Максим ДУНАЕВСКИЙ:

Мне повезло встретиться с выдающимися преподавателями!

Наш сегодняшний герой – ровесник Великой Победы, в этом году ему исполнилось 75, но многие могут позавидовать его красоте, энергии и востребованности. Народный артист России, автор музыки ко многим легендарным фильмам, среди которых – «Карнавал», «Мэри Поппинс, до свидания!» и «Три мушкетера», человек, много лет оказывающий неоценимую поддержку молодым коллегам… Сегодня легендарный Максим Дунаевский рассказывает в эксклюзивном интервью «Учительской газете» о музыкальном уровне в стране, о своих преподавателях и о работе в Общественном совете Министерства обороны РФ.

– Максим Исаакович, мы с вами готовим интервью в период, когда многие международные мероприятия, в том числе и музыкальные, переносятся на неопределенный срок. Например, конкурс «Евровидение» перенесли на 2021 год. Каково ваше отношение к этому конкурсу?

– Вы знаете, конкурс не могу назвать ни музыкальным, ни признать его политизированность. Вообще популярная музыка в мире перестала быть музыкой, она стала представлять собой некое другое явление. Поэтому, когда говорят «я люблю музыку», имеют в виду некий интертеймент, в переводе с английского «развлечение». Это слово очень точно определяет сегодняшнее положение нынешней музыки. Собственно музыкой это не является. А музыка является неким приемом для создания этого интертеймента.

Что касается политики, с этим я тоже не согласен. Когда наши телеведущие говорят, что все голосуют против нас, это не так. Есть момент, когда голосуют соседние страны друг за друга, это присутствует, некий соседский жест. Например, в одном из прошлых конкурсов победила украинская певица Джамала, но с тем, что это было политическим волеизъявлением, я не могу согласиться. Она потрясающая девушка, выступившая с прекрасным произведением, но кто-то усмотрел политические мотивы. Да, песня была гражданского содержания, но не с политическим выпадом. В конкурсе «Евровидение» я не вижу чистой политики. Присутствует добрососедское голосование, которое играет какую-то роль, но не решающую. Потому что добрососедство дает маленькое количество голосов, а весь мир – значительно больше. Создается объективное мнение, с которым я каждый год соглашаюсь.

Однажды я говорил с американским продюсером и спросил его: «Вам что, не нравится моя музыка?» На что он ответил: «Нравится, но это не должно быть так. Нравиться должно им!» Показал на окно, а имел в виду людей! (Улыбается.) Что касается самого голосования, где пятьдесят процентов отдается профессиональному жюри, это правильно, не все должно отдаваться на суд зрителю. Профессиональное мнение обязано присутствовать, иначе никакого развития не будет. Будет только на вкус публики, а у публики вкус часто сомнительный…

– Как вы оцениваете наших артистов, музыку?

– Сейчас у нас очень низкий музыкальный уровень. Не потому что я брюзга (смеется) и страдаю по прошлому. Я рассуждаю как профессионал. Музыкальное поле у нас сейчас очень слабое, маленький выбор. А причина есть – совершенно отсутствует творчество! Нет композиторов, нет авторов текстов, поэтов, которые создают музыкальную основу. Сегодня композиторы превратились в продюсеров, хотя они и раньше были, этим занимались я, Леонид Дербенев, Юрий Энтин, Давид Тухманов, только не назывались продюсерами. А теперь продюсеры стали продюсерами, но они перестали быть композиторами! Сейчас это фабрики по штампованию артистов! Чаще всего в продюсерских центрах находятся «рабы», молодые мальчики, которые «строгают болванки», потом из этих «болванок» выбирают мэтры, и появляется хиток. Почему хиток, не хит? Это композиция, сделанная из привычных музыкальных моментов. Если говорить о стихах, то они вообще не имеют никакого значения. Часто их пишут сами артисты, в итоге получается отсутствие творчества. А дальше это отсутствие творчества перекладывается на исполнителя, потому что у них нет нужного профессионализма. 90‑е годы в этом плане сделали свое дело, и ни на какой уровень выйти мы не можем.

– Вы долгое время жили в США, и вам есть с чем сравнить отечественную эстраду. Я присутствовала на концертах и российских исполнителей, и зарубежных. И любое выступление зарубежного артиста вызывало невероятный восторг – музыка, шоу, танцоры, все это вводило в состояние эйфории. Почему мы не можем делать такие же масштабные концерты?

