Любовь к чиновникам. В РАО выбрали новых академиков

Под Новый год кто-то ходит с друзьями в баню, кто-то смотрит в очередной раз рязановскую «Иронию судьбы, или С легким паром», а я (уж так повелось) посещаю Общее собрание Российской академии образования, которое традиционно проходит в конце декабря. Причем посещаю в полном одиночестве, поскольку мои коллеги-журналисты из других изданий уже давно потеряли интерес к этому событию. Между прочим, напрасно.

Общие собрания РАО – это тоже своеобразный сериал, в котором есть интриги, заговоры, любовь (правда, в основном к чиновникам, но об этом позже), дружеские посиделки, анекдоты о научных исследованиях и отчетах и, самое главное, выборы. Быть членом-корреспондентом РАО то ли выгодно, то ли почетно, поэтому борьба за это звание похожа на поединок боксеров – удары наносятся крепкие и подчас неожиданные. Все это так захватывает, что я не могу отказаться от просмотра, хотя после, как правило, остается горький осадок. В этом году все началось благостно: президент РАО Николай Никандров сообщил уважаемому сообществу, что академик Борис Мартиросян стал заслуженным деятелем науки. Вклад его в науку, видимо, значительнее, чем вклад члена-корреспондента РАО Александра Кондакова, который с академиком Любовью Кезиной и со товарищи разработал новые стандарты школьного образования. Теперь Александр Михайлович занял неофициальный пост своеобразного научного диссидента. Такой парадокс: одно время академия им гордилась, но потом он сказал, что представители РАО отстали от жизни, не могут внести свой серьезный вклад в разработку новых стандартов, и стал практически врагом. Академия разработала еще один вариант стандартов, и теперь академик РАН Михаил Ковальчук пытается впрячь стандартных коня и трепетную лань в одну педагогическую повозку. Судя по тому, как долго это длится, занятие легким не назовешь. Что интересно, пока идет процесс сопряжения разных вариантов стандартов, ФГОС начального образования вовсю внедряют в российских школах. Об этом говорил вице-президент Давид Фельдштейн. Конфликт тут нешуточный. Учителя обсуждают на своих форумах, семинарах, совещаниях ход реализации стандарта, на президиуме РАО 26 октября 2011 года тоже состоялось обсуждение, тон которому задала заведующая отделом начального образования Института содержания и методов обучения РАО, член-корреспондент РАО, доктор педагогических наук Наталья Виноградова. Наталья Федоровна очень уважаемый человек, к ее мнению учителя начальной школы прислушиваются, так вот она говорила о том, что стандарт написан языком, который учителю непонятен, менее 25% педагогов владеют технологией обучения, обеспечивающей решение поставленных в стандарте задач, большинство учителей не готовы к построению процесса обучения, в центре которого школьник. Но самое главное, по мнению Виноградовой, трудности внедрения стандарта в значительной мере «спровоцированы» тем, что «в нем не определено содержание обучения, фактически оно отдано на откуп образовательному учреждению, которое должно подготовить тексты основной образовательной программы, 14 учебных программ, программы внеурочной деятельности, учебный план и другие документы. Анализ реального выполнения этого указания ФГОС показывает, что в лучшем случае образовательное учреждение идет по пути компиляции, а в худшем – берет изданную кем угодно примерную программу и без учета специфики школы начинает работать по ней. То есть позитивная идея стандарта учитывать в конкретной работе школы ее своеобразие, особенности школьных коллективов, семьи, микросреды оказывается невыполнимой или выполненной формально». Недовольны и детские физиологи, которые считают: неправильное прочтение стандарта привело к резкому увеличению нагрузки на школьников. В результате на заседании президиума были определены несколько архиважных для РАО задач, в частности… создание сборника (справочника) основных понятий и терминов, используемых в ФГОС и входящих в круг педагогических и дидактических понятий. Как говорит министр образования Москвы Исаак Калина, хорошая «началка» больше половины хорошей школы, и о проблемах начальной школы и разных подходах к реализации стандарта, наверное, надо было бы поговорить на общем собрании, но, к сожалению, оно давно уже