Марк РОЗОВСКИЙ: Учитель не должен быть… учителем

Марком Григорьевичем Розовским можно говорить часами и на самые разные темы. О театре: в двадцать лет, будучи студентом факультета журналистики Московского университета, он стал одним из руководителей эстрадной студии МГУ “Наш дом”, гремевшей на всю Москву, а после закрытия студии властями много лет пробивал свой собственный театр. Марк Григорьевич – создатель и художественный руководитель Театра “У Никитских ворот”. С ним можно говорить о литературе: Марк Розовский – член Союза писателей, автор фельетонов, сценариев и пьес. Был постоянным автором раздела сатиры и юмора “Пылесос” журнала “Юность” и клуба “12 стульев” “Литературной газеты”. С ним можно говорить и об эстраде. Марком Розовским был поставлен дипломный номер выпускника циркового училища Геннадия Хазанова и первый отечественный мюзикл “Орфей и Эвридика”. С номерами, отрежиссированными Розовским, выходили на сцену Карцев и Ильченко, Фарада и Филиппенко. Можно коснуться темы музыки: не знающий нот Розовский очень музыкален. Песни с его мелодиями звучат во многих спектаклях Театра “У Никитских ворот”: в “Истории лошади”, в “Бедной Лизе”, в “Гамбринусе”…
Недавно Марк Розовский стал членом Комиссии по вопросам помилования при Президенте РФ, куда включают людей, чей гуманизм и чувство справедливости очевидны. В общем, с художественным руководителем Театра “У Никитских ворот” можно говорить о чем угодно, но сегодня мы остановимся на одной теме – школьной. На спектаклях Розовского всегда много школьников и студентов. Просветительские идеи он как истинный подвижник реализует не только в своих спектаклях, но и через личное общение с молодежью. Будущие учителя, студенты Московского педагогического государственного университета, остались в восторге от встречи с Марком Розовским.

