Мечты сбываются! Но лишь у тех, кто им верен до конца

Много лет назад, будучи старшеклассницей, я впервые попала в царскосельский парк. Остаться здесь навсегда в любом качестве — эта мысль сопровождала меня неотступно во время и после экскурсии. Потом, уже студенткой, я побывала в других музеях-заповедниках, и из каждого из них мне не хотелось уезжать. Люди, работающие там экскурсоводами, озеленителями, парковыми смотрителями, рабочими и охранниками, казались мне самыми счастливыми людьми на земле. Ежедневно видеть вокруг несказанную красоту, с утра до ночи быть причастными к заповедному месту, дышать поэзией, историей, беседовать с музами — разве может что-то сравниться с такой жизнью? В моем представлении это было (да и до сих пор остается) верхом земного блаженства.

Не скрою, мысль о работе в заповеднике долгое время была моей сладчайшей мечтой. Но – как теперь я могу оценить с высоты прожитых лет – мечтой маниловской. Потому что я палец о палец не ударила ради ее достижения. Прийти к такому нелестному для себя заключению мне помогло знакомство с удивительной женщиной, в отличие от меня, добившейся воплощения своей мечты.

Пушкин призвал, Радищев наставил, Лермонтов принял

История Татьяны Николаевны Кольян, старшего научного сотрудника музея-заповедника «Тарханы», достойна экранизации. Она из серии чудесных жизненных примеров, на которых нужно учить подрастающее поколение. Чтобы оно не прозябало, как я когда-то, в маниловских мечтах, а смело шло навстречу своему призванию.

На филфак университета в Йошкар-Оле Татьяна Николаевна поступила потому, что любила литературу и поэзию. На момент поступления ее кумиром был Пушкин. Она знала наизусть многие его стихи, тщательно изучала биографию, читала труды известных пушкиноведов. Однако преподаватель, читавший курс литературы 19 века, заставил Татьяну обратить внимание и на Лермонтова. Студентка стала читать его стихи и поэмы, и перед нею открылся совершенно иной мир, не менее прекрасный и непостижимый, чем мир Пушкина.

На третьем курсе Татьяна поняла, что хочет всю жизнь посвятить творчеству любимого поэта, и написала письмо в Пятигорский музей Лермонтова. В письме она признавалась, что ей хочется увидеть Кавказ, прочувствовать его величественную красоту, потому что это поможет лучше понять Лермонтова. Уточнила также, что мечтает приехать не в роли туриста или паломника, а в предстоящие летние каникулы попробовать себя в роли экскурсовода. Ответ пришел довольно скоро. Очень доброжелательно, уважительно и корректно директор Пятигорского музея написал девушке, что был бы рад принять в свой коллектив талантливую выпускницу университета, но не сможет добиться для нее прописки (и соответственно, жилья), поскольку регион Кавказских минеральных вод был в ту пору закрытым. В письме директор советовал обратиться к своему коллеге, директору музея-заповедника «Тарханы» Валентину Павловичу Арзамасцеву, которого знал лично и очень уважал.

Татьяна написала в Тарханы, получила согласие Арзамасцева, и сразу же после досрочно сданной сессии поехала в Пензенскую область. Первая же самостоятельная экскурсия (стажеры проводят ее не для посетителей, а для комиссии, в которую входят уважаемые научные сотрудники музея) показала, что невысокая и худенькая девушка из Йошкар-Олы не зря ехала так далеко: весь склад ее характера словно предназначен для музейной работы. Поразительный объем памяти, пунктуальность, внимание к каждой мелочи, детали, штриху — все это отличает научных сотрудников от простых любителей. Татьяну хвалили, и она сама чувствовала себя на своем месте. Надо ли говорить, что Тарханы она полюбила так же глубоко, как ее любимый поэт.

Два студенческих лета работала Татьяна Николаевна в заповеднике в качестве экскурсовода. Не только Валентин Павлович, большой знаток Лермонтова и опытный руководитель, видел в смелой студентке большой потенциал исследователя. Многие старшие коллеги поражались ее познаниям в истории и широте кругозора.

Однако когда на последнем курсе Татьяна Николаевна напрямую спросила Валентина Павловича о возможном трудоустройстве, тот лукавить не стал. Признался, что на момент ее выпуска из университета свободных ставок не будет, но если девушка согласится поработать в одном из филиалов (Тарханы были в то время головным музеем в едином Пензенском музее-заповеднике) и проявит себя с хорошей стороны, то со временем сможет вернуться в Тарханы.

Другая на месте Татьяны Николаевны взяла бы паузу, взвесила бы все «за» и «против». Но у Кольян (она в то время носила другую фамилию) времени для раздумий не было. Она сразу же спросила, где и сколько нужно будет работать до Тархан. Выяснилось, что научный сотрудник требуется в музее Александра Радищева, расположенном в одноименном селе (его старое название Верхне-Аблязово) — это совсем другой район Пензенской области, находящийся можно сказать в противоположной от Тархан стороне. И работать там нужно будет, пока не освободится ставка в музее Лермонтова.

