Маяковский возвращается?

Пока солидные литературоведы и политики спорят, в какой мере Владимир Маяковский был певцом революции, поддерживающим власть, молодежь делает свои выводы. В последнее время появились рэповские произведения на стихи Маяковского, их авторы утверждают, что Владимир Владимирович очень современный поэт. Кто прав и есть ли вероятность того, что Маяковский обретет новых почитателей в молодежной среде? На этот вопрос мы попросили ответить доктора педагогических наук, профессора МПГУ Валентину СЛАВИНУ.

Мы сегодня живем уже в XXI веке. Много лет прошло с того дня, как не стало Маяковского, а о нем говорят как о живом, спорят как о живом. Почему? Скорее всего потому, что его поэзия была поэзией жизни, той революционной жизни, которую одни принимали, другие проклинали. Сегодня тенденция полярности остается в общественном мнении, наверное, потому что полярным остается и наше общество.Маяковский знал, что не всеми он будет понят в будущем, если и в настоящем ему было трудно. И он оказался прав. Но все же у него была надежда на то, что:Заглуша   поэзии потоки,        я шагну           через лирические томики,                 как живой                         с живыми говоря.Мой стих дойдет      через хребты веков            и через головы                 поэтов и правительств.Мой стих   трудом     громаду лет прорвет       и явится         весомо,           грубо,             зримо,                как в наши дни вошел водопровод,                         сработанный                               еще рабами Рима.Пятьдесят лет назад, весной 1963 года, в Доме-музее Владимира Маяковского на Таганке очень узкий круг близких поэту людей, знавших его при жизни, собрался обсудить только что вышедший том «Литературного наследия», посвященный 70-летию Маяковского. Были, конечно, Лиля Брик, Николай Асеев, Агния Барто, Перцов и Паперный, Катанян. Из молодых – только мы с мужем, тогда студенты педвуза, завсегдатаи читальни в этом уютном доме. Мы были удивлены, что люди, любившие и помнившие Маяковского, спорили так горячо и страстно, как будто все это было недавно. Лиля Юрьевна обвиняла Асеева в том, что он и другие оставили Маяковского одного и тем самым подтолкнули его к уходу из жизни, а тот, такой седой и благородный (осенью этого же 1963 года его тоже не станет), оправдывался и пытался доказать, что все на самом деле было не так… Если спорили те, кто знал лично Маяковского, то что можем сказать мы?Кем был поэт и человек Маяковский? Почему Цветаева говорила, что еще долго мы будем оборачиваться на Маяковского не назад, а вперед? Мастерство Маяковского особенно ярко проявилось в таких его предреволюционных произведениях, как «Облако в штанах», «Флейта-позвоночник», «Человек», «Война и мiр», которые, по мнению поэтессы Т.Жирмунской, «прозвучали ошеломляюще. Ничего подобного не знала великая русская поэзия». Вот как описывала явление Маяковского этих лет Анна Ахматова:Я тебя в твоей не знала славе,Помню только бурный твой рассвет,Но, быть может, я сегодня вправеВспомнить день тех отдаленных лет.Как в стихах твоих крепчали звуки,Новые роились голоса…Не ленились молодые руки,Грозные ты возводил леса.Маяковский был одним из ярких представителей футуризма, новое время, считал он, требует нового языка, самоценного слова, поэзия должна быть приближена к жизни, слиться с нею, уметь самое обыденное сделать предметом лирического описания. Вспомните: «А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб?»Понятно, что Маяковский говорит о красоте обычных будней, увидеть которую и призван поэт. Ю.Лотман, исследуя это стихотворение, считал, что Маяковский находит поэзию в непоэтическом. В ранних стихотворениях Маяковского еще чувствуются отголоски символизма, в них еще нет разбивки строчек, которая появится позже. Его взгляд фиксирует разные стороны жизни города, в котором живет поэт, эстетику которого воспевает. «В новом мастерстве Маяковского улица, прежде лишенная искусства, нашла свое слово, свою форму… Не из окна смотрел поэт на улицу. Он считает себя ее сыном, а мы по сыну узнаем красоту матери, в лицо которой раньше смотреть не умели и боялись», – писал В.