Любить в людях будущее: в России отметили столетие Владимира Тендрякова

Пятого декабря исполнилось 100 лет со дня рождения советского писателя, педагога и сценариста Владимира Федоровича Тендрякова (1923-1984). Он известен как классик отечественной литературы прошлого века, наряду с Юрием Трифоновым, Владимиром Войновичем, Александром Твардовским, Даниилом Граниным, Виктором Некрасовым и другими талантливыми писателями.

Тот, кто любит детей, любит в людях будущее, – в этом был уверен Владимир Тендряков. Ведь, как напомнил об уверенности писателя его друг Александр Асмолов, именно почемучки двигают мир. В его книге «Тугой узел» подмечено, что любить будущее людей – это даже больше, чем просто любить. Несмотря на свою устремленность вперед, а, скорее, благодаря именно ей, известный писатель и педагог внимательно изучал и описывал то, что происходит рядом, «здесь и сейчас», был неравнодушен к настоящему.

Владимир Тендряков исследовал разные стороны жизни. Его книги посвящены духовно-нравственным проблемам, городской и сельской жизни. С писательским сообществом Владимир Тендряков выступал против поворота северных рек Сибири на юг – такую программу приняли в 1984 году, чтобы обеспечить водой засушливые регионы. При этом не были полностью учтены экологические последствия, затопление сельскохозяйственных и лесных угодий. Первыми на такую опасность обратили внимание представители творческой интеллигенции. Своими выступлениями Сергей Залыгин, Виктор Астафьев, Василий Белов, Юрий Бондарев, Леонид Леонов, Дмитрий Лихачев, Валентин Распутин остановили программу переброса рек.

Владимир Тендряков по окончании Литературного института в 1951 году стал работать внештатным корреспондентом журнала «Огонек». Писателя привлекала проблема нравственного выбора. Он старался понять, верны ли утверждения «ложь во благо» или «цель оправдывает средства». Супруга писателя Наталья Асмолова-Тендрякова – журналист, редактор, переводчик, была младше Владимира Федоровича на 10 лет, пережила его почти на 40. Она многое сделала для того, чтобы Владимира Тендрякова не просто помнили, но и любили. Ее брат – Александр Асмолов – был не менее близок по духу писателю, они много лет дружили. Александр Григорьевич ответил на наши вопросы в интервью главному редактору Сетевого издания «Учительская газета» Никите Чудину.

– Какое впечатление произвел Владимир Тендряков на вас при знакомстве?

– Появился у нас Владимир Тендряков так: он вошел в наш дом, и моя мама сказала ему, что в этот дом можно зайти один раз – и навсегда. Так и случилось. Эта встреча изменила не только мою жизнь, но и жизнь многих вокруг. В нашем доме на Первой Мещанской были интереснейшие люди. Одним из частых гостей был Андрей Вознесенский. Моя сестра дружила с ним, с Евтушенко, с Борисом Носиком, написавшим известную книгу об Альберте Швейцере. Тендряков – это человек, который порождал уникальные вселенные. Считал, что личность умирает, когда начинает жить «по формуле У2»: угадать и угодить. Как только вы становитесь конформистом, отказываетесь от собственного выбора, живете по принципу «туда, куда и люди», вы начинаете не только терять свою свободу, но потихоньку теряете то, ради чего пришли на этот свет – сказать свое слово, сделать так, чтобы человечность в человечестве была еще более яркой. Поэтому Тендрякова всегда интересовали ценностно-этические проблемы.

Он писал о трагедиях расчеловечивания – это была ключевая линия и в работе, касающейся образования (я называю его педагогику драматической педагогикой или педагогикой достоинства), и в работах по аналитическому видению возникновения тоталитарной системы в России. Такие его рассказы, как «Кончина», «Донна Анна» передавали трагедию России. Многие писались в стол. В книге Солженицына «Бодался теленок с дубом» упомянут Тендряков. Он боролся с деперсонализацией, обезличиванием.

– Тема расчеловечивания у вас является лейтмотивом в ваших интервью – было ли влияние Тендрякова в этом?

– В этом Тендряков, скорее, родил, чем повлиял. За мной стоят Владимир Тендряков, Александр Галич, Владимир Высоцкий, Лев Выготский – люди, благодаря которым я понял многое в жизни, прежде всего, что важно не терять себя. Тендряков каждый день бегал по 10 км по лесу, а я, несмотря на более младший возраст, отставал от него. Я благодаря ему обрел выносливость, которая пригодилась в дальнейшей жизни. Он в буквальном смысле на многие вещи открыл мне глаза. Мое мировоззрение формировалось в общении с многими людьми. С Тендряковым появились уникальные мотивы и ценности. Мне было радостно, что именно он познакомил меня с моим научным отцом Алексеем Николаевичем Леонтьевым.

