Максим ДУЛИНОВ, заместитель министра образования и науки РФ: Не бойтесь пробовать новое

– Максим Викторович, подведены итоги Года учителя. Что, на ваш взгляд, этот год выявил такого, чего мы раньше не знали, и что удалось реально сделать в течение этого года? – Вряд ли можно говорить, что он выявил что-то такое, чего раньше никто не знал. Ведь назначение Года учителя было не в том, чтобы разом решить все проблемы, а в том, чтобы от обсуждения зачастую поверхностного, которое происходило раньше в обществе, перейти к более конструктивному и профессиональному обсуждению того, что происходит у нас сегодня с учителем, в какой реально ситуации он находится, и на основе этого обсуждения выработать новые реальные шаги, которые позволили бы продолжить то, что было заложено приоритетным национальным проектом «Образование». Этот год, на мой взгляд, заложил хорошую основу для будущего. Об этом на официальной церемонии закрытия Года учителя как раз говорили и президент, и министр. В результате общественных дискуссий, проводимых мероприятий, когда школа становится все более и более открытой, значительно повысился статус учителя в обществе и возросло уважение к нему со стороны общества.

– Сейчас активно обсуждают новую федеральную целевую программу развития образования. На каких основных проблемах она сфокусирована? – В федеральной целевой программе три задачи. Первая касается общего образования, социализации детей. Второй блок – профессиональное образование. Третье – становление и развитие системы оценки качества и управления качеством образования. И впервые Федерация через целевую программу будет оказывать поддержку дошкольному образованию. Новым является то, что будут создаваться  стажировочные площадки, на которых будут обкатываться самые разные модели развития системы образования. Эти модели будут потом транслироваться на массовую образовательную практику. – Какая самая серьезная задача, на ваш взгляд, стоит перед системой образования в нынешнем году? – Научить учителей работать по новым стандартам. Это будет самая большая проблема. Новый стандарт по основной школе был подписан и направлен в Министерство юстиции на регистрацию. Без серьезной подготовки учителей новые стандарты нам не реализовать. – А вокруг содержания стандартов споры уже завершились? – Они никогда не завершатся. Когда у нас завершался какой-нибудь спор, особенно по поводу содержания образования? Яркий пример – ЕГЭ. Как его ни проводи, какие КИМы ни закладывай, о нем всегда будут спорить. Но основные принципиальные вопросы, которые в ходе обсуждения стандарта основного общего образования выдвигались со стороны Общественной палаты, со стороны профессионального сообщества, были учтены. Понятно, в стандарте нет количества часов. Стандарт – это не учебный план, в него нельзя все вставить. –  Существует мнение, что, вводя новые стандарты, центральная власть перекладывает всю ответственность за систему образования даже не на регионы, а на образовательные учреждения. Теперь школе писать свою программу развития, учителю – программу преподавания. Но кто учил директоров, учителей, как грамотно это делать? –  В последнее время современному образовательному менеджменту обучили на разном уровне достаточное количество директоров. Я знаю по Калужской области, где я работал министром образования, как строилась эта работа. – А что с учителями делать? – Учить. Что еще делать? Для этого стажировочные площадки и создаются, где будут отрабатываться все модели перехода на новый стандарт буквально пошагово. Мы планируем, что учителя будут проходить фактически практику по написанию программы и по ее реализации в рамках новых стандартов. – Вроде бы ЕГЭ идет уже в штатном режиме, но каждый год выявляются новые риски… – Один из вопросов, поднимавшихся на последнем совете комиссии при президенте по единому экзамену, – по поводу апелляций. Действительно, иногда бывают проблемы с апелляциями. Там есть два момента. Первый – это личное участие ребенка. Зачастую