– Америка – это действительно высочайший уровень. Тут даже сравнения не выдержат многие моменты. Аранжировка для исполнителя высокого класса такая же высокая, как и он сам! Она оттачивается и делается не одним человеком. И ни одна, даже самая лучшая, отечественная аранжировка не сравнится с зарубежной. У них в абсолютной гармонии находятся колоссальный музыкальный уровень и уровень самого шоу, хотя иногда и само шоу не нужно!

Я часто бываю в Лас-Вегасе, в центре мирового шоу-бизнеса, где выступают выдающиеся артисты мира. И иногда бывает так, что нет никакого шоу, ничего, кроме оркестра на сцене и артиста, при этом публика в полном восторге. Это говорит о том, что музыка имеет огромное наполнение. Например, такие артисты, как Beyoncé, Sting, Adele, Rihanna, Robbie Williams, именно так и выступают. И они чувствуют себя абсолютно гармонично.

– А как случилось, что вы пришли в музыку уже после смерти отца?

– Вот так и случилось, принял решение и просто пошел в музыкальную школу. Пошел поздно, поэтому пришлось за короткий промежуток нагонять. Удалось нагнать, это говорит о том, что способности были, и еще работоспособность, что немаловажно. Перефразируя Чайковского, который говорил, что «десять процентов гения, девяносто процентов потения», я скажу: пятьдесят процентов гения, пятьдесят процентов потения. Мне повезло встретиться с выдающимися преподавателями, которые лепили из меня музыканта.

– Ваш отец Исаак Дунаевский был великим музыкантом, композитором и дирижером. На протяжении жизни не возникало чувства некоего превосходства отца, что надо всегда «держать планку», стремиться к его уровню?

– Нет! Таких чувств я не испытывал. Имя и звание отца меня всегда вдохновляли и мотивировали, что обязан свою фамилию поддерживать, защищать. Я вообще не мечтал быть знаменитым композитором. Так сложилась сама судьба. В какой-то момент я стал понимать, что буду этим жить и зарабатывать деньги, что у меня будет «музыкальный хлеб». Про известность даже не мыслил. О публичности и известности думать вообще вредно, это может помешать, особенно поначалу.

– Что значит для вас популярность и насколько она важна для музыканта?

– Важна. Популярность дает уверенность и возможность другим людям тебя узнать, что в свою очередь дает возможность развитию и продвижению. Чем более ты популярен и известен, тем больше шансов на творческую реализацию и признание публики. Если ты замыкаешься в своем кабинете, это плохо, даже если музыкант очень талантливый. Изоляция от внешнего мира негативно сказывается на моральном климате и произведениях. Хотя Бах тоже был в тени, а потом настигла мировая слава. У каждого своя судьба.

– В детстве вы занимались спортом: бегали на короткие дистанции, прыгали, баскетбол, теннис. Почему хобби не переросло в карьеру и какое место спорт сейчас занимает в вашей жизни?

– С детства я играю в теннис, это моя любимая игра. Будучи мальчишкой, думал пойти в спорт, был очень спортивным и имел разряды по многим видам спорта. Но поскольку я рос в СССР, тогда понятия профессионального спортсмена не существовало. Тебя могли отобрать, пригласить в школу олимпийского резерва, но меня это миновало. Это сегодня родители задумываются о том, чтобы отдать ребенка в профессиональный спорт и сделать из него чемпиона. Тогда было по-другому: пришел тренер, увидел спортивного парня, взял в команду.

– Знакомясь с вашей биографией, узнала о том, что вы имеете прямое отношение к кино и являетесь академиком Российской национальной академии кинематографических искусств и наук. Как вы оцениваете уровень отечественного кино?

– Если говорить о цифрах, то мы более-менее успешны. Об этом также говорил наш бывший министр культуры Владимир Мединский. Но это оценка по трем-четырем фильмам. А в целом я думаю, что у нас неправильный подход. Проблема не в отсутствии талантливых людей, они есть, их достаточно, а в том, что мы пошли по не совсем правильному пути.

– Что вы имеете в виду?

– Я считаю, зря мы поддерживаем кинематографию государственными деньгами. Поддерживать государство должно, но не финансами. Законодательно! Стимулировать вложение в кино, освобождать от налогов тех, кто помогает кинематографу. В США же нет никакой государственной поддержки. Там продюсер полностью отвечает за деньги, а у нас – нет. В России продюсеры часто «берут» деньги у государства, строят себе особняки, покупают машины, а картины при этом провальные. В США при таком раскладе человека засудят.

