Людмила Маркова, учитель русского языка и литературы школы №1739, Москва: Нравственность сродни воздуху. Когда мы сталкиваемся с ее отсутствием, теряется точка опоры.

Удивительна природа нравственности. Само понятие «нравственность» абстрактно – оно вне обоняния, вне осязания, нематериально. Тогда почему мы употребляем в отношении его глаголы, применяемые к предметам материального мира: «замарать», «потерять»? А человека, к которому это будет иметь прямое отношение, мы называем нищим? Оказывается, нравственность сродни воздуху – мы не замечаем ее или не придаем ей особого значения, считаем обыденностью, когда она есть, и буквально задыхаемся, теряем точку опоры, не зная, что делать, когда сталкиваемся с ее отсутствием.

Нравственность – это то, что мы часто употребляем всуе, но заслуживает сбережения и отдельного глубокого размышления, то, на что уповаем мы в случае обиды, что заставляет нас возмущенно воздевать руки и искать у нее защиты в минуту оскорбления. Это слово корнями восходит к понятию «нрав», которое в нашем сознании сиюминутно трансформируется в «характер», то есть совокупность норм и правил, определяющих поведение человека, отличающих его среди других. Тогда, следуя логике, безнравственность – это отсутствие «нрава», то есть поведенческих норм и правил. Так ли это? Можно ли безнравственного человека назвать бесхарактерным? Отнюдь! У безнравственности свое лицо, правильнее было бы сказать, личина, свои обычаи и традиции. Зачастую безнравственность сильна, эмоционально богата и всепоглощающа в своем влиянии. Она одета в яркие наряды, шумная, веселая, манящая за собой. Следовать ей легко… Поневоле мы приходим к пониманию, что нравственность – нечто более весомое, значимое, чем просто совокупность черт характера, более глубокое, сокровенное, чем поведенческие проявления. Замечательно, на мой взгляд, подводит нас к осознанию этого понятия Владимир Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка»: «Нрав – вообще, одна половина или одно из двух основных свойств духа человека: ум и нрав слитно образуют дух (душу в высшем значении)». Так вот почему безнравственность есть не отсутствие характера в человеке! Нет, это отсутствие в нем самой важной его половины, что лишает все единство целостности, разрушает гармонию души. Безнравственность – это бездушие. Нынче принято много говорить о сложности при адаптации к постоянно меняющемуся облику нашего общества, о принятии или отрицании его крайних проявлений, о необходимости напрягаться, чтобы войти в уже оцифрованный мир. Не будем говорить о трудностях сегодняшнего мироустройства, о тяготах жизни – они присутствуют в любом временном отрезке человеческого бытия. Важнее другое: как мы проходим сквозь выпавшие нам на долю испытания, какими мы остаемся после них. Вот так и держит Совесть перед нами незримые весы с двумя чашами: Нравственность и Безнравственность. На какой из них мы остановим свой выбор, на какую из двух возложим свои чаяния и надежды? Ситуация выбора, особенно нравственного, всегда драматична. Поэтому умение сохранить в себе достоинство, в любых условиях остаться человеком можно с полным правом назвать талантом человечности. Ростки его заложены в каждом ребенке. Отсюда, очевидно, проистекает цель каждого взрослого человека: воспитать в ребенке устойчивую потребность в нравственных проявлениях его характера, осознанное неприятие всего бездуховного и способность отличить первое от второго. Этой цели посвящает всю деятельность любой педагог-воспитатель. Именно всю и именно любой, потому что нет в обычных общеобразовательных школах отдельного предмета, направленного на формирование и укоренение духовных начал в ребенке. Весь образовательный и воспитательный процесс должен идти на основе духовности. Любопытна в этой области точка зрения Александра Моторина. В своей статье «Просвещение или образование?» он рассуждает о кризисном состоянии нравственности в современном обществе. Об этом, по мнению автора, напрямую свидетельствует факт подмены понятия «просвещение» на «образование». Он рассуждает о происхождении и духовной наполненности самого термина «просвещение», берущего свое начало из православия, от образа Иисуса Христа, олицетворяющего собою Свет и торжество добра, любви, милосердия: «Нравственность – это выбор добра как начала сохранения и продления жизни при одновременном отвержении зла как начала смерти. Добро не может не нравиться духовно здоровому человеку, равно как и зло не может не отвращать его». Трудно с этим не согласиться. Термин «образование» в основе своей «предполагает создание образа человеческой личности с «чистой доски» («tabula rasa», по Д.