случается такое, когда законных представителей, родителей с ним не пускают на эту процедуру. У выпускника и так стресс, он понимает, что один-два балла могут действительно что-то решить. Начинается разговор при подаче апелляции обычно с того, что выпускнику заявляют: «А вы понимаете, что вам могут и уменьшить баллы?» И это тоже добавляет стресса. А второй момент – это расстояния. Страна у нас большая, а процедура апелляции обычно проходит в областном центре. Может быть, действительно подумать, чтобы не таскать детей на апелляцию? Проехать 300 километров, для того чтобы тебе сняли или добавили 2 балла! Зачем? А не проще ли сделать апелляцию дистанционной, без личного участия ребенка, чтобы даже проверяющие не знали? – Недавно наши дети в начальной школе в международном сравнительном исследовании по чтению показали лучшие результаты, а вот в исследовании PISA  мы который год почти в самом конце. Почему такая разница в результатах? – Это лучше спросить у теоретиков от образования. Для меня, как для управленца, это означает, что среднее звено работает не так, как должно. Там же проверяется не количество знаний, находящихся в одном ребенке, а умение пользоваться этими знаниями. У нас действительно получается такая система, что 1-4-й класс – все замечательно, дети умненькие, очень хорошие, среднее звено проваливается, 10-11-й – всех уже натаскивают на выпуск, и опять нормальный результат. Потом мы удивляемся, почему низкий уровень у тех, кто после 9-го класса идет в профобразование. Вопрос, значит, к стандарту на самом деле: что мы требуем от учителя дать ученику, как он должен это делать и каков должен быть результат? – Чем отличается работа в федеральном министерстве от работы в региональном? – Исаак Иосифович Калина, мой предшественник, хорошо сказал: если в субъекте сделал дело, оно закончилось. В Федерации сделал дело – это не значит, что оно закончилось. Скорее всего, оно продолжается. Ты продолжаешь его делать, и еще раз делать. Там другая работа, она более живая, более приземленная и практичная. Как федеральный министр отвечает перед премьером и президентом за любую сгоревшую школу, точно так же, и даже в большей степени, поскольку все это гораздо ближе, происходит с региональным министром. – На вас взвалили очень большой объем работы? Какую из проблем будет сложнее всего решить? Где надо будет больше всего поработать? – На мой взгляд, сейчас наиболее серьезно стоят перед нами проблемы воспитания. У нас образование в действующем законе определено как процесс воспитания и обучения. С обучением худо-бедно разбираемся, здесь более-менее  все налажено. А с воспитанием, конечно, беда. Трагические события в декабре в Москве это показывают. Говорят, что там были пэтэушники. Но не только пэтэушники там были. Там были и студенты, и гимназисты, ребята из хороших семей. Значит, чего-то не хватает, если молодые люди идут на поводу у тех, кому выгодно накалять страсти, разжигать межнациональную вражду. Понятно, что когда ребята в толпу попадают, они подчиняются законам  психологии толпы – это уже совсем другое. До этой толпы они должны еще дойти.Не срабатывает что-то. Министр образования и науки как раз говорил на Всероссийском совещании руководителей органов управления, что это проблема системы образования, и тут я с ним полностью согласен. Можно долго говорить про правоохранительные органы, выяснять, что послужило причиной, что не послужило, но, поскольку больше всего с детьми имеет дело именно система образования, это мы здесь недорабатываем. Мы не создаем достаточной занятости, чтобы просто не было времени подросткам дурью маяться. Это же во многом от безделья. Чем бы заняться? А пойдем-ка на Манежку. А там уже не вырвешься из толпы… – А как вы вообще оказались в образовании? – На последнем курсе магистратуры в 98-м году передо мной стоял выбор – пойти в коммерческую фирму или в Министерство образования. Я из патриотических соображений сделать что-то для государства пошел в Министерство образования. – Кем