– Почему Тендряков мало рассказывал о войне?

– Его цикл рассказов о войне неповторим. Он пишет о войне так, что не понятно, что авторство непосредственного участника событий не было очевидно. В его рассказах нет ощущения, что их написал тот, кто знает, чем кончится война. Владимиру Тендрякову было очень тяжело говорить о войне – так же, как его другу Виктору Некрасову, который написал «В окопах Сталинграда».

– Тендряков верил в будущее, в молодое поколение. Какой вклад он внес в его воспитание, по вашему мнению?

– В 60-е годы в его фильмах и книгах (фильмы «Чужая родня» по его книге «Не ко двору», фильм «Суд», «Чудотворная», постановка «Без креста» в театре «Современник», произведение «Весенние перевертыши») главное – чрезвычайная значимость нравственно-этического выбора в образовании, он важнее любой холодной дидактики. Без этого понимания ничего не получится. Когда смотришь «Весенние перевертыши» или «Ночь после выпуска», в них очень четко идентифицируются герои. Это были те, кто все время выступали как исследователи. Тендряков по сути подчеркивал, что только вечные почемучки двигают мир. Пока ты задаешь миру вопросы, ты открываешь в него окна, становишься интересен и миру, который интересен тебе, и сам себе. В этом – уникальная сила Тендрякова. У него драматическая проза: в таких вещах, как «Кончина», где показана модель культа личности, писатель сделал все, чтобы выкорчевать из людей тоталитарную систему. И продолжает это делать – для тех, кто решается заглянуть в его книги сегодня. Они не случайно переведены на многие языки.

– Какие темы вы считаете самыми главными в творчестве Тендрякова? О чем он хотел, но не успел сказать?

– Он не успел сказать очень многое. Мечтал написать сказки и фантастические произведения. Но написал только одну такую книгу: «Путешествие длиной в век». Он четко понимал, что именно воображение, которое окрыляет нас, может вывести из любых зигзагов истории. Когда есть воображение, когда человек не боится мечтать, не боится быть «вопрекистом» (к 100-летию писателя снят документальный фильм «По законам вопрекизма»), он продолжает развиваться. Тендряков конструирует то будущее, в котором люди сами делают свою судьбу, а не оглядываются на того или иного Левиафана.

Другая важная у Тенякова тема – люди должны задумываться над тем, что с ними происходит. В его произведении «Шестьдесят свечей» заслуженный педагог к своему 60-летию получает письмо от своего ученика, в котором сказано, что учитель сломал ему жизнь и приговорен к смерти. Герой начинает задумываться, кого он мог так обидеть. Сначала он испытывает гнев и ненависть, а потом вдруг идет «махровая достоевщина», рефлексия, изменение себя. Так что эти 60 свечей – еще одна великая тема.

Кроме того, в творчестве Тендрякова показано: человечество будет развиваться оптимистично тогда, когда люди сумеют договариваться друг с другом. Искусство переговоров, умение договориться – самое великое искусство на планете. В произведении «Затмение» прослеживается вопрос: если он и она не могут договориться друг с другом, то как смогут договориться поколения, народы и миры? Тема искусства понимать и слышать друг друга созвучна с Окуджавой: «Святая наука услышать друг друга».

– Что, по вашему мнению, повлияло на становление Тендрякова как личности?

– Если вспомнить такие его рассказы, как «Параня», «Хлеб для собаки», становится ясно: Тендряков видел, как в деревнях умирают люди, уникальную чудовищность коллективизации, когда люди опухали от голода, и это оставило след на всю его жизнь. У него был «ожог смысла». Эта травма дала ему уникальный творческий заряд, чтобы создать миры, в которых этого бы никогда не было.

К столетию писателя напоминаем об интересных фактах из его жизни. Так, известно, что Владимир Тендряков мечтал стать художником. После уроков в школе на берегу лесной речки рисовал пейзажи, однако любовь к книгам все же одержала верх. Во время Великой Отечественной войны он ушел добровольцем на фронт, окончил школу младших командиров в звании сержанта-радиста, затем был начальником батальонной радиостанции. После того, как демобилизовался, преподавал военное дело в родной школе. Там стал пробовать свои силы в литературном труде. Его первая повесть «Экзамен на зрелость» была написана в возрасте 21 года.

Детям разного возраста эксперты рекомендуют ознакомиться с такими произведениями писателя, как повесть «Хлеб для собаки»; фантастическая повесть «Путешествие длиной в век»; повесть «Три мешка сорной пшеницы»; фильмы «Весенние перевертыши», 1974; «49 дней», 1962. Они привлекут детей в возрасте от 14 лет. Ребятам постарше будут интересны рассказ «Кого это касается?»; повесть «Расплата»; повесть «Ночь после выпуска»; повесть «Охота»; фильм «Суд», 1962.