Локку) или существенное преобразование прежнего образа – усилиями самих людей (во взаимодействии учителей и учеников). Такое понятие порождается рассудочным, бездуховно-материалистическим мировосприятием». «Эта неполезная путаница понятий длилась до конца XX века, пока «образование» не восторжествовало над «просвещением», чем ознаменовался очередной глубокий кризис русского самосознания в начале 1990-х годов». Читая о «путанице» понятий, не видим ли мы смену «обложек» на старом содержании? Что поменялось от того, что одно название заместилось другим? Да, есть над чем поразмыслить, о чем поспорить. Бесспорно одно: формирование современной личности, способной успешно адаптироваться в инновационной среде, действительно невозможно, немыслимо без одновременного воспитания в ребенке потребности реализации в духовной сфере. Чтобы жить в гармонии с окружающими людьми, недостаточно быть просто коммуникабельным, ибо это может оказаться только оболочкой, умелой маской. Надо, по моему мнению, взять за основу воспитания два принципа: «не навреди» в области жизнедеятельностной и «поступай с другими так, как хочешь, чтобы они поступали с тобой» в области нравственной. И речь идет не только о поступках. Обращу внимание на высказывания двух известных людей: «Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого мы воспитываем» (Л.Толстой) и «Воспитание есть усвоение хороших привычек» (Платон). И то и другое справедливо, но какое бы определение вы выбрали? Думаю, первое. Ведь привычка – это механическое запоминание чего-то, больше моторика, чем осмысление. Конечно, надо усваивать привычку приветствовать друг друга при встрече, пропускать девочек вперед, уступать места пожилым и инвалидам… Но может ли стать привычкой совершение добрых дел? Нет, надо воспитывать потребность, я бы сказала, жажду сотворения добра. И совершать добрые поступки надо не по привычке, а по велению души. Ясно, что воспитание детей должно быть сознательным, целенаправленным и последовательным, оно не может идти стихийно. Получение полезных знаний в этой связи тоже предстает как доброе дело огромной важности, потому что оно формирует и постоянно питает нравственную основу личности. Наполнить духовностью процесс обучения, подвести под него нравственную основу призван учитель, преподающий свой предмет. Духовность – это не только и не столько что-то божественное или связанное с ним. Нет, это умение смотреть внутрь себя, задавать себе трудные вопросы и искать ответ, анализировать действия. Известный зарубежный психолог советует не «пилить опилки», то есть не зацикливаться на ошибках, совершенных проступках, не переживать уже пережитое, чтобы не расстраиваться. А мы умеем не «пилить опилки»? Думаю, что не все. А может, и хорошо, что не умеем? Значит, совесть не дает нам покоя, душа волнуется. И человек через волнение, раскаяние очищается, преображается. Я обязательно нахожу в загруженной урочной тесноте время, чтобы задать своим ученикам подобные вопросы-размышления, помогающие заглянуть в себя, например: «Трудно ли любить ближнего?», «Что, по-моему, вечно?», «Со мною что-то происходит…». Ответы принимаю в письменной форме, потому что несколько минут погружения в тишину помогают ребятам проникнуться проблемой и провести ее через себя, иногда достигая откровения почти исповедальной высоты. Приведу несколько примеров. «Раньше, когда я жил в своем поселке (близ рудника под Магаданом), я не знал грусти. Казалось бы, три двухэтажных дома, но зато друзей полон двор. Пока я на велосипеде прокачусь до стадиона и обратно, глядишь, все уже проснутся… В общем, все в нашем дворе знали друг друга, и все прощали друг другу какие-то провинности. С тех пор как мы переехали, я постоянно жалею, что оттуда уехал. Там я был как в родном доме… У нас там, на Казбеке (так называли один из рудных терриконов), была огромная горка. Зимой мы ее укатывали, и получалась горка длиной в один километр. Мы катаемся, пока не стемнеет…» («Со мною что-то происходит…», Вася Ж.). На первый взгляд бесхитростная история. А ведь это на самом деле прорвавшийся плач мальчишки, насильно выхваченного из родной атмосферы. Он очень трудно привыкал к тесноте города и бесцеремонности его жителей, был замкнут. Именно это его признание помогло мне разглядеть тот кончик ниточки, потянув за которую, мы развязываем весь узелок. Или вот другой пример: «…Со мною действительно происходит что-то такое, чего нельзя толком