«Посвятить силы и время Радищеву, о котором почти ничего, кроме того, что он написал «Путешествие из Петербурга в Москву» и за это был сослан в Сибирь, не знаю…» – для Татьяны Николаевны предложение Арзамасцева было настолько неожиданным, что она растерялась. Да и кто бы не растерялся на ее месте? «Шел в комнату, попал в другую…» – вспомнилась цитата из «Горе от ума». Тем не менее другая комната все же вела в ту, куда она стремилась, то есть намерение попасть в Тарханы могло стать реальностью. И Татьяна Николаевна дала согласие.

Два года, проведенные в Радищеве, стали для выпускницы филфака очень полезными и нужными. Она не только добросовестно вникла в тему, но и всем сердцем полюбила семью Радищевых-Аблязовых, увидев в ее представителях лучшие черты русского дворянства: благородство, бескорыстие, милосердие, верность долгу, способность думать о благе ближнего, способствовать справедливости и благоденствию тех, за кого отвечают перед Богом. Крестьяне Аблязовых так любили своих господ, что во время Пугачевской смуты сами прятали семью хозяев в лесной землянке, оберегали и кормили.

Татьяне Николаевне много времени пришлось провести в пензенских архивах, и это стало вторым университетом. Из старинных сохранившихся документов она узнала много нового не только о семье Радищева и их соседях по имению, но об эпохе, быте и нравах, мировоззрении и неписанных законах, по которым жили наши соотечественники в конце 18-ого – начале 19 веков. По сути, за эти два года она не отошла от Лермонтова, а приблизилась к нему — работая над историей Радищевых, она гораздо больше узнала о среде, которая сформировала поэта.

Энтузиазм начинающего исследователя был замечен и оценен. Валентин Павлович Арзамасцев через два года перевел Татьяну Николаевну в штат Лермоновского музея-заповедника. Так, спустя время, исполнилась ее мечта. В Тарханах она встретила таких же энтузиастов и горячих поклонников Лермонтова, какой была сама. Почти все научные сотрудники музея были приезжими. Их всех объединила любовь к поэту, оттого даже бытовые проблемы благодаря взаимопониманию и уважению друг к другу решались легко. Кроме того второй приход Татьяны Николаевны к Лермонтову был гораздо более профессиональным. Опыт успешных архивных поисков в Тарханах пригодился как нельзя лучше. Сегодня трудно найти специалиста-лермонтоведа, который может сравниться с Кольян по осведомленности. Кажется, что Татьяна Николаевна знает о каждом дне, прожитом Лермонтовым, обо всех его многочисленных предках, друзьях детства и юности, родственниках со стороны отца и матери, держит в памяти все значимые события, даты, названия документов и даже точное место их хранения. Татьяну Николаевну в шутку называют ходячей лермонтовской энциклопедией — память ей никогда не изменяет. А если она вдруг нечаянно ошибется в фамилии или дате, то непременно сама же себя через минуту поправит. Иногда создается впечатление,что ее мозг подобен компьютеру и, чтобы получить интересующую информацию, нужно лишь задать поиск. Кстати говоря, именно поэтому все современные биографы Лермонтова направляют свои рукописи на проверку Татьяне Николаевне – во избежание неточностей и разночтений.

И не только дело своей жизни нашла Татьяна Николаевна в Тарханах. Здесь же она встретила своего будущего супруга. Вначале молодые жили на служебной квартире, но со временем обустроили собственное жилье недалеко от заповедника. Обычный сельский дом, с садом и огородом — хозяйством, требующим постоянного приложения рук. Но муж Татьяны Николаевны – мастер-универсал, да и она, несмотря на то, что все детство и юность прожила в большом городе, быстро привыкла к сельскому труду, не стеснялась спрашивать совета у опытных хозяек. На грядках четы Кольян всегда образцовый порядок, сад и огород дают отличные урожаи. Да и дом их со временем преобразился и внешне и внутренне, увеличился вдвое — за счет пристроек и надстроек. Дети супругов Кольян давно живут самостоятельно, радуют родителей своими успехами, есть у Татьяны Николаевны и внуки.

Жизнь удалась — эту фразу Татьяна Николаевна может сказать не только применительно к себе. Ее старшая сестра Людмила, которая в свое время познакомила Таню с поэзией и во многом повлияла на выбор факультета, с детства мечтала стать учителем. И стала одним из самых лучших и уважаемых в Йошкар-Оле словесников. Людмила Николаевна Подковырина, будучи пенсионеркой, продолжает работать, уже отдав педагогике более сорока лет. Многочисленные ученики до сих пор вспоминают незабываемые уроки литературы, немало выпускников пошли по стопам Людмилы Николаевны. Старшая сестра с ранней юности была для Татьяны Николаевны образцом для подражания, примером беззаветного служения избранному делу. Живя далеко друг от друга, сестры всегда оставались настоящими подругами. Ведь их связывают не только родственные узы, они по-настоящему духовно близки. Разве это не счастье?

Вера КОСТРОВА, с. Лермонтово, Пензенская область