Воспоминаниями о Владимире Тендрякове с Сетевым изданием «Учительская газета» поделилась и дочь писателя – Мария Тендрякова, ответив на наши вопросы.

– Мария Владимировна, что вам больше всего запомнилось из детства в общении с отцом?

– Папы не стало, когда мне было 19 лет – поэтому запомнилось многое. Прежде всего, наши прогулки: обязательные вечерние по лесу, в выходные дни или на каникулах, в любую погоду – под разговоры, под интересные рассказы из жизни или из книг, или о том, что прочел сегодня. Я до сих пор путаю, что он мне сам рассказал, а что я у него прочитала. Папа мне привил страсть собирать грибы… Прежде всего, в памяти остались не столько события, сколько именно разговоры. Они могли вестись на самые разные темы: не было запретных тем, тем, которые бы не подходили по возрасту.

– Современные дети читают меньше, чем предыдущее поколение. Это веяние времени или проблема воспитания?

Не берусь отделить веяние времени от воспитания. Сейчас много альтернатив: мы можем читать не книгу, а обрушивающиеся на нас новости, потому что надо уследить за текущим моментом. В нашем доме было невозможно себе представить жизнь без чтения. Если у меня какая-то книга не шла, а папа считал, что ее читать нужно, читал вслух – по многу часов. Я при этом могла сидеть и рисовать что-то к этой книге. Это было не актерское чтение, это была смысловая читка.

– Каким, по вашему мнению, отец видел будущее поколение и будущее страны в целом?

– По большому счету, папа был оптимистом – потому что он много страшного видел в жизни. Достаточно вспомнить рассказы «Пара гнедых» и «Хлеб для собаки», с чем ребенок вступал в жизнь, затем – фронт, война. У Михаила Ромма есть фильм про молодых ученых-физиков: один из них говорит, что он не такой благополучный человек, чтобы позволить себе пессимистично смотреть на жизнь. У моего папы оптимизм был той же природы: он видел слишком много страшного. В Оттепель страна отходила от ужасов сталинизма, со срывами, с отступлениями, но на его веку – отходила, пыталась осознать ГУЛАГ и террор. Была пережита страшная война, о которой была еще живая память, казалось, может быть только лучше, чем то, что уже пережито. Он был мечтателем: читал научную и научно-популярную литературу и мечтал о будущей прекрасной планете, где все производство будет вынесено на орбитальные станции, «…придет время и люди поймут, что Рай здесь, на Земле…»

В письмах и черновиках его нахожу, что будущему поколению наши завоеванные свободы могут показаться смешными, но ведь что-то сдвинется с мертвой точки. Он приветствовал технические изобретения – не как самоцель, а на службе человеку. Счастьем казалось жить на планете, с которой всю грязь получится удалить.

Отвечая на вопрос о любимом произведении отца, Мария Владимировна отметила, что при его жизни у нее любимого произведения не было. А сейчас, когда «вынырнет» какой-нибудь еще не опубликованный листочек, он окажется самым любимым. Многие произведения наша собеседница могла бы назвать любимыми, но, по ее мнению, любимое – это не обязательно то, что приносит радость, но обязательно то, что созвучно, что точно сказано. Часть заметок Владимира Тендрякова, черновиков, писем остаются еще не опубликованными. Мария Владимировна надеется донести это наследие до читателей.

– Какой должна быть современная школа, на ваш взгляд?

– Школа меняется независимо от нашего желания. Не уходя в педагогический дискурс, отмечу, что сейчас от общества исходит запрос не столько на набор стандартных знаний, сколько на индивидуальную траекторию образования и развития, на получение того, что может пригодиться в жизни конкретному ребенку, что раскроет его потенциал. Поэтому востребованы частные школы с их индивидуальными программами, домашнее образование.

К тому же, сегодня настолько велик массив информации, что приходится учиться ориентироваться в виртуальном мире, различать там добро и зло, отличать достоверную информацию от фейковой. Это непросто даже для взрослого человека. Гаджет стал окном в виртуальный мир. Общее базовое образование в настоящее время – условие необходимое, но не достаточное. Ученика важно научить мыслить, анализировать, а не просто поглощать информацию, ее выбор должен быть осознанным. Прописные истины тоже должны проверяться каждый раз и каждым новым поколением.

Вера в будущее, любовь к нему с обязательной перепроверкой прописных истин, пожалуй, могут стать залогом того, что это будущее окажется лучшим. К такой мысли приводит творчество Владимира Тендрякова внимательного и восприимчивого читателя.