На чтение: ≈ 12 мин.У нее такое необычное имя – Руженна. Мне представлялось: его обладательница должна быть человеком хрупким, неземным. Но оказалось, все совсем не так. Вернее, не совсем так. И доказательством тому – тот факт, что из всех профессий на земле она выбрала самую благородную, но и самую массовую. Мало того, стала учителем истории и обществознания. Не музыки же… Так ведь? – Не музыки, это верно, – загадочно улыбаясь, говорит Гардымова и слегка задумывается. Мы сидим в ее «родном кабинете», в гимназии станицы Ленинградская. Я разглядываю ее красивое лицо, темные глаза, внутри которых замечаю грусть, интеллигентные хрупкие пальцы. – Музыка была моей профессией, – продолжает она, – и навсегда останется любовью.
Имя Руженна ей дал отец, безнадежно влюбленный когда-то в юности в одну чешскую комсомолку. А мудрая мама в своей записочке из роддома поддержала его: «В классе будет много Ирин и Наташ, а наша девочка – одна». Про что еще, как не про класс могла написать мама-учительница? Она же заразила и воспитала в дочери стремление стать педагогом. Именно педагогами почему-то называют преподавателей в музыкальной школе. Туда, на фортепианное отделение, и отправили учиться Руженну ее родители. Мама мечтала: дочка будет такой же элегантной, с такой же утонченной душой, что и большинство музыкантов их маленькой Михайловки. Жили они тогда в Волгоградской области.
Михайловка хоть и город, но места вокруг красивейшие: богатый лес, речка с удивительным названием Медведица. Природа, музыка и любящие родители сделали свое замечательное дело: вырастили девочку существом впечатлительным, эмоциональным, добрым. После восьмого класса Руженна поехала в Волгоградское училище искусств, но не поступила и вернулась домой, где было педагогическое училище.
– Музыка от меня и сегодня никуда не ушла, – очнулась от воспоминаний Руженна Анатольевна. – Дома есть фортепиано. А главное, это помогает мне как историку. Вот, например, изучали мы Русско-японскую войну. Я принесла аккордеон, и все вместе мы пели «Гибель Варяга». Что на уроках истории нужны эмоции, я поняла, когда уже взрослая перечитала Алексея Толстого. Эпоху Петра Первого он передал, может быть, исторически не совсем верно, но ярче, зримее, что ли… Вы знаете, когда мы поем тихо так, задушевно: «Вьется в тесной печурке огонь», девчонки плачут. И даже парни сглатывают комок в горле и опускают глаза. А я, вызвав у них столь сильное чувство, радуюсь, ведь они переживают такое же состояние души, что и те, кто воевал. И, конечно же, я понимаю, что в этот момент учу их не только истории, но и любви к Родине. И вообще любви…
А учителем музыки Руженна Гардымова работала целых семь лет. Еще на четвертом курсе Михайловского педучилища мама сказала ей, что в маленькой 8-летней школе соседнего городка некому вести музыку. И 18-летняя студентка храбро согласилась: я смогу! С детьми она возилась от зари до зари. Нет, никакого классного руководства у нее не было. Но она же хор вела, а это, сами понимаете, требует и усилий, и времени. К тому же детки ее обожали, разве могла она не ответить им тем же?
Ну так вот. Когда в городе должен был состояться смотр ученической художественной самодеятельности, первое испытание ее профессионализма, она страстно захотела… заболеть. Причем обязательно, как Алиса Коонен. Великая актриса, Руженна читала это в книжке, сняла шубку и больше часа просидела ночью на скамейке у Патриарших прудов…
– А в Москве, на конкурсе «Учитель года», было страшно? – Спрашиваю я, улыбаясь рассказу такой уже сегодня опытной учительницы.
– Вы знаете, нет. Совершенно не страшно. Но моя нынешняя храбрость не имеет ничего общего с той, которая была у меня, когда я, будучи студенткой, пошла учить детей, сама еще ничего не умея. Та храбрость довольно долго шла «рука об руку» и с детскими страхами, и самоуверенностью. Сегодня я профессионал, и храбрость моя не безрассудная. Это спокойное чувство, это уверенность в своих силах.
Но растить и пестовать в себе учителя Руженна начала именно тогда, в те счастливые юные годы, когда она обнимала свой аккордеон. Нет, не только руками – всей душой. Она разрабатывала каждый урок. Каждый!
– Сейчас я понимаю, что делала это очень хорошо, – со спокойным достоинством уверяет меня Гардымова. И я улавливаю смысл ее спокойствия. Оно – в глубоком, настоящем, «негордяческом» уважении к себе.