объяснить… Но вся беда в том, что никто не хочет понимать этого, никому не интересна жизнь другого человека, стоящего рядом. Каждый заботится лишь о себе. В связи с этим и происходит со мною «что-то». В таком мире, казалось бы, я не должен думать об окружающих, но нет. На протяжении всей моей еще недолгой сознательной жизни я думаю о них. Я испытываю жалость, сострадание к окружающим, нуждающимся в них, испытываю ненависть к их обидчикам. Пытаюсь сдерживать свои эмоции, которыми я буквально пропитан. Я боюсь иногда обидеть, ранить морально, душевно… Чем взрослее я, чем больше я понимаю, тем больше чувствую…» («Со мною что-то происходит…», Женя Б.). Какой укор и урок нам, взрослым! И сразу становится понятна причина его срывов, нервозности, обидчивости. Для меня эти сочинения стали настоящим откровением, слепком с ребячьих душ. Они доставили мне и огорчение (не все разглядела в ребенке!), и радость (они доверились мне!). Вопрос «Трудно ли любить ближнего?» также не оставил ребят равнодушными. Я не случайно его задала им. Мы все говорим (и много) о любви к людям, о понимании, но когда дело касается нас самих и тех, кто живет с нами рядом, как-то перестаем помнить об этой любви и начинаем выяснять отношения, не жалея друг друга. В старшем подростковом возрасте дети склонны к максимализму, к отстаиванию своей позиции, даже заведомо ошибочной, не считаясь с мнениями окружающих. Услышать друг друга помогают размышления: трудно ли любить ближнего? «Да, трудно любить ближнего человека. Ты знаешь все его недостатки и достоинства. И ты уже не обращаешь на него внимания. Я думаю, что, конечно, дело во мне самой, а не только в этом человеке…» (Ксюша Т.). «Да, трудно, но нужно понять и принять человека…» (Юля Е.). «Любить ближнего, конечно, трудно. А чтобы справиться с трудной задачей, надо уметь ценить и понимать людей. Надо постараться сделать так, чтобы человек доверял тебе, а ты – ему» (Маша П.). «Я не думаю, что любить ближнего трудно, хотя любить можно по-разному. Можно любить как друга, но обычно это псевдодружба. И еще. По-моему, «признаться в любви» неуместное сочетание, ведь любовь – это же не разбитая ваза. Сказать эти заветные слова труднее, чем любить» (Никита П.). Задавая ребятам подобные вопросы, я хочу научить их вслушиваться и вглядываться в себя, оценивать свои действия, проецировать их на окружающих, стремлюсь сформировать в них привычку прогнозировать результат своего поступка. И всякий раз, читая такие работы-ответы, я думаю: как многому могут научить нас наши дети! Они не потерпят лжи, сразу распознают ханжество, притворство, не примут лицемерного дружелюбия. Вот так и растем вместе, воспитывая друг друга. И я дорого ценю такую науку. А недавно мой ученик Никита П., которому я и до плеча не достаю, дрогнувшим голосом сказал: «Неужели мы когда-нибудь расстанемся?» Старшеклассники – особая группа учащихся. Они все устремлены в будущее, они живут миром за школой, хотя всеми корнями еще вплетены в школьную жизнь. Им интересна сама новизна, в которую предстоит вот-вот окунуться. Перемены, грядущие скоро, заставляют их волноваться, суетиться. Активная жизнь происходит не только в физическом смысле, но и в духовно-нравственном. Ребята пытаются переосмыслить привычные явления, осознать мотивы и причины происходящего, интерпретируют по-своему известные точки зрения: «Неумолимое время приводит к значительным общественным изменениям. Поэтому идеалы, мысли и стремления, которыми жило предыдущее поколение, уже устарели. Мы не можем копировать кого-либо, в том числе и родителей… Кроме разногласий между поколениями есть еще то прекрасное чувство, без которого мир – могила, и это чувство – любовь. Самое главное – это уважать друг друга, ведь на уважении основываются любовь и понимание, то есть то, чего нам так не хватает в жизни» (Кристина В.). Как видно, уже можно говорить о достаточно зрелом, практически сформировавшемся взгляде на многие вопросы. В этом возрасте особенно важно беседовать с ними о непреходящих нравственных ценностях, давать возможность высказаться и продолжать ненавязчиво и уважительно корректировать их нравственный вектор. Вот, например, несколько ответов старшеклассников на вопрос «Что, по-моему, вечно?». «Вечность – это что-то, что никогда не кончается, это прямая или кривая линия, идущая вдаль. И ничто не может перекрыть ей дорогу. Что для меня вечно? Что вечно для всех нас? У меня две версии. Вечна вера. Вера во все: в Бога, в любовь, в будущее… Даже когда человек умирает, то вера все равно остается в каждом