перестало быть местом для актуальных научных дискуссий. Не возникла она и по еще одному важному поводу – десятилетие принятия программы модернизации образования. Ее как приняли, так и вспоминают по большим праздникам или когда надо обосновать очередную чиновничью инициативу. Но спроси педагогов, что за программа и в чем она заключается, бьюсь об заклад, никто не припомнит. Однако справедливости ради скажу, что о науке на общем собрании все же вспомнили, оно даже обогатилось разоблачительной тематикой. Интересен сам повод, почему это произошло. Руководство академии решило вдруг прочитать отчеты научных институтов и выяснило несколько поразительных вещей. Сообщить о них доверили мужественному человеку – вице-президенту РАО Давиду Фельдштейну. Вдруг оказалось, что одни академические учреждения из года в год из отчета в отчет переписывали один и тот же текст. Вице-президент РАО процитировал отрывки из годовых отчетов Института развития образовательных систем. В отчетах за 2008, 2009, 2010 годы одни и те же абзацы о профильном обучении. Спрашивается: над чем же работал институт в этом направлении, за что ему платили деньги? Государственные. Свыше 29 миллионов рублей. Другие НИИ под шумок (вернее, в обстановке полной научной тишины) приписывали себе такие открытия, что впору Нобелевские премии присуждать. Например, Институт социальной педагогики в отчете за 2010 год признался, что раскрыл специфику социальной педагогики. Возник наивный вопрос, отметил вице-президент: над чем работало это научно-исследовательское учреждение в прежние годы, также получая солидное госфинансирование, если только в 2010 году наконец выяснило суть социальной педагогики? Такая милая и простая задачка на понимание. Налицо, признал Фельдштейн, безответственное отношение к своей деятельности как отдельных руководителей научных учреждений РАО, так и отдельных сотрудников. Пока выводы сделаны только по отношению к директору Института теории и истории педагогики, которого освободили от занимаемой должности. Не менее мужественно Давид Иосифович констатировал: несмотря на отдельные конкретные успешные научные исследования, некоторые важные проблемы четко не сформулированы, уменьшается действенность исследований, академия далека от реальной интеграции научных сил в проведении основных (педагогических, психологических, физиологических, антропологических, социологических, культурологических) исследований, что не позволяет ей выйти на уровень теоретических обобщений. Во многих исследованиях РАО, по признанию Фельдштейна, не удалось уйти от мелкотемья, индивидуализации интересов. Дело доходит до курьезов: к вице-президенту академии на прием пришла научный сотрудник Института художественного воспитания с жалобой на то, что дирекция заставляет ее проводить исследования… по гостеме, утвержденной планом работы института, а ей хочется заниматься тем, чем она занималась в прежние годы. «Мне пришлось, – рассказал коллегам Фельдштейн, – объяснять научному работнику, что государственное учреждение, в котором она работает, обязано проводить исследования в соответствии с государственным заказом, государственным планом. Надо ли удивляться, что проводимые в нашей академии исследования не всегда достаточно способствуют научному обеспечению решения актуальных для российской педагогики проблем, построения системы образования, отвечающей социальным, культурным, экономическим и другим изменениям общества?» Фельдштейн признал, что работы некоторых сотрудников не выходят за рамки уже решенных в науке вопросов, не определяя факторов влияния различных общественных процессов на образование, а образования – на общественные, в том числе и экономические процессы. Во многих исследованиях отсутствует ориентация на широкие проблемы, на решение задач, имеющих существенное значение не только для конкретных отраслей знаний, но и для развития человека в целом, медленно осуществляется междисциплинарный синтез знаний, недостаточно используются новые методы научного поиска, в том числе методы нерационального постижения действительности, нет оригинальных способов объяснения изучаемых процессов и явлений. Многие методы, применяемые в исследованиях, созданы в прошлом и требуют существенной корректировки. К чему это приводит? Прежде