начинали? – Ведущим специалистом отдела постдоговорной  деятельности. – Ни разу не пожалели, что пришли в систему образования? – Пожалел бы – уже не работал. Здесь так: если не нравится работа, не устраивает – ищи другую. Мне было всегда интересно то, чем я занимался, поэтому и продолжаю. – Максим Викторович, у вас дети есть? – Сын, три с половиной года. В детский садик пошел. – Детские сады – одна из самых серьезных наших проблем. На ваш взгляд, нужно ли делать дошкольное образование обязательным? – Не знаю, надо ли вводить обязательность, но то, что каждому ребенку нужно дошкольное образование, – уверен. Я по своему сыну это вижу. Если ребенок не посещает детский сад, ему не с кем общаться. Не с кем соревноваться. Двор на два часа не спасает. А в детском саду как раз можно научиться сотрудничать, решать конфликты, привыкнуть  ощущать себя среди других людей, чтобы элементарно не пугаться, когда попадаешь в скопление народа. – На ваш взгляд, какими качествами должен обладать современный учитель? – Я не могу перечислять качества. Для меня учитель – он либо хороший, либо учитель. Плохих учителей у нас нет, поэтому либо он просто учитель, либо он классный учитель. – А кто такой классный учитель? – Наверное, тот, у которого дети не прогуливают уроки, к которому дети сами идут после уроков. Тот, которому есть что рассказать детям. Для этого учителю сначала нужно быть личностью, а потом уже и профессионалом. – Что вы больше всего цените в людях? – Честность и ответственность. – А какую черту не переносите? – Угодливость. Любой руководитель с этим сталкивается. Надо просто уметь этому противостоять и отметать с самого начала, когда только заметил это свойство в человеке. – Что было для вас самым интересным, когда работали в регионе? – Наиболее интересным было, конечно, когда ввели новую систему оплаты труда, причем в достаточно жестком варианте, рекомендованном Федерацией. Ездили вместе с профсоюзами в каждый район, встречались с директорами школ, завучами и обсуждали все это. Это было очень интересно и показательно. Бывало, приезжаешь в школу – тебе все плачутся: «У нас низкая зарплата». Смотришь учительскую нагрузку – 15-16 часов в среднем по школе. Спрашиваешь: «А что вы тогда плачетесь, вы сами себе так ее распределили». Отвечают: «Да вот лучше мы бедненько, но всем». Самое главное, что из регионального опыта запомнилось, – то, что людям нужен иногда толчок, может быть, даже стрессовый, как в данной ситуации. Ведь расчет зарплаты по-новому – это стресс. Но при этом люди начинают задумываться и искать пути решения проблемы. – Говорят, что человек учится всю жизнь. У кого вы учитесь? – Я постоянно впитываю для себя что-то важное в любой ситуации, в которой нахожусь. Шесть лет я проработал в министерстве, два с половиной года – в Высшей школе экономики, почти четыре года – в Калужской области. У меня не было такого периода времени – 10-15 лет на одном месте, когда глаз  замыливается и тебе уже неинтересно становится, ты по инерции выполняешь свою работу. Я стараюсь выбирать из ситуации все, что возможно. Учиться не важно у кого: у первоклашки, у губернатора – какая разница. У каждого можно что-то найти, чего нет у тебя. А дальше уже сам оцениваешь, надо тебе это или нет. – Вряд ли на вашей должности у вас много свободного времени. Но если  оно все-таки появляется, чем занимаетесь? – Стараюсь гулять с ребенком, чтобы он не забыл, кто такой папа, проводить с семьей больше времени. Недавно  получилось так, что я три дня подряд  приходил домой, когда ребенок уже спал. В сад утром встает, а мне уже уходить. Вечерами мы не виделись, а с утра буквально пять минут: как дела, пока-пока, и я побежал. На третье утро он говорит мне: «Папа, закрой работу». Я отвечаю: «Извини, это не в моей власти». – Начинается новый год. Что пожелаете нашим читателям  в новом году? – Профессиональных успехов – обязательно. Обязательно как можно больше учеников, благодарных и интересующихся. И не бояться пробовать что-то новое.