Между жанровых стульев

От досмысловых истоков – к понятийному устью

Ну понятно, что Италия настолько уже изъезжена и иссмотрена, до такой уже степени перегружена чужими (бросающимися в глаза вместо самой страны, выдающими себя за нее) толкованиями, что ездят туда, а люди наиболее думающие, и критичные особенно, – давно уже не ради не самой, а чтобы с ее помощью, при ее посредстве понять и рассмотреть что-нибудь вовсе другое. И не обязательно себя, как тоже слишком давно и типично делают путешественники. А вот, например, «меланхолию и чувство недостаточности современного человека», его цифровое восприятие, судьбы России… (все это в качестве предметов рассмотрения в книге обещает нам аннотация).

И что, думаете, Дмитрий Бавильский такого не делает? Делает, и еще как, и говорит (а больше показывает самим устройством текстов) об этих предметах весьма много дельного. Только вот поступает он, кажется, хитрее всех, берущихся ныне писать, во-первых, на итальянские темы, во-вторых, о своих перемещениях в пространстве и об отношениях с ним вообще. А уж о последнем текстов сегодня в таком избытке, что и само издавшее том Бавильского «Новое литературное обозрение», стремясь, видимо, внести хоть какой-то порядок в это хаотичное изобилие, завело у себя специальную серию для них – «Письма русского путешественника». Правда, «Желание быть городом» в эту серию не уместилось, и явно не потому, что в нем шесть сотен страниц. По крайней мере, не в первую очередь поэтому.

Бавильский сделал (выберем этот глагол, избегая совсем уж умозрительного «выстроил», обычно этот автор склонен к органичному выращиванию своих текстов, впрочем… при внимательном всматривании одно другому не противоречит) книгу, намеренно рассчитанную на прочтение несколькими способами (а лучше всеми вместе), и все будут правильными. К слову, мне показалось до обидного несправедливым представление автора в начале книги как «известного блогера, писателя» – в таком порядке, даже если он так представил себя сам. Он прежде всего писатель (независимо от того, принимают ли его тексты в результате облик книг, которые можно поставить на полку), потому что в отличие от блогера, простодушно и по большому счету не обязательно фиксирующего протекающую мимо реальность, принципиально создает сложные, умышленные конструкции для улавливания этой реальности и ее рассмотрения. Многофункциональные оптические приборы. Книга об итальянском путешествии – ярчайший пример таковых, хоть исследуй на нем особенности их построения. Заинтересованный читатель помнит вышедший в 2016‑м «Музей воды»: похожим образом устроенный, с помощью новейших гаджетов выстроенный дневник-травелог Бавильского о единственном городе – Венеции. Та книжка была среди прочего лабораторией приемов и испытательным их полигоном. Техники наблюдения, описания, осмысления, отработанные в венецианской экспедиции, автор теперь развивает, усложняет, уточняет на куда более обширном материале.

Так вот, способы прочтения интеллектуального романа Бавильского с Италией. А это и роман во всех значениях слова, включая любовь: сложного, не склонного очаровываться, пристально-внимательного человека к сложнейшей героине-адресатке, предстающей ему по меньшей мере в тридцати пяти обликах; ее (заведомо неполное) познание, выстраивание отношений с ней – сквозной сюжет книги. (В одном месте автор обмолвится: «экзистенциальная проза». Поймаем на слове.) Кстати, это еще один способ прочтения, во-первых. Во-вторых, это типичный травелог со всеми классическими признаками жанра: хроника посещения тридцати пяти городов Италии, осмотра их (тут безупречно работает туристическое словцо) достопримечательностей в исторически конкретное время – осенью 2017‑го, все расчислено по календарю. Книга прекрасно поддается – и это уже в-третьих – не просто прочтению, а прямо-таки использованию в качестве путеводителя с внятно проложенными маршрутами и четким объяснением того, что они дают, – бери в руки и ориентируйся. В-четвертых, она может быть прочитана как сборник искусствоведческих этюдов (в том числе и о том, чего автор не видел: искусство не перестает быть искусством в зависимости от того, видишь ты его или нет). В-пятых, культурологическая эссеистика: рефлексии включенного наблюдателя обо всем, обещанном нам с первых страниц (а наблюдаемое пространство самой своей формой задает осмыслению этих тем жесткий порядок): и о меланхолии с недостаточностью, и о судьбах печального нашего Отечества, и о цифровом восприятии, и о восприятии вообще… Да, в-шестых (порядок этого перечисления произволен), тут и не знаешь, что назвать первым – диалог с Павлом Муратовым, в ответ «Образам Италии» которого книга была замыслена, гигантская пометка на полях муратовского «исторического путеводителя», активное возражение ему, «почти полностью» сосредоточенному на описании «памятников истории и шедевров искусства» и выносящему за скобки обстоятельства их восприятия? Для Бавильского же они страшно важны, и вот почему: настоящий, главный его герой (не только этой его книги, но вообще) – восприятие в его истоках и осуществлении и построение смысла, начиная от его досмысловых истоков и вплоть до понятийного устья.
Он, конечно, верный ученик Пруста, но линии, начатые учителем, продолжает в куда более рациональном, даже жестко-рациональном варианте. Он не проблематизирует себя как такового, он занимается именно устройством восприятия, его происхождением, вылепкой. Италия же, перенасыщенная исторической и эстетической памятью, оказывается для такого восприятия объектом, близким к идеальному. Или просто идеальным.

«Между жанровых стульев», как обещано, автор действительно разместился. Но «стулья» (впрочем, они у него самодвижущиеся конструкции) расположил при этом так, что они работают и на общее целое, и друг на друга.

Дмитрий Бавильский. Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах. – М. : Новое литературное обозрение, 2020. – 560 с.: ил.

Ольга БАЛЛА-ГЕРТМАН