Человеку, который так умеет уважать себя, не страшны многие беды и жизненные бури. Ни зависть людей, ни даже удары судьбы – ничто не может лишить его этого спокойного внутреннего достоинства. А на вершине счастья удары судьбы особенно опасны: многих ломают. Но не всех.
…Когда родилась вторая дочка, Руженна обратила внимание, что малышка как-то странно, шумно дышит. Да ничего страшного, успокоили ее врачи, у нее слишком узкие носовые ходы. А в четыре месяца девочка впервые потеряла сознание. И Руженна вдруг отчетливо и неотвратимо поняла: счастье кончилось. Еще не был поставлен диагноз тяжелого сердечного заболевания, еще ничего не было определено, а душа вскрикнула и сжалась от нестерпимой боли. Навсегда.
Боль стала подругой ее жизни. Ходила по пятам. На улице, в магазине, в школе, среди друзей – всюду боль была с ней. Отчаяние? Но вот что странно: отчаяние это не съедало душу, не уносило в одиночество. Огромное и жаркое, как солнце, сострадание к своему ребенку стало ее спасением. И однажды она даже почувствовала себя, нет, не счастливой, но – спокойной. «Кто счастливейший, кроме несчастнейшего, и кто несчастнейший, как не счастливейший», – писал один мудрый философ. В противоречии – жизнь, ее диалектика, развитие.
Когда вся семья Руженны переехала в Краснодарский край, она вела философию в Ленинградском педучилище (к тому времени она уже закончила институт). Вела не только как предмет, но как науку размышлять над жизнью. Рано или поздно человек сталкивается с реальностью зла. И радужный мир его рассыпается в прах. Главная опасность, которая подстерегает его в это время, – ожесточение души. И только любовь и сострадание помогут ему выйти за пределы отчаяния. Даже самая адская боль, самое страшное зло не смогут окончательно убить человека, если он продолжает бороться, надеяться и любить.
Тринадцать лет младшая дочь Руженны прикована к постели. Тринадцать лет Руженна вместе со своим замечательным мужем борются за ее здоровье. Абсолютно уверена: хорошим учителем истории может стать только глубокий человек, сильная личность и непременно с тонкой богатой душой.
Руженна Анатольевна преподает еще и обществознание. Предмет очень интересный. И чрезвычайно важный. Особенно в такое сложное, парадоксальное время, как наше. Свои уроки Гардымова часто строит на дискуссиях. Именно они помогают формировать мировоззрение детей.
– Для меня не важно как всякому учителю, кем станет каждый из вас, – говорит она своим ученикам. – Трактористом, предпринимателем или даже чиновником – не в этом суть. Важно, чтобы вы нашли для себя и вложили в дело, каким будете заниматься, высокую цель. Высокую – значит полезную для человечества.
– А какую высокую цель имеет в своей жизни, ну, скажем, олигарх Абрамович? – спрашиваю я Гардымову, услышав эту ее умную и очень, в общем-то, нужную детям сегодня сентенцию. – Ученики ведь наверняка задают вам и каверзные вопросы. Что вы отвечаете?
– Мы начинаем вместе рассуждать. Не об Абрамовиче, конечно. Мы говорим о приватизации. Да, она была проведена несправедливо. Ну так что же теперь? Будем эту несправедливость умножать? А так и случится, если «все отобрать и поделить». Но как же тогда поступить справедливо? Правильно, демократическим путем. По суду. А ты, мой дорогой ученик, если ты за справедливость, стань сам хорошим человеком, будь нужен и полезен людям. Причем не по долгу службы только, а потому что в достижении высокой цели ты увидел назначение своей личности.
…Смешно, но однажды ее обвинили в том, что она «не достаточно патриотична». Это произошло на обсуждении открытого урока, который она давала для директоров станичных школ. А виной стала ее приверженность к спорам. Чтобы разгорелась дискуссия, она обозначила темой урока парадоксальное утверждение: «Родина нам мачеха? Или все же мать?» Старшеклассники яростно спорили. Конечно, были не только правильные мнения, но ведь именно это и помогало спору гореть. А в споре, как известно… Правда, за 45 минут к единому мнению ребята так и не пришли. И тогда Руженна Анатольевна дала задание на дом: написать на эту тему сочинение.
Спустя несколько дней, уже после того, как директора обвинили ее в не должном патриотизме, в сочинении одной ученицы она прочитала: «Я думаю о своей Родине. Каждую секунду. И я понимаю каждой своей клеточкой: я ею дышу! Может быть, государство сегодня нам и мачеха, но Родина навсегда – мать!»
Трудно, быть учителем истории сегодня, подумала тогда Гардымова. Но и сегодня быть учителем истории – счастье.
ст. Ленинградская, Краснодарский край
Выбор читателей
Комментарии