Шкловский. Говорят за себя названия стихотворений: «Из улицы в улицу», «В авто», «Уличное», «Вывескам», «Адище города». Мы слышим, читая эти стихи, голос города, ощущаем движение машин, поездов, трамваев. И среди всего этого – сам Маяковский со своим «я», часто противостоящим окружающему, подчас враждебным миру, который не понимает его. В стихотворении «Нате!» поэт бросает вызов обывателю, пришедшему послушать стихи и не понимающему «поэтиного сердца». К.Чуковский говорил, что у него каждая буква – гипербола.За внешним эпатажем, за «грубостью гунна» угадывается главная тема, присущая не только раннему Маяковскому, но и всему его творчеству, – тема любви, сочувствия, печали. Внешняя «грубость гунна» раздражала людей, они пытались побольнее задеть Маяковского. Вот как пишет об одном из выступлений поэта в Политехническом музее Лев Кассиль в книге «Маяковский – сам»: «С беспощадной неиссякаемой находчивостью отвечает Маяковский на колкие записки противников, на вопросы любопытствующих обывателей и писульки литературных барышень… «Ваши стихи слишком злободневны. Они завтра умрут. Вас самого забудут. Бессмертие не ваш удел». – «А вы зайдите через тысячу лет, там поговорим». – «Ваши стихотворения мне непонятны». – «Ничего, ваши дети их поймут». «Нет, – кричит автор записки из зала. – И дети мои не поймут!» – «А почему вы так убеждены, что дети ваши пойдут в вас? Может быть, у них мама умнее, а они будут похожи на нее». – «Маяковский, почему вы так себя хвалите?» – «Мой соученик по гимназии Шекспир всегда советовал: говори о себе только хорошее, плохое о тебе скажут твои друзья». К сожалению, жизнь поэта часто подтверждала эту грустную истину, и, может быть, именно потому, что он был открыт как в своих симпатиях, так и в том, что он не любил, ненавидел.Маяковский предчувствовал революцию («В терновом венце революций грядет шестнадцатый год»), в нетерпении, по словам К.Чуковского, он ошибся на год. Он не только принял революцию, но поверил и служил ей. К сожалению, и сегодняшние исследователи видят в Маяковском прежде всего стремление стать «вожаком-гегемоном» и поэтом власти. Однако не только Маяковский, но и другие люди, в том числе и писатели, большие надежды возлагали на революцию, мечтая о социализме как идеале другой жизни, отличной от той, которую «с умилением вспоминали старые эмигранты: «И тройка у крыльца, и слуги на пороге…» Именно это размежевание (сегодня немодно говорить – классовое) Маяковский показал в первой поэме о революции «150000000», а потом будет описывать и в парижском цикле, и в стихах об Америке:Здесь    жизнь         была             одним –                   беззаботная,Другим –      голодный            протяжный вой.Отсюда        безработные             в Гудзон                     кидалисьвниз головой.«Маяковский всегда стремился быть прежде всего естественным и истинным, – писал Евгений Винокуров. – Вся его угловатость – только следствие его борьбы с канонами; она само борение рождающейся правды. Поэтому он и был выше всех школок, которые его окружали, которые ставили перед собой мелкие технические задачи. Стремление к Идеалу – вот был его «сокрытый двигатель». Об этом же пишет и Т.Жирмунская: «Маяковский открыл в самом себе тип человека, как будто меченного с рождения, страшного своей искренностью и требованием справедливости, без руля и без ветрил в привычном понимании этих слов, но «упертого» в одну идею: полного переоборудования этого обветшавшего и кровожадного мира. Под эгидой любви, разумеется».Порыв Маяковского к будущему, часто прямолинейный отказ от старого сегодня мы не вправе осуждать, потому что сами находимся приблизительно в таком же состоянии, хотя тогда Маяковский в отличие от нас сегодняшних верил, что «через четыре года… Здесь будет город-сад!».Некоторые современные критики строчки Маяковского «Улица – моя. Дома – мои… Моя милиция меня бережет… Никогда не было так хорошо…» воспринимают только как социальный заказ. Помимо того что социальный заказ и тогда, и сегодня оценивался неоднозначно, такая интерпретация с позиций сегодняшнего дня, когда идея общественного начала кажется утопической и противоестественной, представляется по меньшей мере не совместимой с пониманием историзма.