Мечты и реалии. Незабываемое

Это было так недавно – всего 57 лет… назад. Мы обычный выпускной класс. Нет, неправда, мы – выжившие дети войны, мы первый раз переступили школьный порог в победном сорок пятом и в первый, 10-летний, юбилей Победы получали аттестат зрелости. Начиналась целина. Вечный спор лириков и физиков набирал силу. Но все мы были романтиками: любили, надеялись, верили. Пели:Когда душа поетИ просится сердце в полет -В дорогу далекуюНебо высокоеК звездам нас зовет!

Природа словно присоединилась к нам, подыгрывала, вселяла уверенность в нашей исключительности. А с середины мая будто решила утопить нас в белых кружевах цветения. Экзамены сдавались легко и восторженно. Все было светлым, сверкающим: белые парадные фартуки и банты девочек, белые рубашки мальчиков, белые блузы экзаменаторов, белые листы бумаги на партах. И даже чистые стекла класса казались на солнце белыми. Мой одноклассник и друг Женька Алексеев каждый день прикатывал к нам в гарнизон на стареньком велосипеде сначала с охапками черемухи, потом белой сирени, потом калины…После торжественного вручения аттестатов, перед балом, мы побежали к Женьке домой оставить документы. Но вместо квартиры Женька потащил меня в выпускном платье на голубятню и, открыв клетки, пронзительно-звонким свистом в четыре пальца поднял своих турманов в голубое небо. Голуби садились, а Женька снова и снова заставлял стаю взмывать. И в свисте раскрывался он мне по-новому: этаким соловьем-разбойником, но с русской молодецкой душой, и импрессионистом на пленэре…Удушливо-пряный запах цветов и мечты не давали уснуть. Мы разъезжались навсегда: он в Ленинград в художественное, чтобы стать Репиным или Врубелем; я – в Симферополь, вослед Павлову или Мечникову. На утвердительный вопрос своей учительницы литературы: «Ты, конечно, станешь филологом?» – я фыркнула: «Ни за что, буду врачом на большом корабле».Грусти не было. В последний день я встречала Женьку на поле нашего аэродрома. Издалека увидела большие колеса велосипеда и над ними копну колокольчиков и ромашек. Побежала навстречу. Женька молча посадил меня на жесткую раму мужского велосипеда. Его сильные ноги, такие неуклюжие на земле, быстро закрутили педали. Велосипед бросили у кромки леса. Не сговариваясь, схватились за руки и побежали. Мы бежали по тропинке, не разбирая дороги и не ослабляя пожатия рук. Остановились на мостках заброшенной мельницы, захлебываясь смехом без причины и без слов. Просто в нас бурлила жизнь, переливаясь через край. Мы встретились в августе на том же поле аэродрома. В отаве не было цветов: колокольчики и ромашки стали безликим сеном. Женька шел медленно, неся тяжелый груз невыплаканных слез и букетик выцветших васильков и мелкой лекарственной ромашки. Мы обнялись, обнялись второй раз после прощания у мельницы. Он горько плакал на моем плече, измочив слезами накрахмаленный белый рюшик моего любимого платья в горошек. Я как-то отрешенно гладила его по спине, именно так, как всегда гладила своих младших сестренок. Химию он сдал на «тройку». Я не прошла на лечебный. В голове заезженной пластинкой вертелись слова песни: «Не всем дано летать,Удачу свою настигать».Через месяц мы пошли осваивать новые знания: он – рабочим на фабрику елочных игрушек, я – телеграфисткой на военный телеграф……В 50-летний юбилей нашего школьного выпуска мы решили собраться вместе. 13 человек приехали на встречу, еще 13 прислали телеграммы с поздравлениями. Женьки среди нас не было и быть уже не могло…Мечты своей огниНавеки в душе сохрани,Пускай они светятся,Если вдруг встретятсяОблачные дни.​Валентина ЛИС, филолог, преподаватель языков и литературы школы слепых, Тверь