другом человеке. Надежда вроде бы тоже вечна. Она всегда с нами, в наших сердцах и мыслях, даже когда нам так не кажется… С практической точки зрения ничто не вечно. Но, пока я живу, во мне живут вечная надежда и вечная вера во все, что меня окружает и что мне дорого» (Юля П.). «Да, тяжелый вопрос… В силу моего возраста я никогда не задумывалась над этим серьезно… Но я точно могу сказать, что вечно в нашем мире. Существуют вечные вопросы, над которыми люди задумываются из поколения в поколение…» (Катя С.). «Есть ли в нашем мире что-то вечное, то, что было до нас и будет после? Ничто в нашем мире не вечно. Ни религия, ни память, ни даже любовь. Вера порой бывает ложной и безрассудной. Это удивительно, но мы обращаемся к вере, к Богу, когда в жизни происходят потрясения, горе и приходит боль. Зачастую такая слепая вера бывает хуже неверия. Память. Она тоже не вечная спутница человека на земле. Порой самые яркие, нежные и добрые воспоминания стираются с годами, уходят как песок через пальцы. Любовь не всегда проходит через все испытания. Ее надо удержать…» (Вика Г.). «Единственное, что, по моему мнению, может считаться вечным, – это время. Будет существовать всегда, так как оно не материально. Время наряду с пространством является одной из философских, основополагающих субстанций нашего бытия. Пространство характеризуется временем, но в отличие от времени пространство не может существовать вечно в первозданном виде, так как оно постоянно трансформируется, приобретая новые формы и состояния…» (Миша Н.). «У каждого человека свое понимание вечного. Я думаю, что может быть вечной любовь. Любовь к родителям, любовь к животным, любовь к дорогому тебе человеку. По-моему, это будет вечно» (Кристина В.). «По-моему, вечной будет на земле моя душа… Душа, на мой взгляд, никогда не умрет. Она хранит в себе всю прожитую человеком жизнь» (Марина К.). Вот так, пытаясь определить свое место во внешнем мире, приняв и усвоив ряд нравственных принципов, взрослеющий человек стремится к гармонии внутри себя. И нужно помочь ему в жизненных поисках высоких моральных ценностей и понятий, в формировании для себя таких устоев, которые бы гармонично укладывались в образ современной жизни и не противоречили законам совести. Надо обязательно постараться научить ребенка искать смысл не в жизни, а в самом себе. Именно внутренний мир человека должен иметь смысл. Только так человек может успешно реализоваться в обществе и жить в согласии с собой. «Обращайте ваше внимание не столько на истребление недостатков и пороков в детях, сколько на наполнение их животворящею любовью: будет любовь – не будет пороков. Истребление плохого без наполнения хорошим бесплодно: это производит пустоту, а пустота беспрестанно наполняется – пустотою же; выгоните одну, явится другая» (В.Белинский). Следуя совету В.Белинского, пытаюсь пробудить в ребенке желание самому заполнять образовавшиеся пустоты стремлением к познанию себя и красоты окружающего мира. Этому служило создание и выпуск периодического общественно-литературного журнала гимназических и профильных классов «Параллель», над которым мы со старшеклассниками трудились в течение трех лет. Поиску ребятами своего «я», формированию незаурядной творческой личности во многом способствовала коллективная работа учащихся 6-го «А» класса над своим сборником стихов «Мой Ангел», а через год – над альманахом «За Синей птицей». Смею надеяться, что эти дети сумеют отличить нравственное от безнравственного. Ангелу Ангел! Научи ты меня летать, как птица, Драться, как рыцарь, Видеть веселые лица! Ангел! Дай ты мне сразу Счастье и разум, Чтоб стать добряком! Ангел! Спасибо за все! Мне наплевать на чужое вранье – Ты научил меня жить и смеяться, Глядя в чье-то лицо! (Саша Субботский, сборник «Мой ангел») Юность Скажи мне, кто тебя назвал Порой веселой и беспечной? Он, очевидно, потерял В раздумьях философских вечность. И был умен. Но он не знал Всех трудностей поры тяжелой И потому тебя назвал Порой беспечной и веселой! Не утро уж, еще не день; Уж не весна, еще не лето. Еще не плоть, уже не тень; И не звезда, и не планета. Как смутна юность и глупа – Где друг, где враг – никто не знает. А впереди вся жизнь – тропа. Она бывает разной. Пусть Себе сам каждый выбирает путь. (Наташа Клименко, альманах «За Синей птицей») Да, каждому предстоит пройти свою жизненную стезю, освоить все житейские глубины и мели. А роль учителя – оснастить построенный ребенком корабль парусами, закрепить руль, наладить компас и отпустить в самостоятельное дальнее плавание.