всего к тому, что центр решения многих проблем образования смещается. Можно по-разному относиться к ректору НИУ ВШЭ Ярославу Кузьминову и исследованиям НИИ развития образования, но нельзя не сказать о том, что они-то последовательно и интенсивно ведут изучение проблем образования, намечая контуры его развития в будущем. Да, то, что они предлагают, не всегда одобряет большинство педагогов, ученых и управленцев (хотя таких опросов, по-моему, пока никто не проводил), но ведь у реформаторов не находится достойных партнеров, которые бы представляли оппонирующие доводы, заслуживающие внимания. Чаще всего картина такая: Кузьминов и его команда делают предложения, в ответ – эмоциональные призывы академиков. Между тем именно ВШЭ после одного из опросов установлено: большая часть родителей хотят для своих детей возвращения к советской школе. Этот феномен нуждается в срочном и серьезном изучении, обсуждении, что и делают в ВШЭ, но на институтской площадке дискуссантов от РАО практически не бывает. Как и на площадке РАО не представлены оппоненты из ВШЭ. Образование у нас одно, а представления о реформах и развитии разбросаны по разным квартирам. Понятно, что в дальнейшем деятельность РАО должна предусматривать существенное расширение проблемного поля фундаментальных и практико-ориентированных исследований, выбор новых направлений работы. Весь вопрос только в том, кто сможет со всем этим справиться. Логично предположить, что многое помогут изменить те новые академики и члены-корреспонденты, что избраны на Общем собрании. Вот об этом разговор особый. Когда я прихожу на Общее собрание РАО, то вижу очень много знакомых лиц. Мало того что все они сплошь доктора наук, так еще и в недалеком прошлом ответственные работники министерств и ведомств. Геннадий Ягодин был председателем Гособразования СССР, Геннадий Куцев, Владимир Купцов, Игорь Смирнов, Владимир Шадриков – его заместителями. Министрами образования России были Эдуард Днепров, Владимир Кинелев, Евгений Ткаченко, Владимир Филиппов, Александр Тихонов, заместителями – Николай Подуфалов, Александр Асмолов, Василий Жураковский, Виктор Болотов, руководителями Департамента образования Москвы и Санкт-Петербурга – Любовь Кезина и Олег Лебедев… В этом году академиком избрана министр образования Московской области Лидия Антонова и членом-корреспондентом руководитель Рособрнадзора Любовь Глебова. И ту и другую не поддержали отделения РАО, в которых были открыты вакантные места, но Общее собрание отдало им при голосовании большинство голосов. С Лидией Антоновой вообще все было ясно – она одна претендовала на единственное место. У Любови Глебовой были конкуренты, но все, как я понимаю, решила ее высокая должность, а также то, что Рособрнадзор имеет непосредственное отношение к ВАК. Против Глебовой резко выступил академик Эдуард Днепров. Но из-за чего, собственно, критиковать Глебову? Да, она писала свою диссертацию «Социально-педагогическое проектирование образовательной политики региона» в Арзамасском педвузе, но защищала-то ее на докторском совете УРАО «Институт педагогических исследований одаренных детей», и желающие могли оценить реальный научный вклад Любови Николаевны в педагогику. И не сами чиновники приходят вдруг с улицы и просят избрать их в членкоры и академики. Каждого рекомендует какой-то весьма уважаемый действительный член РАО, рекомендует, отстаивает своего кандидата и агитирует за него коллег по академии. Другое дело, что процесс пересаживания чиновников из исполнительных органов в научное учреждение в принципе странен. Да, докторские диссертации у них есть, как и публикации, правда, очень часто написанные в соавторстве. Да, эти уважаемые люди внесли или вносят большой вклад в реальный процесс развития образования, но могут ли они инициировать научные исследования и, самое главное, вести их на высоком уровне? Большой вопрос, который с повестки дня пока еще никто не снимал, впрочем, неизвестно, решился ли кто-нибудь когда-нибудь такой вопрос поставить. И все же я испытала некоторое чувство удовлетворения. Многое, о чем в последние годы писала «Учительская газета», обращая внимание на необходимость внесения корректив в работу РАО, наконец-то принято во внимание. Значит, есть надежда, что это станет реальностью.