Маму надо жалеть!

Когда Иринка появилась на свет, Вере Ивановне было 43 года. Все говорили: ты – молодая бабушка! И она была довольна, потому что родилась именно внучка, как она и хотела. Только на душе иногда кошки скребли: замужество единственной дочери обернулось семейной драмой. Через четыре месяца после рождения ребенка дочь ушла от мужа, вернулась в родительский дом. Молодые прожили два года, как раз до того момента, когда его наконец условно досрочно освободили по амнистии в связи с беременностью жены. Первое, что сделал молодой папаша, – уволился с завода, где отрабатывал свою «химию», и на радостях запил.

Пьянство и было то самое, из-за чего Вера Ивановна не любила своего зятя. Суд, приговор – дело такое, от которого мало кто застрахован, недаром на Руси говорят: от сумы да от тюрьмы не зарекайся, но пьянство – это то, с чем человек может и должен бороться сам. А он не боролся.

С появлением маленькой внучки жизнь в доме бабушки и деда круто изменилась. Через день, когда работала во вторую смену, Вера Ивановна теперь простаивала в очередях за детским молоком, потом нянчила Иринку, пока дочь сидела за учебниками или сдавала сессию. На семейном совете решили, что университет она не бросит, а переведется на заочное. А родители – что ж, как-нибудь прокормят их обеих. Отец попробовал было попенять дочери за то, что не послушалась в свое время, но Вера Ивановна его попытки пресекла.

Хотя она ведь и сама могла обидеться на дочь за то же самое или, например, за ее частое равнодушие, даже черствость. Поводы были. Но Вере Ивановне это и в голову не пришло: главным смыслом жизни теперь становилась маленькая девочка, которую надо было растить в добром доме, в любви и радости.

Поэтому бабушка без устали ухаживала за внучкой и одновременно создавала необходимую атмосферу в семье. Вела душеспасительные беседы с дочерью, убеждая ее в том, что жизнь на этом не кончается, что будет и на ее улице счастье, а вечером, когда приходил с завода муж, накрывала для него ужин, бодрым голосом выкладывая семейные новости: «Ирочка первое слово сказала! Ты даже не догадаешься, какое… А вот и не мама. Деда!»

Вера Ивановна давно осознала, что основная ее ответственность – мир и лад в семье. И как с самого начала она стремилась обустроить этот лад, когда их было с мужем двое, потом трое – с дочерью, так и теперь, когда их стало четверо, она не отступила: «Ничего, прорвемся! Бог поможет». Самыми тревожными днями были те, в которые маленькая Ира болела или что-то с ней случалось. Один раз схватила со стола раскаленный свисток от чайника. Через несколько мгновений девочка ревела в голос посреди кухни. Бабушка тоже плакала и ругала себя за то, что на две секунды отвернулась от внучки.

Иринкину руку лечили долго, ранки наконец зажили, боль прошла, как прошли и бронхиты, и воспаления легких, и коклюш и как зарубцевались ссадины на локтях и коленях, и даже прокушенная губа, на которую накладывали швы.

Недавно я снова встретила Веру Ивановну. Разговорились. Муж по-прежнему стоит на заводе за станком, дочь второй раз вышла замуж. Но вот беда, опять у нее не ладится. И вроде он непьющий, правда, нервный очень. Как разойдется, так и приложит крепким словом, а сам – к матери, в деревню. Дочь живет одна, работает, внучку растит, потом он приезжает, и все сначала – Иришке-то уже одиннадцать!

Мы еще долго искали ответ на вопрос, почему у современной молодежи жизнь не ладится. Говорили о терпении, которого катастрофически никому не хватает, об эгоизме и гордости, в которых, как в болоте, тонут молодые мамы и папы, а дети страдают.

Воронеж