В Питере я гость. Но когда приезжаешь сюда поздней осенью, и притом одна, по городу ходишь, а не ездишь в “Икарусе” с зычным экскурсоводом, начинаешь воображать себя петербуржкой. Кажется, давно привыкла идти от Сенной вдоль Грибоедовского канала до Театральной площади в Мариинку или не спеша бродить по Летнему саду и долго сидеть на лавочке у Крылова, который довольно сердито посматривает на гуляющих – мешают читать книжку.
Петербург – мистический город. А Летний сад особенно. В прошлый приезд он просто спрятался от меня, и, сколько я ни спрашивала у прохожих дорогу, к саду меня не вывела ни одна. В этот раз меня как будто кто-то подтолкнул – и я вышла к изящной решетке, увидела пруд с лебедями, голые черные деревья, античных богов, переходящих на “зимние квартиры”, – половина уже заколочена в ящики. Сад услужливо выгнал народ, подставил мне сухую скамеечку, в кафе рядом с Летним домиком Петра звучала не попса – Вивальди! А потом легонько щелкнул меня, размечтавшуюся, по лбу. Пожилая женщина, проходившая мимо, воскликнула: “Смотрите, упала!” Я оглянулась. Упала старушка с палочкой и старомодной кошелкой. Мы легко подняли пострадавшую – поистине Божий одуванчик! Все лицо у нее было в крови, она с трудом держалась на ногах. Женщина захлопотала: “Куда вас проводить? Как вы себя чувствуете?” Но я уже поняла, что расспросы бесполезны, – от старушки разило за версту. Мы усадили бабушку и отошли – чем тут поможешь?
Питер всегда меня удивляет. Юсуповский дворец – самое уютное место на земле. Домашний театрик на 200 мест, на первый взгляд игрушечный, но на самом деле созданный по всем канонам и похожий на человека очень небольшого роста, нисколько не смущенного своим лилипутством, – чудо! А Турецкий кабинет! А бальный зал, тоже небольшой, но искусно увеличенный благодаря зеркалам. Да, зеркала – особый разговор. Когда заглядываешь в венецианское стекло XVIII века, мурашки бегут по спине. Говорят, зеркала запоминают тех, кто в них смотрится. В который раз, оглушенная великолепием Юсуповского дворца, разговорилась со смотрительницей. И вдруг новость для меня. Оказывается, дворец – вовсе не музей. Еще в 30-е годы он стал городским Дворцом культуры работников просвещения. Так и остался в ведении педагогов. Но экспозиция существует, экскурсии ходят, экскурсоводы работают – и какие замечательные! От государства дворец не получает ни копейки, живет тем, что зарабатывает сам. Можно просто посмотреть залы – женскую, мужскую половину, концерт послушать в театрике, а можно здесь же свадьбу отметить. Платите деньги!
За что я, южанка, так люблю Петербург? Впервые приехала в Ленинград весенним пасмурным днем. Небо хмурилось, серый камень набережной сливался с холодной водой. Первое, что я увидела, – набережная Невы, чумазые фасады, будто копотью покрытые, а на другом берегу – строгая Петропавловка. И все равно сразу и навсегда полюбила серое небо, великолепные дворцы, так и не отмытые, питерскую погоду. Может быть, потому, что здесь сырость, серые здания и холод – естественны. Питер, выстроенный 300 лет назад на гнилом болоте, выстрадавший немало – и наводнения, и блокаду, – не притворяется. Словно говорит всем спокойно и строго – да, трудно живу, но уж принимайте меня таким, как есть.
На следующий день после того, как я вернулась в Москву, в Петербург перевезли останки 27-летнего моряка, члена экипажа подлодки “Курск”. С ним прощались, как с его товарищами в Курске, Видяеве… По-моему, ни один другой город не подходит для прощания так, как Петербург. Не потому, что дождь и серый камень приличествует похоронам. Питер как невозмутимый, спокойный, внешне холодный, но душевный человек. Он умеет утешить в беде и улыбнуться в радости. Любимый город.
Оксана РОДИОНОВА
Комментарии