Максимы от Ольги Мариничевой

Боль порождает Пустоту :: Человек живет для воспоминаний

Боль порождает Пустоту

У молодой московской поэтессы Златы Кудиновой есть такие строки:

«…Боль порождает Пустоту.

Ее рожденье за версту

Я чувствую, я слышу.

Гляжу в колодезный кружок:

Мир изначально одинок.

От улицы до крыши».

Но так ли уж «изначально» это одиночество мира? Или речь все же об остром переживании поэтом своего собственного субъективного состояния, отторженности от других, богооставленности, которое присуще всему земному сознанию после грехопадения?

И не случаен образ колодезного кружка, в котором, как в человеческом сознании, лишь отражены объективно существующие небо, звезды, зелень листвы, собственное лицо – там, внизу, в глубине колодца…

И все-таки – о главном: об одиночестве. Переживаемом как тотальное, изначальное. (В противовес обыденному, житейски-бытовому: «Не звонит, не приходит, все меня забыли» и т.п.) Так ли уж оно пагубно? У Александра Дольского есть песенка, когда на все соблазны любви автор отвечает: «…Но одиночество, но одиночество, но одиночество – прекрасней!»

Конечно, речь о разных одиночествах. У первого поэта – как о тяготе, гнете, тоске, у второго – как о подлинной свободе, покое, самодостаточности.

Мне кажется, каждый человек хоть раз, но испытывает в своей жизни оба эти вида, эти два состояния одиночества. И если второе, бесспорно, желанно и продуктивно, то куда трудней принять неизбежность и даже «полезность» первого.

Книга молодого американского ученого Эндрю Соломона «Демон полуденный. Анатомия депрессии» сразу же после выхода стала бестселлером в США. Я впервые встречаюсь с таким подходом: о том, что депрессивное, самое черное настроение вплоть до мыслей о суициде, а то и попытках его, тем не менее тоже служит жизни. Помогает познать цену истинной дружбы со стороны близких и родных, кто маялся вместе с тобой, помогает как бы заново родиться в мир после депрессии, заново увидеть, услышать его цвета, запахи и звуки. А стихи, бывает, рождаются прямо в депрессии – как крик отчаяния.

Словом, опять прав Достоевский: через страдание лежит путь познающего мир человека.

Человек живет для воспоминаний

Эта фраза Толстого не дает мне покоя. Как и стихи Гёте:

«…Насущное уходит вдаль, а давность,

Приблизившись, приобретает явность…»

Как мы помним? Почему? Зачем?

С механизмом запоминания меня познакомила теория установки грузинского ученого Узнадзе, согласно которой наш мозг – не фотокамера в режиме «non stop», которая фиксирует все подряд (если помыслить ее существование вне направления человеческим разумом и рукой, глазами). Не фотопленка. Память человечья фиксирует лишь то, что соответствует актуальным установкам сознания. А это, в свою очередь, определяется «встречей» насущной потребности с адекватной ситуацией. Образно можно тут употребить термин «imprinting» (то есть «впечатывание»), хотя его механизм качественно иной.

Ну, хорошо. С «как» мы вчерне разобрались. Но – почему? Тут я должна выразить свою точку зрения. Память, по-моему, это не только ядро, это – синоним Личности (включая память бессознательную). Не случайно утрата памяти ведет к утрате личности (хотя полная утрата, включая память бессознательную, возможна, на мой взгляд, лишь со смертью). Мы есть то, что мы помним – так можно сказать.

А теперь – зачем? Это уже вопрос смысла. Если хотите, смысла жизни. Если вас или ваших детей посетил лобоневроз (то есть невроз утраты смысла жизни), то смело отвечайте себе на вопрос «Зачем я живу?» короткой фразой: «Чтобы помнить». Не ошибетесь.

Помните! И будьте живы.

Ольга МАРИНИЧЕВА

«….