– Вы учились в знаменитой 170-й школе, которую закончили актеры Андрей Миронов и Василий Ливанов, писатель Эдвард Радзинский и театральный критик Александр Свободин, журналисты Александр Шерель и Анатолий Макаров…
– В школе сочетались проявления высокого интеллектуального духа, благодаря учителям прежде всего, и оголтелое хулиганство – время было послевоенное. В классе было до сорока человек – мальчишек, школа-то мужская. И каждый с характером. Рядом с рафинированными интеллигентами – блатные и полублатные.
– Доставалось учителям от ваших одноклассников?
– Я прекрасно помню, как мы изводили учителей. К примеру, у нас была учительница английского языка Елена Михайловна Аренс, которая во время войны жила в Америке, а потом по каким-то причинам приехала в Москву… Так вот, мы натирали ей, рафинированной аристократке, стол… чесноком. Она просто плакала от нас!.. И эти слезы ее запомнились, потому что для меня это было неадекватно. Мы “пошутили”, а она заплакала! Помню, я тогда поджал хвост. И до сих пор стыдно…
– Кто еще из учителей вам запомнился?
– Был у нас замечательный педагог, которого мы звали ВВС – Василий Васильевич Суздалев. Он был из старой породы преподавателей гимназии, интеллигентнейший человек. Обращался к нам только на вы. Он мне ставил единицы по геометрии, но я его обожал! “Народы, – обращался он к нам, – тише!” И вся наша банда тут же затихала. Работала у нас Анна Зиновьевна Стонова, мать знаменитого потом диссидента, преподавала дарвинизм. Наш классный руководитель Дмитрий Александрович Гальперин по прозвищу Ганнибал, был просто “отец солдатам”, родной нам человек. Он был фронтовик, преподавал историю и физкультуру. Ему, наполовину еврею, в школе было непросто. Только благодаря нашему директору Панаско, который был абсолютным интернационалистом и не поддался сигналам об увольнении по пятому пункту, когда началось “дело врачей”, наш классный продолжал работать в школе. Мы до сих пор встречаемся с ним всем классом. Дай Бог нашему Ганнибалу здоровья!
– В общем, со школьными друзьями связи не теряете. Кем они стали?
– Кто-то – лауреатом Государственной премии, кто-то спился. А кто-то начинал блистательно, но особых высот потом не достиг. Был у нас Дима Рейфман, который за все годы учебы не получил ни одной четверки. Мне казалось, что он, знающий так много, будет академиком. Но он стал простым инженером-строителем, и это прекрасно! Таким же блистательным мастером своего дела, конструктором-расчетчиком, стал Шура Гордон, наш председатель совета дружины. Был у нас замечательный парень, Рома Львовский, ставший инженером. И вдруг узнаю, что его убили в темном переулке, когда он шел с работы. Когда убивают какую-то знаменитую личность, об этом говорят по телевизору. А когда убивают рядового человека, об этом никто не говорит, но это ровным счетом ничего не значит. Потому что для людей, знающих этого человека, это не просто потеря. Это значит, что из моей жизни вырвали кусок детства. Это очень болезненно и тяжело.
Но бывали и другие. Я весь девятый класс просидел за одной партой с Вадиком Писковым. А потом узнал, что Вадик Писков изнасиловал малолетнюю девочку и был за это расстрелян. Но когда сидел с ним за одной партой, в дурном сне не мог себе представить, с кем я сижу. Это был милый, тишайший человек, впоследствии оказавшийся зверем.
Довольно часто юношеское представление о дружбе бывает безошибочным, но, если бывают исключения, они носят просто ужасающий характер. Отсюда вывод: верь себе молодому.
– А как вы относитесь к преподаванию основ религиозных знаний в школе?
– Я думаю, что сегодня это полезно. По крайней мере ближайшие 70 лет пусть это будет так. Но принудительного приобщения к религии быть не должно. Человек должен прийти к этому сам, сознательно. Не должно быть навязывания, как это было с нами, когда нам всем прививали материалистическое миросознание. Но молодому человеку нужно дать понятие о религии и конфессиях. Нужно показать искания духовных мыслителей. И делать это не с помощью комиксов, как это сегодня нередко происходит. Плюс к этому надо обязательно, кроме книжного духовного образования, с детских лет приучать человека к бескорыстию. Это благотворительность, искренняя помощь сиротам, больным. Между прочим, то, что придумал Аркадий Гайдар в “Тимуре и его команде”, уже тогда противостояло тупой пионерской идеологеме и советским ритуалам. Это было очень привлекательно для нас тогда. Жаль, что мы растеряли эти благородные традиции. Если бы в школьную жизнь была внедрена реальная федеральная программа помощи старикам, посещения больных, то мы бы получили совсем другое поколение людей – людей, умеющих искренне сострадать.
– Мы бы получили такую же профанацию, в какую превратилось 20 лет назад всесоюзное движение тимуровцев, когда для галочки каждый пионерский отряд собирал макулатуру и носил сумки старушкам. Потому что проявление милосердия должно быть индивидуальным, по внутреннему побуждению, а не коллективным, по указке.
– Да, конечно! Надо отделить зерна от плевел, сделать так, чтобы общечеловеческие ценности всерьез и надолго входили в человека с детских лет. Они должны входить вместе со знаниями, но знаниями не принудительного характера, а полученными в игре и по своему собственному желанию. Только так! Мы живем в такое время, когда никто никого не принуждает. Но нужны вложения и нужна активная деятельность не только самих учителей, но и общественных организаций.
– Вы уже решили, где будет учиться ваш сын?
– У моего сына необычная судьба. Он родился в Нью-Йорке, неожиданно, во время наших гастролей. Родился шестимесячным и весил 608 граммов. Америка его спасла, он четыре месяца был под стеклянным колпаком, на искусственном питании. А у меня в кармане, когда он родился, было 20 долларов и не было страховки. То, что мы пережили с моей женой Таней, не поддается описанию. Но тем не менее неожиданно для нас он стал американским гражданином. Более того, когда уже дома, в Москве, я попытался его оформить в загсе, мне было отказано. Потому что человеку при рождении дается один документ. Кроме американского свидетельства о рождении, у нас ничего нет. И скорее всего, когда подрастет, он будет учиться либо здесь в американской школе с английским языком, либо в Америке.
– Но тогда придется ехать в Америку кому-то из вас, родителей.
– Я, естественно, бросить театр не могу. Это дело моей жизни. Но момент принятия решения неотвратимо приближается, скоро надо будет решать судьбу сына. Где он будет учиться, вопрос ключевой.
– А почему он не может учиться здесь, в хорошей государственной школе?
– Может быть, и может. Но он американец по документам, и вообще сейчас преждевременно об этом говорить: ему три с половиной года. Я бы не возражал, если бы он получил американское образование. Мне оно представляется весьма достойным, хотя и там есть разные школы, как и у нас. Но во всяком случае мне бы хотелось, чтобы университетское образование сын получил там.
– А где учится ваша дочка?
– Дочка Саша учится в частном лицее “Муми-тролль”. Мы тогда жили недалеко, и отдали ее туда. К тому же были соображения ложно понятой престижности. Если честно, у меня были сомнения, но теперь я об этом не жалею: в лицее очень хорошие педагоги и, по-моему, там дают прекрасное образование.
– Какова, по-вашему, роль театра в воспитании молодых?
– Русский писатель всегда был учителем жизни. И русская классика в ее лучших образцах всегда давала возможность приобщения к духовному миру, пусть даже очень противоречивому. Не все читающие Толстого становились толстовцами. Не все читающие с огромным удовольствием Достоевского становятся последователями каждой буквы его миросознания. Далеко не каждый, кто наслаждается чтением Набокова, хотел бы жить так же, как герои этих книг. Даже Александр Сергеевич Пушкин для нас недостижим, потому что жить так, как Пушкин, мы не сможем. Но он тем не менее на нас воздействует. Точно так же театр. Художники не могут изменить жизнь, но способствовать ее изменению, безусловно, могут. Конечно, может случиться так, что человек, посмотрев мой спектакль “Убивец” по “Преступлению и наказанию”, или “Пир во время чумы”, или “Убийство в храме. Репетиция” – спектакль-акция, посвященный отцу Александру Меню, последняя работа нашего театра, – станет бандитом. И все-таки шансы ему будут предоставлены. А это уже хорошо, не так ли?
– Каким должен быть современный учитель?
– Он не должен быть учителем. Он для своих учеников должен быть всем, чем угодно: другом, лидером, первооткрывателем, массовиком-затейником, режиссером, кладезем знаний. Но он не должен быть ментором, который холодно вещает, что дважды два – четыре.

Наталья БОГАТЫРЕВА,
Михаил КУЗМИНСКИЙ (фото)