Лучшая “Шинель” и лучший “Гамлет”

К 95-летию Григория Козинцева и 75-летию Иннокентия Смоктуновского

Один из великих кинорежиссеров мира, он порою ненавидел свое дело. С детства “заболев” гротеском Гоголя, он лучше всех воплотил “Шинель” на экране. Мог целый день провести, не отрываясь от указателя, в Доме-музее Чехова. Десятилетия провел с Шекспиром, оставив книги о нем и два фильма – “Гамлет” и “Король Лир”. Он родился в год первой русской революции, а умер в пору “застоя”, не успев осуществить постановку “Гоголиады” – киносюиты на темы “Петербургских повестей”, о которой мечтал много-много лет. Звали режиссера Григорий Козинцев.

Кино – искусство синтетическое, в нем много от разных искусств. Козинцев всегда опирался на литературу; каждый кадр его фильмов – картина (стиль менялся с возрастом), зачастую символическая. В первых фильмах много от цирка: то были годы революции, когда все становилось с ног на голову, и искусство в том числе. Но и у старого режиссера Козинцева в фильмах есть шуты, только это уже не балаганная яркость эксцентриков 20-х, а шекспировские шуты-придворные, “губки, живущие соками царских милостей”. Как страшны эти “губки”, “мошки” типа Озрика и Гильденстерна, которые способны на любую подлость и чувствуют себя истинными хозяевами! Экранизаций “Гамлета” с начала XX столетия было множество: их перечень занимает в справочнике длинный столбец, но “Гамлет” Козинцева, снятый тридцать пять лет назад, остается, наверное, лучшим. “Фильм очень трудный: огромные комплексные павильоны, широкий экран (черно-белый), старый консервативный режиссер, придурковатый автор”, – иронизировал Козинцев в 1962 году. Эти черты его характера – едкая, порою злая ирония, мрачный юмор – нашли отражение в дневниках и переписке. И хотя А.Аникст писал, что у Козинцева “джентльменский характер”, Григорий Михайлович мог быть очень резким, когда дело касалось халтуры в работе или гадостей в человеческих отношениях. Он ненавидел бюрократию, которая мешала его постановкам. (Интересно, как он отреагировал бы на нынешние “рыночные” нравы?) А тогда, в годы “застоя”, он все-таки получал государственные средства на съемки, причем происходили удивительные вещи: в первоначальном варианте сценария “Гамлета” планировались массовки, которых нет у Шекспира (бал, войско, пышные похороны). Как раз на них денег не дали, и Козинцев потом не жалел. Так часто бывает в кино: при больших сложностях получается великое произведение. Правда, для этого нужен талант.

Художник С.Вирсаладзе, знаменитый мастер, создал костюмы для “Гамлета”, приблизив моду XVI века к современной, и фильм бесконечно выиграл: пропала стилизация под историю, и не было вопиющего осовременивания. Козинцев оставил в кадре только самое нужное, играющее вместе с человеком. Притом он был знатоком эпохи: “Выдумка возникает только на основе знания”. Профессионализма требовал он от всех. Козинцев уважал самобытность каждого и говорил, что фильм – не произведение только режиссера, а коллектива соавторов. Об актерах говорил, что важно “не обокрасть его возможности, дать ему полную свободу (в достаточно определенных условиях замысла), чтобы он смог выразить не мой замысел (от него ему все равно не уйти), а полностью свою актерскую индивидуальность”. Заказывая музыку к картине давнему другу Д.Шостаковичу, расписывал, где какое настроение желательно, и давал точный хронометраж в минутах и секундах. Музыка Шостаковича к фильму “Гамлет” – одно из лучших произведений композитора. Кстати, когда Козинцев пригласил на главную роль Смоктуновского, запротестовали и съемочная группа, и зрители (последние присылали письма, упрашивая взять Стриженова). Но Козинцев настоял на своем, и роль Гамлета стала одной из “звездных” для Смоктуновского.

Козинцев всегда помнил о философии истории, болезненно переживая настоящее. “Гамлет” (как ранее “Дон Кихот”, а потом “Король Лир”) был способом рассказать о своем взгляде на историю. И нельзя сказать, что фильм сведен к упрекам в адрес правившей “верхушки”, нет, это было осмысление трагедии, которую переживает человек в мире, находящемся на грани распада. “Порвалась связь времен…” Насущное для конца Возрождения, когда творили Шекспир и Сервантес, это выражение как нельзя более подходит к нашему XX веку. И главное искусство XX века – кино – воплотило эту мысль на экране замечательными фильмами Григория Козинцева.

Ольга ТРОФИМОВА