– Государство, финансируя кино, может выступать продюсером и вмешиваться в творческий процесс?

– Нет, конечно. Так было в СССР, но не сейчас, это миф. Вот тогда Госкино было и продюсером, и финансистом, и производственником. Такого нет уже. Режиссеры своенравные, своевольные, ничья точка зрения навязаться им не может. Заметьте, на международных фестивалях если вы­игры­вают картины, в основном это независимые.

– У вас четкая позиция и свое мнение о различных процессах в России. Не было мыслей, может быть, пойти в политику и высказывать свои предложения на законодательном уровне?

– Нет. В таком случае надо радикально менять свою жизнь, я к этому не готов. Я нахожусь на своем месте, занимаюсь тем, что люблю и умею. Общественная деятельность в свободное время.

– Вы являетесь членом Общественного совета Министерства обороны РФ. Думаю, для многих наших читателей это будет открытием. В чем заключается работа? Как давно этим занимаетесь?

– Мне крайне интересно этим заниматься, и я вижу результаты деятельности Общественного совета. Этот совет был создан Сергеем Кужугетовичем Шойгу, как и многое другое, что он создал за восемь лет. Я глубоко уважаю этого человека, потому что он совершил удивительный переворот. Помимо основных задач он обращает внимание на культуру, на социальные проблемы, политические. Общественный совет курирует именно эти вопросы: культура в армии, искусство, музыка, в том числе оркестры, музыканты. Создана киностудия. В общем, есть многие вещи, которые помогают нашей армии быть той, какая она есть сегодня. Членами Общественного совета являются деятели различных сфер, а его главой является известный журналист, глава издания «Московский комсомолец» Павел Гусев. И каждый из нас возглавляет какую-либо комиссию, мы контролируем, ездим по стране, смотрим, как выполняются те или иные задачи. Я считаю, что этот орган чрезвычайно полезен и действенен, более того, для меня большая гордость, что я вхожу в его состав уже как год. Очень многое можно донести и быть услышанным, потому что на каждом совете присутствует высший генералитет, все записывают и делают свои замечания.

– Современному мужчине армия важна? На эту тему идет много дискуссий…

– Россия всегда была страной с традиционно сильной армией, почитались наши офицеры. Армия – это традиционно часть нашего образа жизни, имиджа, мышления. Раз это так, значит, и участие человека должно быть в этом процессе. К сожалению, я лично не служил по абсолютно медицинским показателям.

– Вернемся к музыке. Вы являетесь руководителем Московской областной филармонии. Как обстоят дела с культурной жизнью в Московской области?

– На должность руководителя я пришел не просто так. Это было вполне обоснованно с моей стороны. Я увидел, что с приходом Андрея Воробьева на пост губернатора резко обозначились определенные приоритеты Московской области, одним из которых является культура. Культура на тот момент была на очень низком уровне, так как рядом есть Москва, культурный центр. В настоящее время развивается двадцать пять областных театров, на которые направлены сильные ресурсы. Это очень весомый показатель развития культурной жизни области. Например, Сергей Безруков возглавляет Губернский театр, Нонна Гришаева – Московский областной театр юного зрителя и т. д. А меня пригласили возглавить филармонию, и началась большая работа. Нам дают возможности, с нами считаются. При Андрее Воробьеве культура была восстановлена, после того как в 90‑е годы все было разрушено. Мы развиваемся, создаем симфонический оркестр, делаем концерты, а их количество за последние два года увеличилось в восемь раз. Мы гастролируем, недавно получили свой зал, который находится в Москве.

– Если вспомнить школьный период, что приходит на ум? Каким вы были мальчиком – проказником или отличником? Кто были ваши педагоги?

– Я был хорошим учеником, всегда получал четверки и пятерки. Не мог позволить себе учиться плохо, считал это ниже своего достоинства. И до сих пор считаю, что, если можно выучить и сделать на «отлично», ты обязан это сделать. В математике, например, я был слаб, и мой учитель, понимая это, ставил четверки, он видел, что это мой предел. В студенчестве мне просто повезло, у меня были выдающиеся преподаватели, их можно долго перечислять: Николай Раков, Дмитрий Кобалевский, Андрей Эшпай, Альфред Шнитке, Тихон Хренников… Этих людей боготворят, они в музыке иконы.

Преподаватели – это святые! И в школе, и в институте. Они отдают всего себя, свою энергию, профессионализм. Например, я бы с удовольствием пошел преподавать, если бы меня позвали!

Лидия ДРОНОВА