицерами. А есть совсем другая проблема: как подготовить всех юношей к выполнению конституционного долга – защите Родины.

В чем, по-вашему, государственная задача школы?

– Ирина Николаевна, считаете ли вы, что нужно отменить статью 59 Конституции России – обязанность каждого гражданина защищать Родину и готовить к выполнению этого долга выборочно, на добровольной основе?

Ирина ЩЕРБО: Абсолютно нет. Зачем?

Евгений БУРДИНСКИЙ: Но вы говорите: только профильная школа должна готовить к защите Отечества, надо снять со школы задачу подготовки к военной службе. А кто же служить будет?

Ирина ЩЕРБО: Я говорила: мы – школа и армия – этой проблемой связаны. И школа женским коллективом без активного участия военных ее не решит. А вашего активного участия в силу объективных причин нет.

Владимир ГАРМАШ: Школе надо помогать воспитывать детей. Мы нашли вариант с Союзом фронтовиков Северо-Восточного округа Москвы. Их организация в 400 человек со штабом в нашей школе – большая сила. Они взяли на себя военно-патриотическое воспитание.

А сборы? Они проходят так же, как в школе Ирины Николаевны. По-настоящему идея сборов не реализована. Это плохо. Нужна содержательная экскурсия в хорошие воинские части.

У нас в начале 90-х гг. начали резко осуждать такое понятие, как «оборонное сознание». А я считаю: одна из задач школы – его формирование, потому что у любого гражданина в принципе другого сознания быть не должно. Посмотрите на Россию и на то, что происходит в мире. Считать, что мы в полной безопасности и наш бронепоезд не должен стоять на запасном пути, очень опасно, гибельно для страны.

– Андрей Иванович, в нашей дискуссии прозвучало мнение, что арм