Оптимизм Маяковского не слепой, он прекрасно видит и понимает действительность: «Хвалить не заставят ни долг, ни стих. Я пол-отечества мог бы снести, а пол – отстроить, умыв». Поэтому поэт говорит: «Отечество славлю, которое есть, но трижды – которое будет». Он один из первых увидел и громаду бюрократии и чиновников-помпадуров, с революцией и социализмом ничего общего не имеющих, о чем и напишет в своих пьесах «Клоп» и «Баня». В одном из лозунгов для спектакля был раскрыт смысл названия пьесы «Баня»: «Сразу не выпарить бюрократов рой. Не хватит ни бань и ни мыла вам…»Маяковский-лирик удивительным образом соединяет в своей поэзии своеобразную публицистичность, гражданственность с самыми личными, интимными переживаниями. «Огонь любви» в поэмах и стихотворениях Маяковского совсем не метафора, а реальное выражение чувств любящего человека. По мнению исследователей творчества и жизни Маяковского, трагизм состоял в том, что он не встретил той взаимности в любви, о которой мечтал в своих лирических стихах. Скорее всего ни Лиля Брик, ни Татьяна Яковлева, с которой он познакомился в Париже, ни Вероника Полонская не могли посвятить поэту всю жизнь, как это сделала, к примеру, Елена Сергеевна, жена Михаила Булгакова.Маяковский писал в своем дневнике: «Любовь – это жизнь, это главное. От нее разворачиваются и стихи, и дела, и все пр. Любовь – это сердце всего. Если оно прекратит работу, все остальное отмирает, делается лишним, ненужным. Но если сердце работает, оно не может не проявляться во всем. Но если нет «деятельности», я мертв…» Без любви жизнь невозможна, и он ушел из нее, когда понял это.По мнению многих критиков, в том числе и близких Маяковскому, причиной гибели поэта была вина его друзей, оставивших его одного в трудное для поэта время. В.Шкловский об этом писал так: «Нам всегда кажется, если бы я жил в эпоху Пушкина, я бы за ним бегал. А нет, не бегаешь. Не доглядели, и писатель оказался не охраненным. Значит, виноваты прежде всего друзья, а потом враги…» Позднее Шкловский определил как главный конфликт в личной судьбе Маяковского – конфликт «личной жизни и большой страны»: «Голосом хотел объяснить себя Маяковский. Все понимали его, когда он читал, но книги шли не очень. Не до всех доходила цена отхода от себя. От хорошо знакомой темы, темы личной жизни». Эту тему личной жизни многие тогда и тем более теперь считают наиболее яркой в творчестве Маяковского. А вот в судьбе поэта тема эта, если можно так сказать, не состоялась. И это еще одна из причин его трагического конца.Жизнь всегда богаче любой крайности, любой односторонности. Она противоречива. Гении потому и гениальны, что они в своем творчестве выражают противоречивую сложность жизни и тем самым прорываются в будущее. Говорят, что Маяковский не выразил свое время, как это сделали Платонов и Булгаков, Замятин и Пастернак, Ахматова и Зощенко. С этим категорически нельзя согласиться. Маяковский, как никто, выразил свое время, время подъема революции, ее романтических надежд и мечтаний. Но когда революция пошла на спад, трансформируясь в тоталитарную диктатуру, власть делает его официозным поэтом, фактически приватизируя подъем и романтику революции в противоположность наступающей мрачной действительности. И те, кто убивал поэта, стали его восхвалять. В поэме «Во весь голос» Маяковский говорит: «Мне наплевать на бронзы многопудье, мне наплевать на мраморную слизь…», но власть после смерти поставила ему памятник и оставила от поэта только то, что было выгодно ее идеологии. Об этом писал и Г.Адамович: «Всем известно, что при жизни поэта у него было множество врагов, с настойчивой яростью отрицавших его значение и даже его дарование. Однако вскоре после смерти Маяковского Сталин назвал его «лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи», и, разумеется, в тот же день, в тот же час язвительные критические выпады сменились сплошным славословием».Думаю, отрицая тоталитарную действительность, не следует впадать в новую односторонность, сбрасывая Маяковского с корабля современности и делая из него певца тоталитаризма. Это всегда легче сделать, чем задуматься: что же поддерживал Маяковский – власть или идею, которая, к сожалению, не совпала с теми, кто ее воплощал?